— Нет, причиной было падение с лошади. Полученное при этом сотрясение мозга отразилось много лет спустя…
— Я так и знал… А где были вы, когда его увозили в лечебницу?
— В Мельбурне, в школе, — сказала она. — Мне тогда было семь лет, и с тех пор я ни разу не видела отца. Он пробыл в этом ужасном месте очень долго, и они не позволили мне навещать его.
— Так… Кто такой мистер Флен? Вы его знаете?
— Он был двоюродным братом моего отца. Всё, что я знаю о нём, это то, что папа часто одалживал ему деньги и что в тот день, когда папа заболел, он находился на нашей ферме. Несколько раз он писал мне по поводу денег. Это он оплатил мой проезд в Англию…
— Вы никогда не видели его?
— Никогда, — ответила она. — Однажды он приезжал ко мне в училище, но я в тот день была на пикнике.
— Вы не знаете, сколько денег оставил ваш отец?
— Понятия не имею.
— А теперь, мисс Фаррер, расскажите мне о ваших преследователях: о негре и о собаке.
— Это началось около двух лет назад… Однажды, когда я рассказывала об этом врачу…
Леон перебил её:
— За врачом посылали вы?
— Нет… он, наверное, узнал от кого-нибудь… не знаю… я очень немногих посвящала в эту историю…
— Можете мне показать письма мистера Флена?
Письма хранились в ящике рабочего стола. Леон внимательно прочёл каждое из них. Его поразил довольно необычный для участливого родственника тон этих писем. Главной темой их были жалобы на денежные затруднения, связанные с её учёбой в школе, её содержанием и т.д. В каждом письме неизменно подчёркивалось, что её отец оставил очень мало денег.
— Это правда, — сказала она. — Бедный папа был в денежных делах довольно эксцентричным. Он никогда не хранил свои сбережения в банке, а держал их при себе в большом железном ящике… Никто толком не знал, сколько у него денег. Я-то полагала, что он очень богат, потому что он был немного… ну, скуповат, скажем… Мне так не хочется говорить о моём бедном папочке ничего дурного, но он никогда не отличался щедростью по части денег… и когда я узнала, что он ничего не оставил, кроме нескольких сот фунтов да каких-то малоценных акций, удивлению моему не было границ. Да и все, знавшие нас, были поражены. Я считала себя очень бедной вплоть до того дня, когда несколько месяцев назад узнала, что у отца были крупные вклады в Западно-Австралийские золотые прииски, о чём раньше никто не знал. Это обнаружилось случайно. Адвокаты пытались найти мистера Флена, но он был в отъезде. От него получены только два письма. Одно из Китая, другое, кажется, из Японии.
— Письма при вас?
Она достала два письма, написанные на толстой бумаге. Леон внимательно рассмотрел водяные знаки…
— Какие акции оставил ваш отец?
— Я всегда знала, что они ничего не стоят. Я только запомнила цифру 967… Почему вы смеётесь?
— Мисс Фаррер, я торжественно обещаю вам полное освобождение от всякого преследования. Вот адреса лучших адвокатов Лондона. Далее: вы в здравом уме и преследующие вас негры и собаки отнюдь не являются плодом вашего воображения, они есть на самом деле. И то, что вы видели Гарслея убитым — тоже не фантазия… Ещё один вопрос касательно мистера Флена. Что вам известно о его жизни?
— Он имел небольшую ферму, — сказала она. — Кажется, папа купил её для него и жены, а до этого он арендовал какой-то театр и прогорел…
— Благодарю вас, — сказал Леон с чувством. — Теперь я знаю всё, что хотел знать.
Он поехал прямо к мистеру Гарслею и застал его в тот момент, когда почтенный директор театра собирался уходить.
— Вы пришли сообщить о каком-то новом убийстве? — спросил он игриво.
— Нет, — сказал Гонзалес — и что-то в выражении его глаз согнало улыбку с губ Гарслея.
Леон последовал за ним в кабинет и плотно прикрыл за собой дверь.
— Мистер Флен, если не ошибаюсь?
Со щёк его собеседника сошёл румянец.
— Не понимаю, что вы этим…
— Вас зовут Флен, — твёрдо сказал Леон. — Несколько лет тому назад вы узнали, что ограбленный вами человек, отец Эльзы Фаррер, был богаче, чем вы предполагали, и вы сочинили довольно неуклюжую, но достаточно дьявольскую комбинацию, благодаря которой надеялись завладеть собственностью сироты. Конечно, только такой болван, как вы, может вообразить, что сумасшествие отца является причиной для водворения в сумасшедший дом его дочери. Где вы нашли негра и дрессированную собаку — это ваши подробности, но я прекрасно знаю, где вы взяли деньги для аренды «Орфеума». Скажу вам больше, мистер Флен, — и можете это передать вашей жене, которая помогает вам в ваших гнусностях, что слова «конфиденциально» и «профессиональный» пишутся через «и». Оба слова встречаются в ваших письмах к мисс Фаррер.
