В темноте возле лифта что-то дружелюбное кипело, фыркало, хлопало — эдакая весьма эмоциональная биомасса, басовый квартет, неблагозвучно и нечленораздельно выражавший феерическую радость встречи. Внезапно над общим фоном возник панический вопль шофера:
— Летяги! Деда-то забыли!..
— Какого еще деда? — настороженно осведомился кто-то — кажется, механик-штурман.
— Да деда же, чучельника обещанного!
— Дедов не возим.
Варвара с удовлетворением почувствовала, что наконец-то и этот нахальный шоферюга сел в галошу.
— Да меня же Келликер заверил, что его этот дед на Белой Пустоши из анабиоза вытаскивал! Ну, фамилия еще такая рыбная… А, Навага!
— Норега, — поправил пилот-механик. — Это вот она, Варвара.
Наступила скорбная пауза.
— Так, — констатировал шофер с теми неподражаемыми модуляциями в голосе. — Ну, летяги, спасибо. Пошли спать.
Перед ними возник из темноты гостиничный домик, обшитый синтериклоновыми плитами; в них упирались жерди деревенского забора. В одноместной келейке, отведенной Варваре, центральное места занимал холодильник, сквозь прозрачные стенки которого просматривалась тарелка громадных пузырчатых ягод свекольного цвета; далее в задней зеркальной стенке отразилось смуглое насупленное личико со скифскими скулами и решительно очерченным ртом. Над верхней губой едва обозначался темный нежный пушок, как это бывает у очень смуглых девушек, придавая им редкостное своеобразие.
Покосившись на собственное отражение, девушка извлекла ледяную тарелку, подняла громадную ягоду за короткий хвостик и…
Кажется, раздался небольшой взрыв. Сок побежал ручейком по рукаву, а в дверь некстати стукнули.
— Не присоединитесь ли вы к нашему ужину? — Это был штурман.
— Спасибо, я уже, — сказала она, переводя взгляд на стену и обнаруживая там созвездие пламенеющих клякс.
— Жаль, — искренне огорчился штурман, глядя на ее измазанную физиономию. — Кстати, здешние ягоды не едят, а пьют. Соковыжималка на полочке. И запритесь на ночь поосновательнее.
Он бесшумно притворил за собой дверь.
Варвара вспомнила массивные синтериклоновые плиты и амбарные засовы на входной двери и несколько удивилась. Подошла к окну — так и есть, тяжеленные ставни. В комнате было прохладно и отнюдь не душно, но у нее уже автоматически заработал комплекс противоречия, и ставни распахнулись. Малиновый запах почти осязаемым потоком ринулся вон из комнаты. «Не слетелись бы птички-бабочки», — подумала Варвара, усаживаясь на подоконник.
Крупные звезды нависали над самым домом, складываясь в незнакомые созвездия; к горизонту плотность их заметно увеличивалась — видно, так уж проходил здешний Млечный Путь. И кромка бархатных гор была иной, чем на Земле, — то ли пики острее, то ли злее и причудливее срезы обрывов…
Внезапно где-то под окном, внизу и правее, захрустело, заскребло. Было в этих звуках такое отчаянье, что Варвара, перекинув ноги через подоконник, бесстрашно спрыгнула в темноту. Впрочем, если бы там ее подстерегала опасность, она бы почувствовала.
Толстые березовые жерди упирались торцами в стену домика, а сразу же за этим импровизированным и таким земным забором уходил вниз, в непроглядную темень, неопределенной глубины обрыв. Девушка нагнулась — внизу снова по-лошадиному зафыркали. Что-то белое, тонкое, раскидистое, словно ветви цветущей яблони, шевелилось там, стараясь подняться. Варвара присела на корточки — снизу пахнуло теплым хлебным духом, а купа белоснежных рогов всплыла вверх, поднявшись до первой жердины забора. Олень стоял на задних ногах, и лиловый фосфорический блик широко раскрытого глаза мерцал в темноте жалобно и влажно. Варвара просунула руку сквозь жерди и положила ее на подрагивающую гриву.
Рассеянный свет из окошка достиг наконец ночного пришельца, и девушка увидела клыкастую кабанью морду, увенчанную неподобающими ей королевскими рогами. Рука, доверчиво и естественно лежащая на гриве, не отдернулась.
— Бедненький ты мой, — проговорила Варвара и почесала безобразную морду. Она уже привыкла к темноте и теперь разглядывала первого встретившегося ей тамерланского зверя с каким-то бабьим состраданием, как смотрят на уродов.
В домике что-то хлопнуло — не то пробка, не то дверь. Варвара быстро поднялась.
— Давай-ка ты отсюда, — торопливо зашептала она, — а то этот припадочный опять палить начнет…
Она перелезла обратно, отстегнула пояс с охотничьим ножом, сняла комбинезон. Выкупаться бы…
В последний момент она нащупала на стене распределительный щиток л, соблюдая правила безопасности, включила в оконном проеме силовую защиту, хотя в инструкциях, которые она изучала перед полетом, говорилось, что на Земле Тамерлана Степанищева нет опасных для человека животных.
Она потыркала кулачком подушку, вытянулась на прохладных простынях, пробормотала: «На новом месте — приснись жених невесте» — и заснула.
Приснился птеродактиль.
* * *
В кабину первого контейнеровоза набились все пилоты; вторую машину, где сидела Варвара, вел брюхатый осьминог. На выезде произошла заминка: в космодромных воротах стоял вчерашний красавец, выгнув гривастую шею и скосив лиловый глаз. Но меднолицый шофер, притормозив, подхватил здоровенную жердину, и его дальнейшее обхождение с королем-оленем заставило девушку зажмуриться. Когда же она снова глянула в окно, колонна уже неторопливо сползала по серпантину, проложенному в багровых чешуйчатых зарослях.
Дорога круто спустилась в долину, и колонна грузовиков вылетела на берег разлившейся реки, набирая скорость для следующего подъема. Временами машины шли прямо по воде, как по неглубокой луже. В окно кабины влетели брызги, и, оглянувшись, Варвара увидела своего кабаноподобного красавца, который лез прямо под колеса грузовика.
Заметили его, по-видимому, и с первой машины, потому что колонна стала резко наращивать скорость. Олень, запрокидывая голову, рванулся из последних сил, но передние ноги у него подогнулись, и он рухнул на колени в неглубокую воду.
Становилось все темнее. Дорога глубже и глубже зарывалась в гору, так что уже не различить было нежной и глубокой слоистости камня; внезапно правая стена ощерилась трещиной, и в этот нежданный просвет хлынуло ослепительное желтое солнце. На несколько секунд открылся изрезанный голый массив и ближайший хребет, удивительно напоминавший окаменелого ящера.
И в этот краткий миг Варваре вдруг почудилось, что кто-то черный снова мчится нелепыми, бессмысленными прыжками вверх по склону, стараясь опередить захлебывающиеся от жары и тяжести контейнеров машины.
