я. – Не «ногти» он говорил, а «нокте» – в переводе с латыни «ночной» или «вечерний». Это о бабочках!
– Ноктюды, они же со́вки, – кивнул Денис и заговорил, все более оживляясь: – Внешне довольно невзрачные, с серыми или бурыми крыльями и нитевидными антеннами. Но здесь, в Пеструхине, я обнаружил новый вид! Название еще не дал, но вы только представьте: образование пигментов у этих бабочек идет не так, как у прочих, из-за генной мутации, то есть передается по наследству, и темные особи быстро вытесняют в популяции более светлых! Очевидно, речь идет о каком-то стремительно развивающемся эволюционном процессе, я еще не успел в полной мере разобраться…
– Понятно, отвлекся на ночную бабочку покрупнее, – съехидничал Митяй и руками обрисовал в воздухе силуэт выдающихся женских форм. – На Галку Седову!
– Это была ошибка, которая больше не повторится, – быстро сказал любитель разных ночных бабочек.
– Как и противоправные действия по хищению чужого имущества, я надеюсь, – проворчал Митяй и встал со стула. – Ну если всем все понятно, я думаю, мы уже можем…
– Секундочку! – Я жестом остановила брата и шагнула к Денису. – А зачем было лампочку разбивать? И почему только мою? Что, вашим бабочкам она особенно не понравилась? В деревне и другие уличные фонари имеются, вы их все теперь расколотите?
– Другие источники освещения в Пеструхине самые обыкновенные, а вы зачем-то ультрафиолетовую лампу включили. Это же просто оружие массового поражения, беспощадный геноцид мотыльков! – запальчиво объяснил энтомолог. – Они могли погибнуть, все, целый вид, а я его даже не успел как следует изучить!
– Ультрафиолетовая лампа? – Я озадаченно моргнула и посмотрела на Лизку. – Где, говоришь, ты взяла этот прибор?
– На чердаке, – буркнула подруга.
– Маманя ее обыскалась, – меланхолично сообщил Митяй. – А она, значит, на чердаке была… Ну ладно. Нам пора. Бабушка, до свиданья, добренького вам дня, Денис, с тобой я потом еще побеседую для профилактики.
Возглавляемые участковым, мы потянулись со двора.
Уже у калитки я оглянулась и увидела, что Лизка все еще стоит на пороге летней кухни – что-то говорит ученому внуку знахарки, а тот послушно кивает.
Я дождалась, пока Лизавета тоже проследует на выход, и уже у машины, в которую успели усесться наши мужики, спросила:
– О чем это вы там шушукались?
– Мы не шушукались, – с достоинством ответила подруга и помахала Лукьянихе, которая демонстративно захлопнула калитку и, судя по звуку, заперла ее изнутри на засов. – А договаривались о возмещении морального ущерба.
– Кому?
– Мне, разумеется! Кому же еще?
– Ну в этой истории немало пострадавших. Рогоносец Седов, бабка Мызина, даже я: реально страшно было, когда маяк на веранде как будто самоликвидировался!
– Хм… но только я додумалась потребовать моральную компенсацию, – не стушевалась подруга.
– Какая хоть компенсация тебе будет, скажи?
– О! Нечто совершенно особенное! – Лизка расправила плечи и вздернула подбородок. – Мы договорились, что Денис назовет этих новых бабочек моим именем – Лизаветус ноктис или как-то так.
– Шикарно, – кисло похвалила я.
– Завидуешь? А кто тебе мешал проявить такую инициативу? При прочих равных мы бы бросили жребий, – пожала плечами подруга.
– И я заранее знаю, кто бы выиграл…
Анна и Сергей Литвиновы. Отключение
Крис подъехал к воротам своего особняка.
Обычно он садился сзади и, пока автопилот вез его из банка домой, успевал подремать, или послушать музыку в наушниках, или и то и другое, вместе взятое. Работать в машине с документами не любил – в последнее время даже очень ровный и бесшумный ход электрической «Теслы» начал его слегка укачивать. Чай, не молод, недавно пошел пятый десяток. Да и не мальчик, чтобы в машине работать, не волонтер на побегушках, а старший вице-президент.
«Сезам, откройся!» – мысленно скомандовал он воротам. Они послушно стали раздвигаться. Автопилот подкатил по подъездной дорожке ко входу, Крис вышел, а лимузин самостоятельно отправился занимать свое место на придомовой парковке.
Хельга должна была, конечно, почувствовать его приезд и, как у них заведено, встретить его на пороге, но не тут-то было.
«Что-то случилось», – подумал Крис и по старинке, голосом, окликнул Хельгу.
Послышались шаги. «Слава богу, жива».
И вот Хельга нехотя спускается к нему со второго этажа. Смотрит в сторону, взгляд суровый, губы поджаты.
«Гнев, ревность, оскорбленное достоинство», – почувствовал он букет эмоций, которые в этот момент испытывала супруга.
– Что случилось? – вопросил он, используя традиционный, миллионы лет существующий способ человеческого общения – речевой аппарат.
– Ничего особенного, – ответила она также по старинке – шевеля губами. Но глядела искоса.
– Перестань! Даже не хочешь меня поцеловать?
– А оно тебе надо?
– О’кей, я вижу, что я в чем-то, по-твоему, провинился – давай это обсудим, но для начала я приму душ, потом мы поужинаем, а уж затем поговорим.
– Ты же у нас в семье главный, поэтому опять поступим так, как ты хочешь.
Во время этого диалога Крис успел распустить галстук, бросить его на стул и скинуть пиджак.
– Ладно, начнем прямо сейчас. Говори, в чем я, по твоему мнению, провинился.
– А ты сам ничего не хочешь мне рассказать?
– Честно говоря, нет.
– А кто вожделел сегодня прямо с утра эту новенькую из клиентского отдела? Как ее там? Каролина? Толстая корова – а ты ее хочешь!
«О черт! Не успел поставить блок!»
– Хельга! Ну мы же тысячу раз говорили с тобой! И ты прекрасно знаешь, что мужчины устроены совершенно иначе, чем вы, представительницы прекрасного пола. У нас порой помимо нашей воли вдруг вспыхивает неконтролируемое желание, и это на самом деле ничегошеньки не значит, никоим образом не меняет моего к тебе отношения, а именно глубочайшей любви, преданности и верности.
– Ах, верности! Ну да, конечно! Именно верности! Только ты при этом Кэрри – так, кажется, ее называешь, и в глаза, и мысленно – не только взглядом оглаживал, но еще и ладонью по толстой заднице пошлепал. А она вместо того, чтобы по роже тебе дать и в комиссию по харассменту заявить, только смеялась и грудь тебе в смелом вырезе демонстрировала, а ты туда был готов весь, с головой, нырнуть!
– Еще раз повторяю: это моя мужская природа, древняя, как весь наш мир, и я иногда бываю над ней не властен.
– Вот именно, иногда. И другое ведь было нынче иногда. На Джулию, подружку твою и первого вице-президента, на совещании у управляющего с вожделением глядел. Разве нет? Скажи, нет?
Крис поморщился и развел руками, в смысле: «А что я вообще мог с этим поделать?!»
А супруга совсем распалилась:
– Зачем я вообще нужна тебе, скажи?! Если ты так легко