Рука Гарслея дрожала, когда он вынимал изо рта сигарный окурок.
— Вам ещё надо доказать всё это, — пробормотал он.
— К сожалению, да, — с грустью ответил Гонзалес. — Благодарите Господа, что эта история произошла сейчас, а не пять лет назад…
Он, к ужасу своего собеседника, вынул из кармана тяжёлый браунинг, несколько раз взвесил его на ладони, затем резко бросил его назад, в карман, и быстро вышел на воздух.
Глава 12.
Тайна мистера Дрейка
С Корнелием Маланом Гонзалесу довелось встретиться во второй раз при обстоятельствах, совершенно непредвиденных.
Будучи заядлым автомобилистом, Леон, тем не менее, ни разу не попадал в аварию. Условий для этого было всегда достаточно, потому что Леон ощущал всю полноту жизни лишь тогда, когда счётчик его гоночной машины показывал наивысшую скорость. Однако, в тот момент когда он, трясясь по снегу и грязи пустынной Оксфордской дороги, угодил задним колесом в глубокую яму, стрелка счётчика не показывала и 30.
Леон вылез из машины и осмотрелся. Слепой случай прервал его путь на участке дороги, граничащей с усадьбой Корнелия Малана.
Он направился к дому. Послышался сердитый лай собаки, но людей не было видно. Леон не удивился этому. Если Корнелий в летнюю пору ограничивался лишь несколькими слугами, то он вряд ли держал их глубокой осенью.
Леон обошёл вокруг дома, проник в запущенный, поросший жухлой травой сад, но нигде не обнаружил признаков жизни. И вдруг прямо из-под земли, на расстоянии двенадцати ярдов, вырос великан-мужчина. Он появился из-под земли в буквальном смысле слова. Леон догадался, что человек этот вылез из колодца. Он стоял спиной к своему непрошеному гостю. Леон видел, как он наклонился, повозился с чем-то металлическим и выпрямился, отряхивая колени. При виде постороннего человека красное лицо Корнелия покраснело ещё больше.
— Эй, вы! — закричал он, но тут же узнал гостя. — А, это вы, сыщик?
В отличие от своего покойного брата, едва способного изъясняться по-английски, Корнелий говорил почти без акцента.
— Так что же вам надобно, а? Никак, ещё кто-то считает, что бедный Руз обжулил его? Поздно! Руз уже мёртв, что с него взять?
Корнелий перехватил взгляд Леона и добавил скороговоркой:
— Здесь есть заброшенный колодец… Нужно наполнить его…
— Поэтому вы так тщательно запирали его на замок, — усмехнулся Леон. — Но дело не в этом. Видите ли, мистер Малан, мой автомобиль угодил в яму, и мне нужна помощь…
Великан оживился.
— Да я и один могу вытащить машину из любой ямы, — небрежно сказал он. — Сейчас увидите.
Он оглянулся на запертый колодец и широко пошагал к дороге.
— Недолюбливаю я лондонских господ… налоговые инспекторы и Бог весть ещё кто… Бедный Руз! Это они довели его до могилы… Мы, бедняки, и сказать толком ничего не умеем…
Когда они подошли к машине, оказалось, что Корнелию не под силу поднять её в одиночку. Им пришлось вернуться на ферму и из каких-то тёмных закоулков созвать ещё двух полуголодных рабочих, которым с помощью досок и шестов удалось, наконец, поднять большой автомобиль.
— Это удовольствие обойдётся вам в десять шиллингов, не меньше, — сказал Корнелий. — У меня нет средств платить им ещё и за дополнительный труд. Я беден, а теперь, когда Руз умер, кто его знает… ещё придётся и племянницу на харчи взять…
Леон торжественно вынул десятифунтовую ассигнацию и вручил её старому скряге.
Вернувшись к себе на Керзон-стрит, он рассказал приятелям о своём приключении. — Меня не покидает уверенность, что это не последняя встреча с Маланом. Как-нибудь я напишу книгу о законе совпадений.
— Включи туда и это, — заметил Пойккерт, перебрасывая через стол письмо.
Леон вскрыл его. Первое, что ему бросилось в глаза, был Оксфордширский адрес. Быстро повернув письмо, он нашёл и подпись: «Леонора Малан».
Манфред наблюдал за ним насмешливым взглядом.
— Кажется, она метит в твоё сердце, Леон, — сказал он.
Леон прочёл:
«Господа! Не так давно вы навестили в городе моего дядю, к сожалению, ныне покойного. Не согласитесь ли вы принять меня в среду утром по делу о капитале, им оставленном? Не думаю, что вы сможете помочь мне, но всё же хочу попытаться».
