И тогда мама Валя объявила, что они со Львом Ароновичем недавно поженились и теперь ее фамилия – Гинзбург. Получилось, что только я осталась Столярова: папа Леша умер, а мама Валя стала Гинзбург. «Оставайся Столярова, - сказала мама Валя. - Хоть бедный Леша был не подарок, тебе его фамилия в жизни пригодится». Она теперь не боится, что ее спросят, какая у нее была раньше фамилия - до Гинзбург она была Столярова, а глубже никто не копает. Но, слава Богу, никто не потребовал, чтобы я называла нашего нового Гинзбурга папа Лева, я могла говорить ему просто Лев - он считал, что это звучит красиво и душевно. Он так и сказал «душевно».
Мы устроили маленькую свадьбу, мама Валя испекла торт, а Сабина испекла какое-то итальянское блюдо из лапши с фаршем под названием «лазанья», которое немного подгорело, но все равно было очень вкусное. На свадьбу пригласили профессора Синицкого, руководившего диссертацией Льва, и его жену Лилиану Аркадьевну. Я для этого случая вплела в косички голубые банты под цвет глаз, маме Вале портниха сшила белое платье с кружевным воротником, и Сабина тоже принарядилась - для этого она вытащила из сундучка, хранившегося под кроватью, длинное сиреневое платье с пышными рукавами.
Подстать нашим красивым нарядам стол мы накрыли в Сабининой столовой, где на кружевной скатерти расставили остатки драгоценного фарфорового сервиза, при виде которого жена профессора высоко подняла брови и воскликнула: «Откуда у вас такая прелесть?» Она тоже принарядилась ради нашей свадьбы – на ней было серое платье из блестящего шелка, обшитое черными кружевами. От ее вопроса щеки Сабины заполыхали малиновыми пятнами и она сказала тихо: «Это остатки моего приданого».
Лилиана Аркадьевна на этом не успокоилась, она перевернула одну из уцелевших фарфоровых чашечек и разглядела какой-то значок на ее донышке. «О-о-о! – пропела она, - настоящий севрский фарфор! Где вы его купили?» На Сабину вдруг что-то накатило, она забыла про свою вечную осторожность и ответила: «В Вене». «О,вы бывали в Вене?» - не унималась профессорша. «Да, я там жила несколько лет, пока посещала семинар профессора Зигмунда Фрейда».
Ноздри Лилианы Арнольдовны затрепетали: «В доме девятнадцать на Берггассе?» «Боже, вы там бывали?» – задохнулась Сабина. «Да, у меня в юности было небольшое расстройство нервов и я ездила к доктору Фрейду на консультацию». «Значит, вы тоже ходили туда, сначала по Порцелланштрассе, потом сворачивали на Берггассе и входили в дом девятнадцать? Поднимались по этой роскошной лестнице, с цветными окнами на каждой площадке?» «Да, да, лестничные окна выходили во внутренний дворик с круглой клумбой в центре. А поднявшись по лестнице я звонила у тяжелой дубовой двери и мне открывала красивая молодая женщина, которая была секретаршей Фрейда». «Это была Минна, сестра его жены Магды».
Мне казалось, что Сабина и Лилиан не слушают друг друга, а поют дуэтом, как пели в опере, куда Сабина несколько раз водила меня с Евой, что-то вроде: «Бежим, бежим! – О, ты прекрасна! - Бежим! Погоня близко! – Дай мне взглянуть в глаза твои!» Их пение не понравилось профессору. «Лили, - сурово сказал он по-немецки – ты забываешься». У Лили испуганно затрепыхались ресницы. «Не беспокойтесь, - утешила я их по-немецки, - в нашем доме вы можете разговаривать без опасений о чем угодно».
Профессор захохотал так, что фарфоровые чашечки зазвенели на фарфоровых блюдечках. «Это что за чудо-дитя с косичками?» - спросил он, утирая слезы. «Это моя дочь - Сталина!» – гордо ответила мама Валя. Профессор поморщился, и я быстро сказала: «Не обращайте внимания, герр профессор. Зовите меня просто Лина».
Тогда, задыхаясь от смеха, он спросил меня: «А что думаешь о Зигмунде Фрейде ты, чудо-дитя с именем Сталина?» Я понятия не имела, что думать о Зигмунде Фрейде, и постаралась схитрить. «Скромность не позволяет мне высказывать свое мнение о столь великом человеке», - процитировала я из одной немецкой книжки, которую мы с Сабиной читали совсем недавно.
