— Возможно, у окружного шерифа найдется, что сказать по этому поводу, — предположил Калеб. — Если не появятся ближайшие родственники или наследник, чтобы заявить права на эту хижину со всем содержимым, то имуществом покойного распорядятся власти штата.
Галлахер сжал губы в тонкую, недовольную линию.
— Да, наверно, так.
— Можете не сомневаться. — Калеб взял Сиренити под руку и стал решительно взбираться по лестнице. — Думаю, нам всем пора идти. Похоже, здесь особенно прибирать нечего.
Сиренити посмотрела на Галлахера, когда она и Калеб достигли верхней ступеньки.
— Мы, наверно, скоро устроим поминки по Эмброузу. Я могла бы позвонить вам и сообщить время и место.
— Спасибо, но я завтра уезжаю в Портленд на съемку, — сказал Галлахер. — Годовой отчет для крупной фирмы. Буду занят несколько дней.
— Понимаем. Дело прежде всего. — Калеб выключил свет и закрыл дверь в подвал. Потом насмешливо-вежливо наклонил голову.
— После вас.
Галлахер бросил последний, разочарованный взгляд на закрытую дверь подвала и пожал плечами. Потом впереди всех прошел через комнату и вышел на крыльцо.
— Пока. — Спускаясь по ступенькам и направляясь к невзрачному зеленому седану, Галлахер вынул из кармана пачку сигарет.
— Будьте осторожны, — машинально крикнула ему Сиренити.
Галлахер рывком открыл дверцу.
— Проблем вроде бы не должно быть. Туман наконец рассеялся. — Он сел за руль и захлопнул дверцу.
Когда Галлахер включил двигатель и задним ходом тронул с места, на дорожку въехала еще одна машина — не первой молодости «шевроле».
— Для покойника у Эстерли определенно что-то многовато посетителей нынче утром, — пробормотал Калеб.
— Это Джесси Бланшар, — объяснила ему Сиренити. — Эмброузу она была ближе, чем кто-либо друтой.
Джесси, строго и артистически элегантная женщина в возрасте сорока девяти лет, вышла из машины. Она была одета, как всегда, во все черное: свитер, джинсы и высокие сапожки. Поверх этого на ней была черная куртка, а длинные пальцы рук были унизаны серебряными кольцами с бирюзой.
Этот стиль, который Джесси очень давно довела до совершенства и никогда не меняла, подчеркивал ее черные с серебром волосы и экзотические черты лица. Она обернулась и посмотрела вслед зеленой машине. Потом взглянула на Сиренити.
— Кто это был? — спросила Джесси. Голос у нее звучал с хрипотцой.
— Его зовут Галлахер Файрбрейс. Сказал, что был приятелем Эмброуза, — объяснила Сиренити.
— Файрбрейс. — Джесси сдвинула брови. — Кажется, Эмброуз упоминал это имя время от времени. Он ведь из Сиэтла, да?
— Очевидно. — Сиренити сбежала с крыльца и обняла Джесси. Джесси казалась усталой, но спокойной, почти смирившейся с судьбой. — С тобой все в порядке?
— Нормально. — Джесси улыбнулась ей усталой улыбкой. — Какая-то часть меня всегда знала, что все так и кончится. Бедный Эмброуз никак не мог расстаться с бутылкой более или менее надолго, чтобы привести свою жизнь в порядок. Но в последнее время я действительно стала позволять себе думать, что на сей раз это и правда может ему удаться. Он очень старался.
— Мы все надеялись, что ему это удастся, — мягко произнесла Сиренити.
— Да. — Джесси посмотрела на Калеба. — Bы должно быть, новый деловой консультант Сиренити. Вы тот, кто ночевал в коттедже Джулиуса.
Калеб криво усмехнулся.
— Вот что значит маленький городишко, не так ли? Ничто не остается незамеченным. Я Калеб Вентресс.
— Жаль, что Эмброузу не довелось встретиться с вами, — сказала Джесси.
Калеб поймал взгляд Сиренити.
— Я бы и сам не возражал переброситься с ним парой слов.
Сиренити поспешила переменить тему разговора. Сейчас было не время и не место обвинять Эмброуза в шантаже.
— Ты не знаешь, что будет с вещами Эмброуза, Джесси?
Джесси посмотрела на нее с удивлением.
— Он все оставил мне.
— Эстерли оставил завещание? — резко спросил Калеб.
Джесси кивнула.
— В прошлом году он съездил к адвокату в Буллингтон и составил его. У Эмброуза был как раз такой период, когда он убедил себя в том, что его талант так и не будет признан при жизни.
— И он стал надеяться на чуточку посмертной славы, так? — спросил Калеб.
Джесси вздохнула.
— Я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы привлечь к его работам внимание критиков. Он определенно этого заслуживает. Он действительно был очень талантлив. Просто жаль, что он… ну да ладно. Сейчас поздно говорить об этом, не так ли?
— Эстерли оставил вам все? — спросил Калеб. — И коттедж, и все свое фотооборудование?
— Да. Как только я вывезу вещи Эмброуза, думаю передать дом агенту по недвижимости в Буллингтоне. Пусть сдаст или продаст его. Мне в общем-то все равно. Фотооборудование я, наверно, попробую продать. Может, дам объявление в буллингтонской газете.
— Вам лучше присматривать за оборудованием, пока оно не продано, — серьезно сказал Калеб. — Похоже, что им очень интересуются.
Глаза Джесси слегка округлились.
— Что вы хотите этим сказать?
— Кажется, мистер Файрбрейс думает, что имеет какие-то права на него, потому что, как он говорит, давал Эмброузу деньги в долг все эти годы, — пояснила Сиренити.
Джесси оглянулась через плечо в направлении, где исчез Галлахер.
— Зная Эмброуза, я ничуть не удивлюсь, что он умep, будучи должен деньги многим людям. Если мистер Файрбрейс захочет связаться со мной, то, может быть, мы как-то это уладим.
— Только если он сможет представить доказательства того, что действительно одалживал Эстерли деньги и долг не был возвращен, — решительно заявил Калеб. — Удостоверьтесь, что у Файрбрейса есть подлинные долговые расписки за подписью Эстерли, прежде чем согласитесь передать ему какое-то оборудование.
Джесси слегка улыбнулась.
— Вы определенно бизнесмен, не так ли?
— Это то, чем я занимаюсь.
Джесси пожала плечами.
— Спорный вопрос здесь вряд ли возникнет. Эмброуз был одержим сохранением всего, что касалось его работы. Если он занимал у Файрбрейса деньги на фотоаппаратуру, то можете не сомневаться, что в одном из этих ящиков найдется документальное тому подтверждение.
— Кстати говоря, — сказала Сиренити, — я за шла сюда за негативами тех фотографий, для которых ему позировала в прошлом году весной. Я точно не знала, к кому перейдут все его вещи, вот и подумала, что лучше их взять, пока не явились родственники.
— Ну и правильно. Ты нашла их? — спросила Джесси.
— Нашла.
— Прекрасно. Они, разумеется, твои. Эмброуз всегда говорил, что ты можешь взять их, если захочешь. Я бы никогда не послала их на выставку без твоего разрешения.
