— Бэллиол, сэр, — ответил Питер.
— Мэгдэлен, — парировал мистер Гудекер, не догадываясь, что слово «Кебл» намного больше укрепило бы его репутацию. Он схватил Питера за руку и энтузиазмом потряс.
— Господи помилуй! Вимси из Бэллиола. Где же мы с вами…
— Наверное, гольф, — подсказал Питер.
— Да, — уверенно ответил викарий. — Да, да! Гольф и… Фрэнк! Я тебе мешаю?
Кратчли принес стремянку и большую садовую лейку.
— О, нет, сэр, совсем нет, — он сказал это тоном, который скорее означал: «Да, сэр, очень мешаете».
Викарий проворно отскочил.
— Не хотите ли присесть, сэр, — сказал Питер, убирая с одного из стульев старое покрывало.
— Спасибо, спасибо, — благодарно улыбнулся викарий, потому что Фрэнк пытался установить стремянку как раз в том месте, где он стоял. — Я не должен был бы отнимать у вас время… Но, гольф! Конечно! И…
— И теперь все мы уже давно команда ветеранов, — сказал Питер, качая головой.
Но викария не так-то просто было сбить с выбранной им темы.
— Я уверен, мы еще где-то встречались. Простите, я не расслышал, как представил вас ваш слуга. Вы случайно не лорд Питер Вимси?
— Смешной, старый титул, но мой.
— Правда? — вскричал мистер Гудекер. — Конечно, конечно. Лорд Питер Вимси — гольф и криминал! Боже мой, какая честь! Мы с женой буквально на днях читали статью в газете — ужасно интересную — о том, как вы раскрыли…
— Детектив! — ахнула мисс Твиттертон и рухнула на застеленный старой простыней диван.
— Он совсем безвредный и не кусается. Можете мне поверить, — засмеялась Харриет.
— Надеюсь, — продолжал, шутливо нахмурившись, мистер Гудекер, — в Пэгглхэм вас привело не очередное убийство?
— Хотелось бы верить, что нет, — ответил Питер. — Собственно говоря, мы с женой собирались провести здесь медовый месяц. В тишине и полном уединении.
— Ах вот как! — воскликнул викарий. — Как это прекрасно! Дай вам Бог любви и счастья.
Мисс Твиттертон сердито сдвинула брови, увидев огромное черное пятно на паркете вокруг камина. Глубоко вздохнув, она перевела взгляд на присутствующих и чуть не лишилась чувств от негодования. Фрэнк Кратчли взобрался на стремянку, где никто не мог видеть выражение его лица, и строил викарию непочтительные гримасы. Заметив суровый взгляд мисс Твиттертон, молодой человек мгновенно принял серьезный вид и принялся старательно поливать огромный кактус. Харриет честно призналась викарию, что очень счастлива, а Питер, согласно кивнув, заметил:
— Прошли уже двадцать четыре часа, а мы все еще женаты. В наше время это настоящий рекорд. Но, видите ли, святой отец, мы ужасно старомодные люди, воспитанные в деревне. Знаете, моя жена выросла в этих местах.
Викарий, который раздумывал, радоваться ли ему или огорчаться первой части заявления Питера, удивленно посмотрел на Харриет. Она засмеялась и объяснила ему, откуда она и что привело их в Тэлбойз. Неизвестно, читал ли мистер Гудекер о громком убийце, о котором писали все газеты или нет, но он не подал виду. Старик улыбнулся и сказал, что рад видеть дочь доктора Вэйна и счастлив познакомиться с новыми членами своего прихода.
— Так вы купили этот дом? Боже мой! Надеюсь, мисс Твиттертон, ваш дядя не собирается покинуть нас?
Мисс Твиттертон, не знавшая, куда себя деть, пока длились долгое знакомство, приятные воспоминания и обмен любезностями, оживилась:
— Вы не поняли мистер Гудекер. Все это просто ужасно. Дядя ни словом не обмолвился о том, что продает дом. Ни словом. Он уехал. Или в Броксфорд, или я уже и не знаю, куда. Никого не предупредил и оставил дом в таком состоянии.
— Но он, конечно, скоро вернется, — успокоил ее викарий.
— Он сказал Фрэнку, что в среду будет дома. Ведь так, Фрэнк?
Кратчли спустился с лестницы и теперь ползал вокруг огромной деревянной кадки, в которой рос второй колючий монстр. Откуда-то снизу раздался его сдавленный голос:
— Так он и сказал, мисс Твиттертон.
Он плотно сжал губы, как будто в присутствии викария не стал сообщать многие важные подробности этого таинственного дела, поднялся с колен и важно понес лейку к окну.
— Но его все еще нигде нет! — сказала мисс Твиттертон. — Все это какая-то ужасная чушь. А бедные лорд и леди Вимси…
Она пустилась в пространные описания событий предыдущей ночи, в котором ключи, трубы, новый гараж Кратчли, постельное белье, десятичасовой автобус и желание Питера починить электричество смешались в пестрое неразборчивое месиво. Время от времени викарий сочувственно кивал головой и ахал, но по его растерянному лицу было видно, что он абсолютно ничего не понимал.
