— Иди к черту! — прошипел огорченный агент. С досадой он ткнул кулаком в козлиную морду.
Этого не следовало делать. Штопор был очень обидчивым козлом. Он попятился, воинственно нагнул башку и, энергично шагнув вперед, ткнул незнакомца рогами. Удар был внушительным. С треском подминая кусты, Пинг Понг свалился. В доме тотчас раздался собачий лай, голоса смолкли…
Сатану еще ни разу не били граблями. Это оказалось больно и унизительно. Оставляя на заборе клочья казенных лохмотьев, разведчик вырвался на свободу и бросился со всех ног по улице. Его долго преследовали мальчишки, собаки и увязавшийся за ними въедливый Штопор…
Дежурный полицейский дремал за столом. Его пробуждение было не из приятных. В участок, словно ошпаренный, ворвался слепец в разодранных лохмотьях. Роняя стулья, он заметался по комнате. Полицейский, не зная, как поступить, на всякий случай потянулся к кобуре пистолета.
— Болван, смирно! — заорал слепец, срывая черные очки, и полицейский послушно вытянулся.
Незнакомец схватил телефонную трубку, ловко покрутил диск и бойко заговорил на незнакомом языке. Говорил он довольно долго. Повесив наконец трубку, человек в лохмотьях приказал полицейскому запереть дверь, а сам развалился в кресле господина комиссара.
— Господин комиссар Фьють, когда приедут, будут сердиться, — робко заметил дежурный.
— Твой комиссар такой же болван, как и ты! — прикрикнул странный посетитель. — Еще немного, и ваш слюнявый Диньдон будет красным!
Незнакомец стал просматривать лежавшую на столе книгу происшествий. Наткнувшись на какую-то запись, он хлопнул ладонью по книге и громко сказал:
— Идиоты! Боже, какие идиоты! Взять без билета в поезде и отпустить на свободу!..
Часа через два к участку подкатила грузная полицейская машина. Из нее выбрались двое в штатском и сам окружной комиссар полиции. По всем признакам, штатские были иностранцами. Время от времени они перебрасывались непонятными фразами, а господин комиссар почтительно слушал. Полицейский не все понял из разговора, но главную мысль все же ухватил.
Город Диньдон в опасности. Брожение среди населения создает угрозу военной базе. Это брожение может привести к нежелательным конфликтам. Оно не случайно. В городе, несомненно, орудуют красные агитаторы. Все нити ведут к Трею. Его надо немедленно арестовать.
— Но за что? Где улики? — спросил господин окружной комиссар.
— У вас отсталые взгляды, — недовольно заметил один из штатских. — Улики только мешают, путают дела. Мы у себя давно уже обходимся без улик…
— Посадите его за безбилетный проезд, — подсказал человек в лохмотьях…
Когда стемнело, трое полицейских по приказу окружного комиссара привели Трея. Парня усадили в машину и увезли.
18
Политические и деловые круги столицы бурлили. Заявление Моторолли на пресс-конференции вызвало панику в правительственных инстанциях, на бирже и на ипподроме. На ипподроме на двенадцать часов было намечено открытие международных состязаний жеребцов-двухлеток, представлявших страны НАТО. Этой дружественной встрече политики придавали большое значение. Вручение же двухсот миллионов долларов удачливым коммерсантам из Диньдона, которое, по словам аптекаря, также должно было произойти в двенадцать, вне всякого сомнения, оставило бы ипподром без зрителей…
Биржа ответила Моторолли массовой продажей правительственных бумаг. Не нужно было быть большим финансистом, чтобы понять, что республика не в состоянии выплатить долг. Курсы падали так быстро, что электрическое табло, установленное над зданием биржи, отказало через четверть часа…
Кабинет собрался в Зеркальном зале. Министры ждали возвращения премьера из Диньдона. В зеркальных стенах отражался длинный стол, покрытый зеленым сукном. По обе стороны от стола выстроились стулья. Стульев было пятнадцать, министров тоже. Большое кресло в конце стола пустовало… Толстый свирепый министр финансов гневно стучал кулаком по столу и кричал на примостившегося у двери директора банка:
— Вы — негодяй, облеченный доверием! Вы привели республику к краху! Как вы смели обещать этим проходимцам!
— Я ничего не обещал! — жалобно вскрикнул директор государственного банка. Его нельзя было узнать: важный рассудительный господин в черном будто слинял.
— Неважно! — продолжал кричать министр. — Рвать надо было в корне!
