Тем временем у кота в лапе очутился круглый металлический цилиндр, тускло сверкнувший боками в свете факела. Он направил его в сторону парализованного страхом Маттавии, и в лицо начальника тайной стражи ударил сноп ослепительного света…
Как он вырвался из извивов кошмарного лабиринта и добрался до Иерусалима, Маттавия не помнил. Лишь в ушах его несколько дней непрерывно слышан был дикий, на самой высокой ноте, вой кота, сопровождаемый лихим уханьем сатира и раскатистым клекотом хищной голодной птицы. И грузный топот их обладателей, гнавшихся за ним до самого выхода.
И теперь перед первосвященником Каиафой сидел седой, до белизны, смертельно душой, уставший человек, который раскрывал бессильно рот, силясь что-то сказать, и не мог этого сделать. Маттавия полностью утратил речь… Она возвратилась к нему лишь через полгода. Но прежним Маттавией — грозой иноверцев и чародеев, он уже не стал. И синедрион отказался от его услуг.
Глава седьмая
1.4. Троица. Мудрый верит в чудеса и доверяет переменам
Высоко стоящее солнце, нахмурясь легкой тучкой, тем не менее, жгло нещадно. Редкие облака гуляли вдалеке на горизонте, белоснежные и бесполезные. Троица уныло тащилась по пыльной улочке с однообразными глиняными домишками. Их занимал вопрос, что докладывать мессиру — операция, казавшаяся легкой, явно затягивалась. Впереди находился трактир, где, сообразно своим планам, они намеревались устроить очередной шумный скандал.
Мимо вдруг пробежал человек в широкой черной хламиде, который ловко вспрыгнул на перевернутую пустую бочку возле трактирного крыльца, поднес к губам медную буцину и затрубил резво и звонко. К бочке потянулись прохожие, из питейного заведения вывалились пьянчужки и всякий сброд.
— Внимание! Только два дня — завтра и послезавтра в старом римском цирке прославленными странствующими актерами будет дано представление с фокусами, магией и чудесами. Вход на представление бесплатный. Все последующие представления — платные.
Человек с буциной спрыгнул с бочки и понесся дальше.
Через некоторое время друзья вновь услышали звуки буцины. И еще. И еще. Трубный рев раздавался в разных концах города.
— Забыл сказать, — Азазелло деловито потер рукавом плаща клык, — я нашел похоронную трибу, чьи печальные звуки мы слышали, проходя вчера вечером мимо горы, и нанял их всех для оповещения о нашем представлении.
Фагот одобрительно, со звоном, залепил ладонью по его могучей спине. Здоровяка основательно шатнуло вперед.
Кот хотел повторить прием старого товарища, но, завидев выражение лица Азазелло, передумал и лишь поощрительно потряс скрещенными концами лап…
Цирк, построенный в западной части Иерусалима еще Гнеем Помпеем, на месте разрушенной Сионской крепости Давидовой, был пуст и закрыт на огромный висячий замок. Судя по всему, он не использовался по своему назначению, или же это происходило крайне редко.
Его обширное помещение представляло собой круглый амфитеатр с рядами каменных скамей и ступенчатыми проходами между ними. Посредине находилась овальная, почти круглая арена, огороженная невысоким парапетом и отделенная от зрителей по всей окружности широким рвом с водой. Кое-где виднелись остатки железных решеток на внешней поверхности рва. Это было сделано для защиты зрителей от взбунтовавшихся гладиаторов или от взбесившихся зверей.
Римляне, помимо гладиаторских поединков и боев, любили зрелища травли диких животных собаками, а также гонки на колесницах. Несколько позднее они придумали устраивать гонки на верблюдах. Они издавна любили различного рода представления.
Иудеи не приветствовали развлечений в виде боев гладиаторов и схваток с дикими животными. Поэтому последний раз по своему прямому назначению цирк использовался много десятилетий назад, во времена, когда здесь существовали римские колонии.
Сейчас же здесь иногда устраивались массовые религиозные обряды, порой совершались жертвоприношения богам. А когда ремонтировалась торговая площадь, в цирке располагались торжища и ярмарки.
Эта информация была получена от расположившегося рядом с цирком горшечника, который сушил свои, разнообразные по формам и объемам, глиняные изделия в тени большого навеса, пристроенного к колоннаде амфитеатра. Словоохотливый ремесленник был рад появившимся в пыльном безлюдье двум незнакомцам с большущим импозантным котом и поведал им все городские сплетни. Его россказни были нескончаемы и обильным потоком проливались на долгожданных слушателей, слегка ошеломленных обширностью и разнообразием познаний обычного мастерового.
Ничего нового об Иисусе из Назарета он, правда, не знал, но зато вывалил целый ворох сведений обо всех стадиях гончарного производства, преимуществах завозимой издалека глины и умении правильно выбрать гончарный круг.
И все же драгоценные крупицы нужных знаний были получены. В ответ на вопрос об аренде цирка, горшечник дал им адрес городского чиновника, который ведал городским имуществом. Подробно объяснил, как найти его дом и долго еще плелся рядом, объясняя, почему горшки следует сушить в тени, и какие пагубные последствия ждут неумелого мастера, который выставит свежие глиняные изделия прямо под палящее солнце.
Нужный местный чиновник жил возле рынка, и троице вновь пришлось пересечь его нескончаемые извилистые лабиринты, уже с запада на восток.
— А, кто желает выиграть? Кто хочет разбогатеть за одно мгновение? Требуется лишь ваше внимание и зоркий глаз… — раздерганный голос повторял эти фразы снова и снова, варьируя их на различный манер.
В центре рынка, возле рядов, заваленных щедрыми дарами садов и огородов, прямо на пыльной земле, с пробивающимися кое-где чахлыми былинками травы, расположился юркий чернявый человечек, ловко манипулирующий тремя глиняными кружками, стоящими на неотесанной деревянной доске.
Был он весьма молод. На его бронзовом округлом лице, украшенном несоразмерным крючковатым носом, застыла разухабистая гримаса. Желающих разбогатеть что-то не находилось. Видно было, что человечек орет, скорее, по привычке. Лицо его было неподвижно, и лишь едва пробивающиеся черные побеги полоски усиков смешно дергались в такт давно заученным фразам.
Фагот ткнул локтем в бок Азазелло и подмигнул ему в сторону зазывалы к легкому обогащению. Рыжий крепыш, носивший, по-прежнему, несмотря на здешнюю жару, свой потрепанный плащ, одобрительно дернул клыком, и друзья свернули на путь легкой наживы.
Верещавший зазывные заклинания человечек сразу оживился, лицо его сбросило застывшую бесстрастную маску, и он повел к себе рукой широким приглашающим жестом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
