- Доложить по факту! - шепнул в усик связи Топорков.
- Я Холод. Проверил растяжки, мины, ловушки. Переставил пару по-новому. Гы-ы! Будет утеха бородатым!..
- Дальше!
- Два охотничьих ружья, один карабин "Сайга" с оптикой. Два бинокля. Гранаты. Патроны мал мала к этим пукалкам. Телефоны, "тетрис", часы, баксы - около штуки. По периметру чисто! Только обосрано всё вокруг! Говнюки!
- Тротил!
- Да то же самое всё! Маленько БК к стрелковому, шмотки, бабки - заначки, хавчик сухпайками. Все карты, фото и видеокассеты из штабной землянки притаранил в общак. Ну чё, командир, можно закладывать?
- Не торопи козу е...ться! Обожди, заложники ещё у нас!
- Есть!
Топорков тем временем сходил к исходной позиции, забрал свое боевое снаряжение, вернулся в лагерь. Скинул через голову маскнакидку разведчика, предварительно сняв шлем, сложил всё возле казана, из которого аппетитно несло шурпой. Аж под ложечкой засосало. Рюкзак, БК, "мухи" на землю. Телу нужен отдых.
- Холод, ты дежурный по казарме! - Никита направился в сторону двух заложников. - Побеседую с пленными, потом сменю тебя. А пока сторожи наши жопы, снайпер!
- Есть, командир! - весело отреагировал Ден.
- Тротил! Установи пару игрушек с севера и востока. И четверть часа на отдых тебе. Как понял?
- Есть, командир!
Никита твёрдой походкой героя подошёл к заложникам. Со стороны зиндана не доносилось ни звука.
- День добрый, горемычные мои!
Море радости, чувств взахлёб, с пеной у рта и слезами. Оба - и мужик, и женщина застонали, поползли к спасителю, лепеча слова благодарности и мольбы.
Через десять минут эти двое и ещё пять заложников из ямы усердно уплетали содержимое казана и шаурму с лепёшками и медовухой. Даже пиво нашлось трофейное. Наперебой, сбивчиво и громко они рассказывали о себе, о боевиках, задавали бесчисленные вопросы, восхваляли Бога за свершившееся спасение, торжествовали, благодарили. Эмоциям и сбивчивым диалогам не было края.
Топорков выделил из семерых заложников самого стойкого и серьёзного, отозвал в сторону.
- Вы ведь из наших, из армейских? И звания, видимо, нехилого?!
Седой, лет пятидесяти, смирный, поникший за месяцы заточения и истязаний мужчина вдруг выпрямился, расправил плечи и отдал честь. Сухая рука, испещренная язвами, трещинами, заскорузлая от солнца, грязи, мозолей, вскинулась в приветствии к голове, но отдёрнулась.
- Простите... Полковник Меркулов. Николай Васильевич. Заместитель начальника штаба ОГВ КТО по Южному федеральному округу. Попал в плен прошлой осенью в Грозном. Прямо из хаммама выкрали, суки, как невесту, как барана! День милиции решили отметить в ихней бане, ёп! С девками и палёной водярой. Отметили, ёп!
Офицер опустил голову, виновато и обречённо уставился на ноги в рваных кедах. От былой формы не осталось и следа. Капроновая нить стягивала плечо и грязную, потную руку в засохшей крови. Рана, видно, была давняя и незаживающая. Верёвка вместо ремня на талии. Трико. Жилетка из тонкой овчины поверх рубашки. Точнее, то, что от нее осталось. Партизан, ёпрст, после плена!
- Ясно, полковник! - Никита сглотнул комок в горле, наблюдая как военнопленный дрожащими руками мнёт кусок лепёшки, мечтая засунуть её в рот целиком. - Идите ко всем, принимайте пищу!
- Есть! - облегчённо бросил бедняга и присоединился к остальным едокам, сидящим за сколоченным из горбыля столом.
- Сильно не налегайте, земляне! Плохо будет потом! И харэ пиво лакать! Щас выпадете все в осадок! Капитан! - позвал Топорков Будынника. - Обеспечить освобождённых из плена одеждой, снарягой и средствами жизнеобеспечения. Рюкзаки, пайки, воды побольше запас. Оружие не выдавать без моего приказа. А то вон уже один тянется к трофею!
Пока капитан выполнял поручения, сноровисто бегая по лагерю меж деревьев и шалашей, Топорков попытался допросить пленного чечена. Выяснить удалось немного - имя Ахмад, уроженец Итум-Кале, в лесах с 2004 года. Миномётчик. До войны по горам чабанил с отарами овец.
Пара ударов в дыхалку прибавили разговорчивости, сбили спесь горца, но ещё больше разожгли огонь в чёрных глазах. Оставив понурого аборигена гор прикованным к столбу навеса обеденной зоны, Никита миновал периметр базы и сменил Дена.
- Тебе десять минут пожрать, умыться, оценить трофеи, прикинуть, что прихватить с собой кроме своего весла! - Никита кивнул на СВД друга, устраиваясь на лёжку в листве.
