Своего пастора в Бьярнархёфне не было. Службу проводил раз в месяц пастор из Хельгафелла, небольшой деревушки возле Стиккисхольмюра.
Халлгримур открыл дверь. Его друг сидел на передней скамье, глядя на алтарь. На коленях у него лежала книга. Халлгримур узнал ее — это был экземпляр «Саги о народе Эйри», принадлежавший Бенедикту.
— Привет. Что делаешь? — участливо спросил Халлгримур, подсев к нему.
— Пытаюсь молиться, — ответил Бенедикт.
— Зачем? Его не найдут.
— О его душе.
Халлгримур смутно представлял себе, что такое душа.
— Бенни, у тебя все в порядке?
— Нет. Мне очень жаль маму. Она не знает, что случилось с папой, и никогда не узнает. Если я не скажу.
— Делать этого нельзя.
— Почему? — спросил Бенедикт. — Я все время об этом думаю.
— Это навлечет на нас беду.
— Не ахти какую, — заметил Бенедикт. — Мы его не убивали.
Халлгримур нахмурился.
— Это навлечет большую беду на моего отца.
— Может, и так, но он этого заслуживает.
Халлгримур бросил на Бенедикта свирепый взгляд.
— И твой отец тоже. Знаю, он мертв, но все считают его героем. Они бы так не думали, если бы знали, что он натворил.
— Может быть.
Мальчики не отрывали глаз от алтаря и простенького распятия, установленного на нем.
— Бенни?
— Да?
— Если скажешь кому-нибудь, я тебя убью.
Халлгримур сам не знал, почему высказал эту угрозу: она пришла на язык невесть откуда. Но понимал, что не шутит. И то, что он произнес ее в церкви, придавало ей особую значимость.
Бенедикт не ответил.
— Бенни, расскажи мне какую-нибудь историю, вычитанную отсюда, — явно желая сменить тему, проговорил Халлгримур, постукивая пальцем по книге на коленях у Бенедикта.
— Ладно, — все еще обиженно ответил тот, по-прежнему глядя на алтарь. — Помнишь Бьярна из Брейдавика?
Бенедикт мог и не заглядывать в книгу. Он знал все истории.
— Это который уплыл в Америку и стал вождем?
— Да. Хочешь знать, почему он туда уплыл?
— Почему?
— Дело в том, что в то время во Фроде жила некая красавица по имени Турид. Это недалеко от Олафсвика.
— Я знаю.
— Хоть она и была женой другого человека, Бьярн ходил на свидания к ней. Он любил ее.
Халлгримур решил, что эта история ему не понравится.
— Ее брат был великим вождем, его звали Снорри, он жил в Хельгафелле.
— Да, ты мне о нем говорил.
— Снорри рассердился на Бьярна и прогнал его из страны, вот почему ему пришлось покинуть Исландию.
— Такие были времена, — задумчиво проговорил Халлгримур. — Мой отец не мог бы изгнать твоего отца. Такое больше не случается.
Бенедикт не отреагировал на эти слова.
— Несколько лет спустя Бьярн вернулся в Брейдавик и снова направился к Турид. На этот раз Снорри послал раба убить Бьярна, но тот сам расправился с незадачливым убийцей. Между семействами Бьярна и Снорри произошло настоящее побоище на льду неподалеку от Хельгафелла. В конце концов Бьярн покинул Исландию по своей воле. Так он оказался в Америке со скрелингами.
— Наверное, твоему отцу тоже надо было уплыть в Америку, — резюмировал Халлгримур.
Бенедикт отвернулся от алтаря и посмотрел в упор на Халлгримура.
— А мне кажется, Бьярну нужно было убить Снорри.
Пятница, 18 сентября 2009 года
Магнус заказал две чашки кофе и сел напротив Сигурбьёрг. Они были в кафе на Боргартуне. В тот день он позвонил ей рано утром, и она согласилась встретиться с ним до начала работы и уделить ему пять минут.
Магнус проснулся в половине пятого и лихорадочно принялся вспоминать то, что Сигурбьёрг наговорила ему в апреле, и уже больше не смог заснуть. Ему хотелось наконец разобраться в этом. И чем скорее, тем лучше.
Кафе было заполнено конторскими служащими, пьющими кофе, но несколько мест были свободны.
— Рада, что ты позвонил, — сразу же объявила Сибба по-английски. — Я даже и не ожидала этого.
— Меня самого это удивляет. Вчерашняя встреча с тобой явилась полной неожиданностью.
— «ОБД-инвестмент» хороший клиент нашей фирмы, как ты догадываешься. Хочешь расспросить меня об Оскаре Гуннарссоне? Это будет не простой вопрос.
— Нет-нет. — Магнус сделал глубокий вздох. — Я хотел поговорить о нашей семье.
— Я так и подумала. — Сибба тяжело вздохнула. — Виделся ты с кем-нибудь из них с тех пор, как приехал сюда?
— Нет.
— Я могу понять, почему ты избегаешь их, особенно после того, как дедушка обошелся с тобой в твой прошлый приезд.
Магнус приезжал в Исландию, когда ему было двадцать лет, сразу же после гибели отца. Хотел добиться какого-то примирения с семьей матери. Ничего не вышло.
— Была ты в Бьярнархёфне в последнее время? — спросил Магнус.