Сгорбленный министр науки и религии монотонно постучал тяжелым перстнем по столу и, дождавшись тишины, глухо произнес:
— Господа, мы доверили банк несостоятельной личности. Она поставила всех нас в дурацкое положение. Я предлагаю уволить эту личность и лишить ее права занимать государственные должности…
— С радостью, но нельзя! — мягко возразил министр иностранных дел.
Элегантный, похожий на светского льва министр встал и, бегло оглядев себя в зеркало, объяснил красиво поставленным голосом:
— Коллеги, чувства всегда мешают разуму! Чувства и разум — непримиримые враги! Сейчас в вас говорят чувства. Пусть они смолкнут! Пусть говорит разум! Уволить директора банка нельзя и ненадобно. Его увольнение может вызвать нежелательный резонанс. Положение республики на мировой арене может пошатнуться. Если мы его уволим — всем станет ясно, что республике нечем платить. У нас нет выхода: или мы оплачиваем чек, или кабинет подает в отставку…
— Я не хочу в отставку! — мрачно сказал военный министр. — Я ничего такого не сделал, чтобы меня в отставку…
— Но весь мир ждет! Мир ждет нашего решения! Если государство не платит долгов, значит, нет государства!..
Министр иностранных дел опустился на стул. Члены кабинета взволнованно переговаривались, перешептывались. Вдруг кто-то постучал в дверь. Директор государственного банка вздрогнул и потянулся открыть.
— Сидите на месте! — прикрикнул министр финансов. — Опять эта шантрапа — журналисты!
Стук стал сильнее.
— Кто там? — спросил директор банка.
— Это я! Ваш премьер!
Директор банка поспешно впустил премьера. Глава правительства мелкими шажками пробежал к своему креслу, сел и пристально осмотрел смолкнувших министров.
— Достукались! Вас на день одних нельзя оставить!
— При чем тут мы? — начал оправдываться министр финансов. — Кто у нас руководит банком?
— «Кто, кто»! — передразнил премьер. — Я понимаю, вы хотите свалить вину на директора банка. Но при чем тут он? В сейфах ни гроша! Что он, из своего кармана должен платить?
— Я придумал! — вдруг поднял руку министр науки и религии. — То есть это ваши слова, господин премьер, меня натолкнули…
— Какие слова?
— Позвольте напомнить, вы сказали: «из своего кармана». А если сложиться? Всем вместе? Поскрести, потрясти?..
— Идиот! — довольно громко сказал кто-то из сидевших на другом конце стола.
— Я попрошу без намеков! — взвизгнул оскорбленный министр.
— Господа, нельзя ли серьезней, — остановил премьер. — Предложение, мне думается, неосуществимо: с министерскими постами обычно расстаются легче, чем с личными доходами…
Поднялся осторожный медлительный министр юстиции. Он неторопливо протер очки, посмотрел их на свет, надел на нос и по очереди оглядел всех членов кабинета. Под его глубокомысленным взглядом все постепенно затихли. Министра юстиции уважали за красавицу жену.
— С юридической точки зрения, — важно начал министр, — «дело Диньдона» представляет собой интересный казус. С одной стороны, земля является частной собственностью и может быть отчуждена ее владельцем любому лицу безвозмездно или за вознаграждение, установленное соглашением сторон. С другой стороны, та же земля, обведенная границами государства, составляет его территорию. Границы нельзя произвольно переносить без соответствующих соглашений. Следовательно, если частная земля продается иностранному государству, то она изымается из нашей территории. Следовательно, границы переносятся. Выходит, с точки зрения границ…
— А с вашей точки зрения? — перебил премьер.
— У меня нет точки зрения, но все же я думаю, что эту сделку юридически можно было бы попробовать опровергнуть…
— Идиот! — снова раздался тот же голос.
— Полностью согласен! — заметил премьер.
— С чем вы согласны? — обиженно спросил министр. — Вы согласны с тем, что я идиот, или с тем, что сделку можно опровергнуть?
— Оставьте, наконец! — Премьер раздраженно заерзал в кресле. — Как мы можем запретить сделку? Мы же поссоримся с такой державой! Вы понимаете, чем это пахнет?
— А если они потребуют уплаты долгов? — испуганно вставил министр финансов. — Вы знаете, сколько мы должны за продовольственную помощь? За помощь в вооружении? За помощь в просвещении? За помощь в строительстве завода кока-колы? За помощь…