- Никит, а познакомиться? Там девчонки, смотрю! А? - возразил было Ден, но, встретив строгий взгляд на разрисованном краской лице командира, умолк, вздохнул и направился в центр лагеря.
- Давай чеши, ловелас хренов!
Топорков удобно разместился среди местной флоры, проверив свой "вал" и трофейный ПКМ. Оглядел округу в оптику. Мёртво, тихо. Весенние, а здесь, в Чечне, почти уже летние краски яркой палитрой легли на мнимый холст. Запахи леса, свежесть гор, лёгкая перекличка пернатых. Колорит этот не хотелось нарушать, а только впитывать, жить им и нежиться!
Из забытья и неги Топоркова вывела серая обыденность военного времени в лице капитана Будынника.
- Командир! Землянки, палатки, шалаши опустошил и заминировал. Народ приодевается, накормлен, слегка пьян. Короче, город разграблен, жители довольны! Помощь оказали мне рядовой-срочник Судаков и полковник Меркулов. Прошу внести их в наградной список!
- Шутники все, смотрю, стали! Понял тебя, Тротил. Всем общее построение! Холод, смени меня.
Через три минуты Никита созерцал нестройный разношерстный ряд бывших заложников.
Он обратился ко всем с речью - короткой, ёмкой, но понятной до мозга костей. Вкратце и лаконично объяснил их положение, задачи и возможные опасности. Правила и законы.
- Придётся ещё потерпеть немного. Я знаю, как вам всем было тяжело и что пришлось перенести, но давайте поднажмём в плане физической выносливости и морального устоя, и скоро все будем дома. Дома!
Последнее слово Топорков специально повторил. И действенно! Оно как магическое заклинание сразу приободрило всех в шеренге - двух женщин и пятерых мужчин.
Никита пробежался глазами по мятой бумажке с кривым почерком списка новобранцев. Каракули Будынника.
1. Полковник Меркулов.
2. Доктор биологических наук РАН, профессор Георгий.
3. Бизнесмен Родион.
4. Рядовой срочной службы отдельного сапёрного батальона Дмитрий Судаков.
5. Частный предприниматель, торговец оружием и наркотой Ашот.
6. Дочь олигарха из Нижнего Новгорода Анжела, 19 лет.
7. Анна - сектантка из Харе Кришна, 38 лет.
- Мда-а, - Никита повертел список, сравнил визуально с живыми фейсами, - сброд, ёпрст!
- Французы под Москвой, ё-моё! - оскалился Ден за спиной. - Хуже партизан!
- Э-э? Ты какого хрена пост оставил? Бегом на рубеж!
- Есть, - буркнул Ден и поплёлся обратно.
- Итак, граждане новобранцы! - обратился Никита к отряду. - Слушай основной приказ. Сейчас мы с капитаном выдадим всем снаряжение, оружие и груз. Будет тяжело, неудобно, но чем больше мы возьмём с собой, тем ласковее нас погладят по головке там, на базе... то есть дома! Плюс всё может пригодиться в пути. Ещё раз напоминаю - команды мои выполнять беспрекословно, никакой отсебятины и нытья. Покакать, пописать - сообщать мне! Даже женщинам. Ясно?
Народ закивал, нестройно ответил. Народ, натерпевшись голода, холода, терзаний, гнёта и боли, а сейчас вырвавшись из ямы и вкусив свободы, молил о завершении всего этого ужаса.
Состояние и вид бывших заложников, правда, были удручающими и жалкими! Если мужики ещё как-то держались, хотя от количества грязи, соли и крови, синяков и ран смотреть на них было больно, то женщины, особенно сектантка-кришнаитка просто была никакая! Не раз битая, насилованная, и, похоже, даже "хором", опущенная и морально умершая, она кое-как стояла на своих двоих и стонала. Всё время мычала, подвывала и что-то бормотала. Видно, крыша поехала!
Молодая выглядела лучше и даже улыбалась. Похоже, её эти уроды даже ни разу не поимели, что было удивительно для Топоркова, знавшего местных зверей.
Ответ вскоре сам нашёлся - дочь известного олигарха Доронина случайно попала на Кавказ и по глупости в плен и теперь ждала освобождения и выкупа от богатого папаши. Тот сумму собрал, конечно, быстро, но оборзевшие боевики всё тянули и накидывали сверху, вселяя ярость в олигарха и страх в его дочку. Однако еще сдерживались пустить её по кругу: пообещали её отцу, но, ясен перец, за приличную доплату.
Что-то похожее происходило и со срочником Димой Судаковым, девятнадцати лет от роду, из деревни Малые Вожжи Смоленской области, которому родня собирала откупную по деревням и селам всю зиму. И с академиком-биологом, весточку от которого передали в Новосибирский академгородок, где весь учёный свет тоже нелегально проводил сбор валюты для освобождения коллеги с помощью местной ингушской диаспоры.
