Фафхрд, который пришел в себя первым, тут же взял командование судном в свои руки и немедленно принялся отдавать приказы о всяческих сугубо морских маневрах: рифить, убирать, поднимать или менять паруса, перемещать балласт, осматривать все темные уголки на предмет обнаружения крыс и тараканов, приводиться к ветру, идти галсами, переносить гик и тому подобное.
Мышелов слабо, но весьма изобретательно сквернословил, поскольку эти маневры заставляли как Урфа, так и Фафхрда перемещаться по всей Палубе, зачастую через его распростертое тело, а также превращали уже привычную килевую и бортовую качку «Черного казначея» в беспорядочную болтанку, которая лишь усиливала его тошноту.
Когда Фафхрду наскучивало гоняться по судну самому и гонять Урфа, он, скрестив ноги, садился на палубу и, не обращая внимания на забористую брань Мышелова, пускался в размышления. При этом поначалу его взор был устремлен в сторону Ланкмара, но потом он все чаще и чаще стал обращать его на север.
Когда же наконец и Мышелов пришел в себя, он стал питаться лишь овсянкой на воде в небольших количествах и, презирая морские упражнения Фафхрда, принимался за упражнения гимнастические, пока, истекая потом и задыхаясь, не валился на палубу, но лишь затем, чтобы, переведя дух, начать все сначала.
Странное это было зрелище – Мышелов расхаживает на руках, Урф несется на нос, чтобы изменить положение кливера, а Фафхрд наваливается на румпель и во весь голос орет: «Лево на борт!»
Но мало-помалу, чаще всего на закате, выпив свою порцию воды, подкрашенной сладким вином – бренди все еще находилось под запретом, – друзья начали беседовать и предаваться воспоминаниям. Сперва разговоры эти были довольно краткими, но с течением времени стали продолжаться все дольше и дольше.
Они говорили о пиратстве, за которое теперь грозило серьезное наказание. Вспоминали знаменитые штормы и штили, появление таинственных кораблей, которые исчезали в тумане или скрывались за горизонтом навеки. Беседовали о морских чудовищах, русалках и океанских демонах. Вернулись к своему достославному переходу через Крайнее море к легендарному Западному континенту, о котором из всех ланкмарцев лишь Фафхрд, Мышелов и Урф знали, что он – не только легенда.
Постепенно брюшко у Мышелова исчезло, а на макушке, щеках, подбородке и верхней губе Фафхрда появилась колючая поросль. Из череды бед жизнь превратилась просто в череду событий. Друзья ожили, они начали замечать закаты и рассветы. Звезды стали смотреть на них вполне дружелюбно. И главное, они приспособили ритм своей жизни к ритму морской стихии, словно она сделалась их попутчицей, а не просто водной дорогой, по которой они плыли.
Однако запасы провизии и пресной воды понемногу иссякали, вино кончилось, подходящей одежды у друзей тоже не было, особенно у Фафхрда.
Их первый пиратский набег чуть было не кончился катастрофой. Небольшое и с виду неуклюжее торговое суденышко, к которому они незаметно подкрались на рассвете, внезапно заполнилось копейщиками и пращниками в коричневых шлемах. Оказалось, что это – ланкмарский корабль-приманка для ловли пиратов.
Убежать им удалось только благодаря тому, что воины появились на палубе чуть раньше, чем нужно, а «Черный казначей» при умелом обращении имел гораздо лучший ход, нежели корабль-ловушка. Правда, Урф был сбит с ног выпущенным из пращи камнем, другой камень сломал Фафхрду два ребра.
Успех второго набега был более чем скромен. Оказалось, что экипаж тендера, который они взяли на абордаж, состоит из пяти престарелых минголок, по профессии колдуний, как они сами заявили, направляющихся с гадательными и торговыми целями в южные квармаллийские поселения.
Мышелов и Фафхрд изъяли у ведьм небольшое количество воды, провизии и вина, а Фафхрд, кроме того, забрал несколько шелковых и меховых туник, кое-какие украшения накладного серебра, меч, очень понравившийся ему топор и кожи, чтобы стачать башмаки. Однако они оставили старых ворчуний с вполне приличными запасами и не позволили Урфу изнасиловать ни одной, не говоря уж обо всех пяти, хотя хвастливые угрозы мингола сводились именно к этому.
После этого они отплыли, несколько пристыженные, под проклятия колдуний, которые те выкрикивали нараспев в их адрес – проклятий весьма злобных, призывавших на головы Фафхрда и Мышелова все самые скверные силы воздуха, земли, огня и воды. Тот факт, что проклятия эти не охватывали также и Урфа, навел Мышелова на мысль, что женщин сильнее всего разозлило то, что Урфу не дали осуществить свои похотливые замыслы.
Теперь, когда на «Черном казначее» появилась провизия, Фафхрд начал вести легкомысленные разговоры о новом путешествии через Крайнее море, а может, и на север от Но-Омбрульска, к Замерзшему морю, где неплохо было бы поохотиться на полярного тигра и гигантского червя, покрытого белым мехом.
Это оказалось последней каплей, переполнившей терпение Урфа, который вообще-то был уравновешенным милым стариком – для мингола, разумеется. Усталый, с шишкой на черепе, лишенный редкой для человека его возраста возможности продемонстрировать свой любовный пыл, а теперь еще оказавшийся под угрозой быть втянутым в какое-то идиотское дальнее плавание, он попросил, чтобы его ссадили на берег.
Мышелов и Фафхрд возражать не стали. Все это время «Черный казначей» двигался на юго-запад вдоль северо-западного побережья Ланкмара. Поэтому близ маленькой деревушки у Последней Земли они и ссадили на берег старого мингола, который продолжал браниться и брюзжать, несмотря на то что друзья надарили ему множество подарков.
Посоветовавшись, они решили взять курс прямо на север, чтобы добраться до Земли Восьми Городов и, в частности, до Уул-Плерна, где они когда-то служили у правившего там полоумного герцога.
Плавание проходило без приключений, никакие корабли по дороге не попадались. Фафхрд стачал себе башмаки и подбил их шипами, надеясь, возможно, полазать по скалам. Мышелов продолжал заниматься гимнастикой и читал «Книгу Аарта», «Книгу второстепенных божеств», «Работу с чудесами», а также манускрипт «Морские чудовища» – все эти книги были в небольшой, но хорошо подобранной судовой библиотеке.
По ночам они часами вели неторопливые беседы, чувствуя себя ближе к звездам, морю и друг к другу. Они спорили относительно того, существовали ли звезды всегда, были брошены в небо богами с самой высокой вершины Невона или же, как в последнее время утверждали метафизики, это были просто громадные и яркие драгоценные камни на островах, лежащих на противоположной стороне огромного пузыря (в водах вечности), коим являлся Невон. Они вели диспуты и о том, кто самый великий чародей на свете: Нингобль Фафхрда, Шильба Мышелова или же – что, впрочем, было маловероятно – какой-то другой волшебник.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