— Сколько вам пришлось пережить! — наконец, печально сказал он, когда мисс Твиттертон совсем выдохлась. — Как жаль! Если мы с женой можем хоть чем-то вам помочь, леди Вимси, надеюсь, вы сразу же дадите нам знать.
— Большое спасибо, — ответила Харриет. — Но у нас действительно все в порядке. Все это ужасно забавно и немного похоже на пикник. Единственная неприятность, что мы не знаем, где мистер Ноукс. Мисс Твиттертон очень волнуется.
— Я уверен, его где-то задержали дела, — сказал викарий. — Или, — какая-то мысль неожиданно пришла ему в голову, — письмо пришло не вовремя. Если так, тогда все объясняется очень просто. Наша почта работает прекрасно, но и на старуху бывает проруха. Я думаю, мистер Ноукс сейчас в Броксфорде, живой и здоровехонький. Передайте ему, что мне очень жаль, что мы с ним сегодня не встретились. Я хотел пригласить его на концерт Церковного благотворительного музыкального фонда. Поэтому и осмелился вас побеспокоить. К сожалению, нам, священникам, постоянно приходится попрошайничать.
— А ваш хор еще существует? — спросила Харриет. — Помните, вы как-то выступали в Пэгфорде на большом концерте в День благодарения после войны? На торжественном обеде мы потом сидели рядом и обсуждали церковную музыку? Вы все еще поете «Аве-Мария» в ля-миноре?
Она напела первый такт. Мистер Пуффетт, который все это время тихонько помалкивал, помогая Кратчли щеткой стирать пыль с колючек несчастного жителя пустыни, встрепенулся и подхватил мелодию мощным басом.
— Прекрасно! — прослезился польщенный мистер Гудекер. — Мы имели большой успех. Мы выступали в Стэнфорде. А на последнем Празднике урожая мы пели «Аллилуйя». Нам аплодировали стоя.
— Аллилуйя! — зарокотал мистер Пуффетт. — Аллилуйя! Ал-ли-луй-я!
— Том, — смущенно улыбнулся викарий, — наш солист. Фрэнк тоже поет в хоре.
Мисс Твиттертон подозрительно посмотрела на Кратчли, будто проверяя, не собирается ли и он присоединиться к Пуффетту, Она облегченно вздохнула: Фрэнк скептически посмотрел на трубочиста и пошел заводить часы.
— Ну и, конечно, мисс Твиттертон, — продолжал мистер Гудекер. — Она аккомпанирует нам на органе.
Мисс Твиттертон слабо улыбнулась и посмотрела на свои руки.
— Но, — продолжал викарий, — нам давно нужен новый орган. В старом уже кое-где порвались меха. Особенно это чувствуется, когда мы поем «Аллилуйя». Иногда музыки почти не слышно. Бог мой! Как бы мы могли спеть!
— Святой отец прав, — подхватила мисс Твиттертон. — Я в полной растерянности. Ума не приложу, что нам теперь делать.
— Пусть мисс Твиттертон не волнуется, — сказал Питер, достав из кармана кошелек.
— Боже мой! — воскликнул викарий. — Я не то имел в виду… Это так щедро и благородно с вашей стороны. Но очень жаль, что ваш первый день в нашем приходе. Мне… мне, действительно, очень жаль… очень приятно… такая большая сумма. Может быть, вы хотите ознакомиться с программой концерта? Боже мой! — он счастливо, почти по-детски, улыбался. — Вы не поверите, я сто лет не держал в руках такие большие деньги.
На долю секунды тихий шелест купюры Национального банка Англии волшебным образом преобразил лица присутствующих. Перед Харриет предстала немая сцена: мисс Твиттертон с расширившимися зрачками и открытым ртом, на мгновение застывший Пуффетт со щеткой в руках, замерший на полпути Кратчли со стремянкой на плечах, обернувшийся посмотреть на чудо, счастливо улыбавшийся мистер Гудекер, и, наконец, сам Питер, немного смущенны» и очень довольный собой, как добрый дядюшка, который принес плюшевого медвежонка бедной племяннице. Вся эта сценка могла бы послужить прекрасной иллюстрацией бестселлера сезона: «Банкнота и церковный приход».
Потом Питер беззаботно сказал:
— Ну что вы, что вы, какие пустяки.
Он поднял программку, которую уронил потрясенный викарий, и заколдованная на мгновение жизнь возродилась и потекла своим чередом. Мисс Твиттертон тихонько откашлялась, Кратчли вышел из комнаты, Пуффетт поднес щетку к цветку, а викарий, старательно расправив десятифунтовую банкноту, осторожно положил ее в бумажник и записал сумму в маленький черный блокнот.
