на подготовительных курсах для целителей. Сдать аккредитацию. И вот после этого, если приглянешься главному врачу, тебя возьмут.
— А как-то попроще нельзя? — не сдавался я.
— Попроще — это насколько?
— Это если документов нет, девять классов не закончил, нигде специально не учился.
— Олег… — посмотрел на меня Петр. — Сам подумай, кто беспризорника возьмет в место, куда и дворяне захаживают?
— Того, кто мастерски делает очистку? — забросил я пробный камень.
— Это аргумент, — не стал он отрицать. — Сразу же после озвученных пунктов.
— А как же институт наставничества? Я слышал, что целители берут учеников.
— Угу. Берут, — покивал Петр. — Начальная школа. Лицей для целителей. После, если талант покажешь, может, кто-то и возьмет. Обычно за хорошие деньги берут. В очень редких случаях — без денег. Но тогда либо связи, либо родственные узы, либо очень выдающийся талант. Кто на тебя просто так время тратить будет? Всё, хватит вопросов. Не люблю на улице болтать, — резко закончил он.
Я же самую малость расстроился.
Озвученный план меня никак не устраивал. В приюте никакого образования, считай, и не давали. Уроки-то были. Официально. Но той женщине, которая сразу все предметы вела, было плевать, слушают её или нет. Иногда она просто забивала и не приходила. Промолчу и о том, что сам Олег тягой к знаниям не страдал и с охотой пропускал редкие уроки, как и остальные дети. Так что ни на какой аттестат я рассчитывать не могу. Про лицей молчу. Уверен, там оплата серьезных денег стоит.
Нужно получше в вопросе разобраться и подумать, какие обходные пути есть. Много времени тратить я не мог себе позволить.
* * *
После первой волны посетителей Петр отпросился у Бориса Дмитриевича. Мне ничего не говорил, но я и так догадался, что задумал. Побежал в лечебницу, проверяться, что я там ему наворотил.
Опасный момент. Очень уж легко меня сдать, рассказав, что целитель-самоучка что-то там накрутил и надо бы проверить. Но делать нечего... В смысле есть. Посуду мыть. Чем я и занимался, не особо беспокоясь о том, что будет дальше. Петр вернулся через час как ни в чем не бывало. Снова ничего не сказал. Ни словом, ни жестом не выдал себя. С таким характером ему и в разведке рады будут.
Дождавшись вечера, когда уже домой к нему пришли, насел с новыми вопросами. Спросил про драку в подворотне.
— А что тут рассказывать, — вздохнул он. — Обычная ситуация на наших улицах.
— Так об этом и расскажи. Что это за парни были? Откуда такая любовь к черепам у их главного?
— Не главный он у них. Так, обычный сержант. А череп… Так это группировка черепков.
— Прямо так и называются? Черепки?
— Сами они себя называют Черепа, гордо и пафосно, — хмыкнул Петр. — Но остальные их черепками кличут. Только им самим не говорили, обидчивые.
— Чем ещё знамениты?
— Может, завтра? — устало спросил он, присев в зале и вытянув ноги.
— Можно и завтра. Только на улице ты говорить не любишь. В ресторане — занят. Когда ему спрашивать? Надо же знать, кто меня ножом убить хотел.
Почесав макушку, Петр ответил.
— Даже не знаю, что тебе рассказать. Черепки и черепки. Группировка у них большая. По всему городу дела ведут. Связаны со всем нехорошим, поэтому с ними лучше не связываться. Могли реально ножом пырнуть.
— А городовые что?
— А что с ними? — глянул на меня Петр.
— Им плевать на них?
— Не плевать. Черепков никто не любит. Но это как говно. Пока не трогаешь, особо не воняешь. Зато, если наступишь, вонь на всю округу поднимется.
— На деле это что означает?
— То, что у них несколько сотен членов в группировке. Как шелупонь мелкая, так и серьезные бойцы. Если их задеть сильно, вместе соберутся. Мало кто такое выдержит из мелких группировок. Считай, что и никто.
— Получается, они самые сильные? — сделал я закономерный вывод.
— Нет, — потряс головой Петр.
— А насколько тогда сильны?
Меня смущало их название, поэтому хотелось оценить, что за группировка такая.
— Сложный вопрос. Если толпа соберется — опасны. Но они так редко собираются. Подраться любят. Докопаться на улице могут. Но таких полно в городе. В этом плане они не сильно выделяются.
— А красильщики — это кто? — припомнил я упомянутое название.
— Это ученики школы, которая на улице Красильщиков находится. Минут двадцать пешком отсюда, — махнул он рукой в нужном направлении. — Там около пятидесяти учеников. Штук пять старших. Мастер свой есть.
— Им-то что от тебя нужно было?
— Так я в их школу заниматься ходил. Считай, пришли выяснить, не потерял ли хватку, вернуться приглашали.
— Интересные у вас в городе способы назад позвать.
— Какие есть, — развёл Петр руками.
— А много школ в городе?
— Откуда я знаю, — удивился парень. — Сотни две есть, пожалуй. Это в городе. В пригородах ещё сотня.
— Ого, — удивился я. — Много.
— Да как-то... — пожал он плечами.
У меня на родине тоже школы всякие были. Но в куда меньшем количестве. Здесь же прям рассадник.
— И что, в каждой школе чему-то своему учат? — с откровенным скепсисом спросил я. — Ты ведь не про обычные школы? А там, где с Маслом обращаться учат?
— Я про школы боевых искусств, — уточнил он. — Там и с Маслом работать учат, каждого по-своему, но до этого ещё дорасти надо.
— Там фокусам своим научился?
— Ага, — зевнул парень.
— Чего ушел? — спросил я. — Или это тайна?
— Нет тайны. Талант у меня есть. Дури много, — ушёл он в воспоминания. — Сам видел, что со мной было. Бабка сказал, силы много в себя тяну, а очищаю — плохо. Если продолжу, молодым помру. Просила перед смертью бросить это дело. Я и бросил. Сама-то лечить она меня уже не могла.
Правильно она всё сказала. Толковая, значит, была.
— Неужели в школе не учат, что с этим делать?
— В смысле? — Петр вынырнул из неприятных мыслей.
— Да в прямом. Если каждый ученик в себя грязное Масло тянет, они же все так передохнут.
По глазам Петра я понял, что он
