«Передача права на казнь в приватные руки».
Анджей, ау! Ты меня слышишь?..
Господин Петер! Что же вы врали-то?!
«Вы войдете в мир… предположительно, он в точности соответствует нашему, разве что некоторое расхождение во времени…»
Да уж. Соответствует.
«Это был бы перелом вашей писательский карьеры. Не говоря уже о незабываемом впечатлении… Вообразите себе, что вам предложили бы слетать в космос. Неужели вы отказались бы?!»
— Отказалась бы, — сказала Ирена вслух.
Огромный кусок столь важной для нее статьи был оборван вместе со всей газетной полосой. Ей так и не суждено узнать, какие именно аргументы приводит корреспондент в осуждение порочной практики — передачи смертников «в приватные руки»…
Она колотила в дверь сперва кулаками, потом ногой. Наконец, приоткрылось окошко.
— Скажите пожалуйста, — попросила она, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно более дружелюбно. — Кого здесь называют вампирами?
— Я не имею права с вами разговаривать…
Окошко захлопнулось. Удаляющиеся шаги.
* * *
На следующее утро она объявила голодовку, требуя сведений о своей дальнейшей судьбе. Когда? Каким образом? По какому закону, черт побери?!
Уже днем она, проголодавшись, отменила акцию протеста и съела полагающийся сытный обед. Но какие-то чиновничьи шестеренки завертелись: вечером к Ирене в камеру явилось некое официальное лицо и ознакомило ее с подшивкой документов.
Все они носили пометку «копия» и отсортированы были в хронологическом порядке. Вот Ирену арестовали… Вот идет следствие… Вот состоялся суд…
Последняя бумажка была самая маленькая, скромная и неприглядная. Ирене пришлось напрягать глаза, разбирая микроскопический шрифт: ордер… согласно законодательству, пункт такой-то… передачу прав… господину Яну Семиролю, как приватному представителю правосудия… с обязательством исполнить приговор в течение трех месяцев…
Официальное лицо удалилось, а Ирена все стояла посреди камеры, сдвинув брови и шевеля губами.
Прошло полчаса, прежде чем ноги ее подкосились.
* * *
Пришли не на рассвете, как велит традиция, а после завтрака. Ирена непонимающе разглядывала хмурых конвоиров, тюремного врача и пару официальных лиц — одно уже знакомое, второе еще нет. Оба лица казались одинаково серыми — под цвет форменных пиджаков.
Врач измерил ей давление и заглянул в горло. Интересно, подумала Ирена отстраненно, а была бы у меня ангина?..
Врач расписался на серой бумажке.
Кто-то из официальных лиц — она не разобрала, кто — еще раз ознакомил ее с содержанием маленького неприглядного документа. При этом лицо, разбирая микроскопические буквы, мучилось так же, как незадолго до того мучилась Ирена:
— «…И осуществить передачу прав, связанных с исполнением правосудия, господину Яну Семиролю как приватному представителю правосудия… Вместе с обязательством исполнить приговор в течение трех месяцев…»
Значит, не сегодня, отрешенно подумала Ирена.
После некоторого колебания ей накинули на плечи ватную поношенную фуфайку. Холодно. В конце ноября вести на смерть в одной тюремной робе — бесчеловечно…
Коридор был длинным, как шланг. В тюремном дворе ожидала машина-фургончик.
— И куда вы меня повезете? — спросила Ирена с истерическим смешком.
Ей не ответили.
Она шагнула внутрь железного ящика — двери за ее спиной захлопнулись. На полу, истоптанном сотнями ног, лежал бледный квадратик света — все, что осталось от солнечного ноябрьского дня.
Машина тронулась.
Ирена коленями встала на скамейку — будто ребенок в метро. Приблизила лицо к окошку за частой решеткой.
За грязным клетчатым стеклом мелькали тени. Ирена не могла узнать ни одной знакомой приметы — как будто за время, проведенное ею в тюрьме, город окончательно раздумал притворяться своим. Сбросил маску, предстал во всей своей враждебной отчужденности.
Она устала смотреть. Взобралась на скамейку с ногами — благо машина шла мягко, и ни ухабы, ни резкие остановки узницу не тревожили.
У вампиров — клыки. Вампиры спят в гробах. Когда Ирене было лет четырнадцать, она пересмотрела все доступные фильмы про вампиров…
Окоченевшей рукой она полезла за пазуху. Тюремная роба не имела карманов — но Ирена ухитрилась устроить в ее складках тайник. Не зря в последние дни она так упорно просила на обед остренького — вот они, три отвоеванных чесночных дольки…
Ирена прикрыла глаза — господин Семироль стоял перед ней как живой. Улыбался ли он во время той их единственной встречи? И если улыбался, то открывал ли при этом зубы?..
У нее нет при себе ни одной серебряной безделушки. И осиновый кол, понятно, в камере смертников добыть негде…
Сейчас или потом?
Потом. Она аккуратно спрятала чесночные дольки обратно. Закусила губу.
Иногда вампирами называют — в переносном смысле — стяжателей, негодяев, бессовестных, к примеру, банкиров. Что, если Упырь — всего лишь прозвище корыстолюбца?..
«Приватный представитель правосудия». Частный палач, точнее говоря. Интересная практика… Одно дело, когда казнят на площади. Совсем другое дело, когда торгуют ордерами на казнь, будто охотничьими лицензиями…
Анджей, это твоя задумка? Или все же ошибка, побочный эффект, кирпичик, выпавший из своего гнезда и повлекший за собой легкий обвал? Изменивший тем самым всю структуру МОДЕЛИ?..
Машину тряхнуло. Ирена ухватилась за жесткий край скамейки; город остался позади. Они едут около получаса — интересно, где?
Она выглянула снова — и на этот раз видимость оказалась куда лучше. Она даже прищурилась от невысокого ноябрьского солнца, пробившегося сквозь слой пыли на тюремном стекле.
Горы. Машина ползла по горной дороге — но не привычной, в изгибах зеленых холмов и туманом над узкими речками. Эти горы напоминали скорее давнюю поездку на турбазу — высокие и изломанные, лысые, лишенные растительности, холодные и недосягаемые…
Она протерла глаза. Ну не было скалистых хребтов в окрестностях города. Не должно быть… Это неправильные горы, вне МОДЕЛИ здесь находится совсем другая местность!.. А интересно, существует ли граница, территориальный предел МОДЕЛИ?
Она живо вообразила себе, как машина пересекает невидимую черту и вываливается из сочиненного Анджеем мира — прямо в толпу уже отчаявшихся, похудевших в ожидании экспертов, в объятия этой безответственной сволочи — господина Петера…
Предполагал ли господин Петер, что события могут повернуться ТАК? Не предполагал — значит некомпетентен. Предполагал, но решил рискнуть? Мерзавец. Гад…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