— Да. С мужем и детьми провела в Стиккисхольмюре несколько дней в июле у дяди Ингвара. Он врач в местной больнице. Мы несколько раз навещали дедушку с бабушкой.
— Как они?
— Очень хорошо, учитывая их возраст. По-прежнему в здравом уме. Дедушка все так же копается на ферме.
— А большую часть работы делает дядя Кольбейнн?
— Да. И живет в большом доме. Дедушка с бабушкой перебрались в один из домов поменьше.
На ферме «Бьярнархёфн» было несколько построек: сараи, три дома и, разумеется, маленькая церковь поближе к фьорду.
— Сильно он изменился?
— Нет. Все тот же.
— Старый пройдоха, — пробормотал Магнус.
Сибба сочувственно посмотрела на него.
— Тебе не понравилось в тот раз в Бьярнархёфне?
— Да. Тебе, надо сказать, посчастливилось вырасти в Канаде, вдали от них.
— Помню, я была там в детстве. Собственно говоря, так же как Олли и ты. Оба вы были очень тихими. Словно боялись дедушку.
— Боялись. Особенно Олли. — Магнус усмехнулся. — Вспоминать об этом тяжело до сих пор. Знаешь, мы с Олли ни разу не затрагивали данную тему после отъезда в Америку. Казалось, все эти четыре года стерлись из памяти.
— Пока не встретилась я? Извини. Не следовало рассказывать тебе о твоем отце и другой женщине. Мне и в голову не приходило, что ты можешь ничего не знать, ведь все остальные члены семьи постоянно говорили об этом. Но конечно, я старше тебя, тогда вы с Олли были еще совсем детьми.
— Я рад, Сибба, что ты мне обо всем рассказала. В сущности, именно об этом я и хотел расспросить тебя.
— Стоит ли? — Сибба подняла на него вопрошающий взгляд.
— Да. — Магнус кивнул. — Мне нужно выяснить, что произошло в жизни моих родителей. Это мучает меня с тех пор, как убили отца.
Сибба удивленно вскинула брови.
— Одно никак не связано с другим, так ведь?
— Я в этом почти уверен. Но я полицейский и перестаю задавать вопросы, лишь получив удовлетворяющие меня ответы. Ты единственный член семьи, с кем я могу разговаривать. Дед настроил остальных против меня.
У Халлгримура, дедушки Магнуса, было три сына и дочь: старший Вильяльмур, в двадцать с небольшим лет эмигрировавший в Канаду, Кольбейнн, Ингвар и Маргрет, мать Магнуса. Сибба, дочь Вильяльмура, выросла и получила образование в Канаде, но, окончив университет, возвратилась в Исландию, поступила в юридическую школу и стала адвокатом в Рейкьявике. Магнусу она всегда нравилась больше всех остальных из материнской родни.
Она пристально посмотрела на Магнуса.
— Ну что же, спрашивай. Не знаю, насколько смогу помочь тебе.
Магнус отхлебнул кофе.
— Знаешь, кто была та женщина?
— Знала, но… нет… забыла ее имя. — Сибба наморщила лоб, силясь вспомнить. Покачала головой. — Нет. Но потом вспомнится. Она была лучшей подругой тети Маргрет еще со школы. Жила в Стиккисхольмюре. Они обе преподавали в школе в Рейкьявике.
— Она преподавала в той же школе, что и мама?
— Не знаю.
— Встречалась ты когда-нибудь с этой женщиной?
— Нет. Но слышала о ней. Хочешь, расспрошу отца?
— Это было бы весьма кстати. Только сделай одолжение, не говори ему, что об этом спрашивал я.
— Ладно, — с явной неохотой ответила Сибба. Взглянула на часики. — Мне нужно идти. У нас через пять минут собрание.
Она встала и поцеловала Магнуса в щеку. Это было, однако, очень мило с ее стороны. У Магнуса в Исландии с отцовской стороны никого не осталось. Сибба была самой близкой.
— Ты уверен, что хочешь все это знать? — спросила она.
Магнус кивнул. Ингилейф была права.
— Уверен.
Небольшое расстояние от Сельтьярнарнеса до гавани Бьёрн проехал на мотоцикле. Харпа рано ушла в булочную и по пути завела Маркуса к своей матери. Бьёрн сообщил ей, что ему надо вернуться в Грюндарфьордюр, перед тем как выйти в море на траулере на несколько дней. Свободное время он решил провести в прогулке по своим любимым местам Рейкьявика.
Бьёрн поставил мотоцикл и неторопливо пошел по пристани. Судов было не много: большой траулер из России, два с островов Вестмана и несколько маленьких суденышек. Старая гавань в Рейкьявике, разумеется, была гораздо больше Грюндарфьордюра, но в эти дни она казалась более тихой. Сосредоточение рыбопромысловых квот в руках ограниченного количества компаний за последние двадцать пять лет привело к тому, что судов заметно поубавилось, а те, что остались, проводили больше времени в море. Это давало наибольший экономический эффект, поэтому Исландия и была одной из немногих стран в мире, рыбаки которых зарабатывали деньги, а не растрачивали государственные субсидии. Но эта рентабельность давалась дорогой ценой: суда шли на металлолом, рыбаки теряли работу, иногда ликвидировались целые корпорации.
