— Ну так в чем дело? — нетерпеливо сказала Фрат. — Будь другом, повесь его на ветку. Тебе же ничего не стоит дотянуться.
— Да… оно так… — Пузан вздохнул. — Это нам раз плюнуть… все равно как по харе смазать… — Он внезапно осекся, бросив быстрый косой взгляд на девушку, и мучительно покраснел. — То есть, я хочу сказать, госпожа Фрат, что никаких затруднений.
Фрат склонила голову набок и посмотрела на Пузана снизу вверх.
— Чудной ты, — сказала она.
Пузан осторожно поерзал, не зная, как принимать эти слова, но на всякий случай тяжело вздохнул.
— Вещь ведь попортим, — пояснил великан.
— Это старый щит, — утешила его Фрат.
Великан побрел вешать щит на ветку. Вдруг он замер, вглядываясь сквозь ветви на тропу.
— Идет кто-то, — пробормотал он, снова краснея. — Наблюдать будет, это как пить дать. И издеваться станет, собака…
По лесу шел человек в плаще. Шел он, видимо, торопясь и не слишком заботясь о том, чтобы его не заметили.
— Что ты там бормочешь, Пузан? — спросила Фрат.
— Да вот, шляется тут… В смущение меня вводит… Эдак и рука дрогнуть может… Ну, случайно…
Фрат вгляделась в зелень леса — как казалось Пузану, сплошную.
— Это Мела, — уверенно сказала она и позвала: — Мела! Иди сюда!
Пузан налился мрачностью, как грозовая туча свинцом. Меньше всего ему хотелось, чтобы свидетелем их богатырской потехи стал этот великаноубийца, коварный Мела с Элизабетинских болот.
Мела, казалось, тоже не был в восторге от этой встречи. Он остановился, раздумывая, не пренебречь ли ему приглашением, но Фрат окликнула его снова, и он с видимой неохотой подошел.
— Свет Хорса на твоей дороге, Фрат, — вежливо сказал Мела.
— И тебе удачи и доброго дня, — отозвалась Фрат.
Пузан проворчал нечто нечленораздельное. Мела смотрел на них хмуро. Великан подумал о том, что этот парень слишком уж редко улыбается. По некотором размышлении он пришел к выводу, что подобное наблюдение может послужить зачином для дружеской беседы, и сказал:
— Больно ты мрачный, Мела. Так нельзя. Конечно, ничего хорошего нет в том, что эти вонючие зумпфы схватили твоего брата и посадили его на цепь, как говорится. Ничего был парнишка, обходительный, — добавил Пузан, явно желая сделать Меле приятное. — Жалко, что они его зарежут… Но жизнь-то продолжается, так-то вот.
Он перевел дыхание, утомленный такой торжественной и связной тирадой. Мела побледнел до синевы, словно сама Тиргатао задела его полой своего плаща, но не сказал ни слова. Фрат посмотрела на великана, на Мелу, однако промолчала и вместо того, чтобы тратить время на бесполезные слова утешения, напомнила Пузану о щите.
Мела сел в траву, наблюдая за тем, как Фрат готовится к выстрелу. Ее красные стрелы летели в цель без промаха. Он поймал себя на том, что с удовольствием смотрит на ее длинные белые косы, черные брови, густые ресницы, в тени которых голубые глаза Фрат иногда казались почти черными. У нее было скуластое лицо, покатые, немного тяжеловатые плечи.
Аккуратно послав стрелы так, что они легли вокруг медной бляхи щита треугольником, Фрат улыбнулась. Мела еле заметно улыбнулся ей в ответ. Красивая девушка, снова подумал он, и на душе у него стало тяжело. Пролетел ветер, по лицу Мелы скользнули тени. Он поднялся на ноги.
— Ты вызываешь у меня зависть, Фрат, — сказал он.
Фрат вспыхнула от удовольствия. Солнечный луч упал ей в глаза, и она прищурилась. На Мелу словно брызнуло голубым светом.
— Я рада, что ты говоришь это, Мела, — сказала Фрат, передавая ему лук. — Но я совсем не верю тебе.
Мела подержал лук в руках, а потом сказал:
— Я не хочу нарушать порядок вашего состязания. Пусть стреляет Пузан, как вы и договаривались.
Пузан, поначалу разъяренный тем, что о нем забыли, теперь разозлился оттого, что о нем вспомнили.
— Нет уж, — язвительно произнес он. — Пусть непревзойденный господин Мела стреляют попервости. А то как в живое, извините, мясо палить — это мы завсегда. А как мастерство показать, сноровку и умение — это мы в кусты. Пущай Пузан, стало быть, отдувается. А у Пузана, кстати говоря, еще раны не зажили, предательски нанесенные из-за угла… То есть, из-за куста, — поправился великан, который даже в гневе желал быть точным. — И могут открыться в любую минуту, очень даже запросто, от чрезмерного напряжения мышц… — Он повертел лук в руках, поводил по нему зачем-то носом и заключил чуть не умоляюще: — Да и сломаю я его…
Мела, почти не глядя, выпустил одну за другой три стрелы. Две попали в цель, третья вонзилась в ствол дерева.
Издалека донеслись чьи-то голоса. Мела подошел к своим стрелам, вынул их и протянул девушке. Из ранки на стволе сосны потекла смола.
— Прощай, Фрат, — сказал Мела и повернулся, чтобы идти.
Фрат удивленно вскинула на него глаза. Она вдруг растерялась. Пузан, преисполненный благодарности к этой девушке, которая одна во всей деревне была к нему добра, осторожно прикрыл лапой ее плечо.
— Пущай идет, коли ноги носят, — прогудел он. — Подумаешь, антик с хризантемой. Всех-навсех болотная поросль, а туда же — в амбиции входит. Иди-иди, скучать не будем. Пальни еще по какому— нибудь доверчивому, беззащитному великану, не промахнешься… А вы, госпожа Фрат, зря расстраиваетесь. И получше имеются, и очень даже…
Фрат не слушала утешений чудовища. Мела уже ушел, невозмутимый, как всегда.
Голоса приближались. Несколько человек из деревни шли по той же тропинке, что и Мела, обходя Фрат и Пузана слева. Они возбужденно переговаривались.
— Похоже, они идут по следу врага, — сказала Фрат, сразу взяв себя в руки. — Проклятье! Неужели враги добрались уже до наших окраин?
Она поспешно поправила пояс с мечом.
— Подай мне щит, Пузан.
— Он дырявый, госпожа Фрат! — всполошился великан. — Я сбегаю за новым, а? — Он сделал уже движение, словно собирался бежать к деревне, но гневное выражение на лице девушки пригвоздило его к земле. Вдохновение угасло в великаньей душе, и он послушно подал воительнице ее щит с торчащими из него красными стрелами. — Там же опасно, — сказал он жалобно, — чего вам идти… И без вас, поди, справятся с супостатом…
— Мела не знает, что зумпфы вышли к околице, — ответила Фрат. — Я должна предупредить его. Они хоть и дикари, но ловушки устраивать еще не разучились. Не бойся, Пузан. — Она погладила его по локтю и исчезла в зарослях.
Мела быстро шел по тропинке. Голоса приближались. Он не останавливался. Если кто-нибудь и мог сейчас обнаружить его, выделив его силуэт среди пестрой зелени, пронизанной светом, так это Аэйт. Но братишка в плену, и никто на всех болотах (дальше реки Элизабет Мела не заглядывал даже в мыслях) не шевельнет пальцем, чтобы вызволить его. Так что бояться некого.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