Профессор Синицкий перестал смеяться и сказал серьезно: «Что ж, вполне естественно. Знаете ли вы, что имя Фрейда сегодня запрещено не только в России, но и в Германии?»
«И в Германии? Этого не может быть!» - вспыхнула Сабина.
«К сожалению, еще как может быть! Совсем недавно по приказу Адольфа Гитлера на центральных площадях многих немецких городов были сожжены все книги Зигмунда Фрейда».
«А сам Фрейд? - ужаснулась Сабина.- Что с ним?»
«Ах, вы не знаете? Фрейд умер. Больше года назад в Лондоне. Ему чудом удалось вырваться из Вены».
Сабина совсем потеряла голову: «А Юнг? Что с ним?»
«Вы имеете в виду Карла-Густава Юнга? С ним все в порядке – он по мнению Гитлера настоящий арийский ученый, а не еврейский шарлатан. Он теперь председатель общегерманского общества психиатров».
«Если так, почему же он не вступился за Фрейда?»
«Вам ведь известно, что бывают ситуации, когда никто ни за кого не может вступиться. Даже, если захочет. Но я не думаю, что Юнг хотел. Он был рад избавиться от Фрейда, это расчистило его путь к вершинам карьеры».
«Откуда у вас такие сведения?, - неожиданно ощетинилась Сабина. - Я не верю, что Юнг мог бросить Фрейда в беде! Даже ради карьеры!»
«Боже мой, в Европе происходят такие события, а вас волнует какой-то Юнг! Что вам до него?»
В ответ Сабина уронила на пол хрустальный бокал, один из трех, оставшихся в живых. Осколки со звоном разлетелись во все стороны, но она даже не вскрикнула – мне показалось, что ей все равно. Зато Лев взволновался: «Бокалы на свадьбе бить - счастливая примета!» - выкрикнул он и побежал в кухню за веником и совком. И тут, наконец, вмешалась мама Валя, решительно, как всегда. Она стукнула кулаком по столу: «Мне кажется, дорогие гости забыли, что мы сегодня празднуем мою свадьбу!». Лев быстро поддержал ее: «Выпьем за мою дорогую невесту! То есть нет, за мою дорогую жену».
«Горько!» - крикнула Лилиана, явно желая подсахарить неприятный осадок. Все подняли бокалы с вином, и даже Сабина, которой Лев поспешно принес из кухни другой бокал из простого стекла. Мама Валя поцеловалась со Львом Ароновичем, и тогда я крикнула «Горько!» Все засмеялись и они поцеловались снова. За столом стало весело, и никто, кроме меня, не заметил, что рука Сабины, державшая бокал, дрожит мелкой дрожью.
13.
Денег у Сабины было мало и ей было очень кстати поселить меня в своей столовой за небольшую плату, которую мама Валя уговорила ее принять. Сама мама Валя переселила Льва в нашу комнату и они даже купили на радостях большую двуспальную кровать. Я же теперь спала на потертом коричневом диване, на котором раньше спал покойный Павел Наумович. Но меня не преследовал по ночам его призрак - я любила жить возле Сабины.
Кроме моих квартирных ее немного выручала небольшая группа детей, с которыми она гуляла и обучала немецкому языку. Обычно мы собирались после школы в парке у фонтана и, если погода была хорошая, бродили по дорожкам, переговариваясь по-немецки. Если же шел дождь или дул холодный ветер, мы рассаживались на круглой скамейке вокруг круглого стола в круглой беседке, упрятанной под сенью старого дуба на круглой поляне. Сабина вынимала из сумки немецкие игры - лото и кубики с немецкими буквами, и мы соревновались, кто быстрее сложит из кубиков десять, пятнадцать или двадцать слов. Я в таких соревнованиях не участвовала, это было бы нечестно, - я просто помогала тем детям, у которых возникали затруднения с немецким правописанием, очень и очень непростым.
А иногда Сабина устраивала нам праздник – она заранее просила ребят принести деньги на трамвайные билеты, и мы ехали в Ботанический сад. У нас не было денег на билеты в Ботанический сад, но Сабина знала, где в заборе есть дыра, через которую можно было ползком пролезть внутрь. Это было настоящее приключение - ползти на животе по траве, чтобы нас никто не заметил. К экскурсиям в Ботанический сад Сабина готовилась специально, она выписывала из словаря немецкие названия тех растений, которые находила в справочнике Ботанического сада, и брала с собой их фотографии. Мы должны были ходить по дорожкам в поисках заданных ею растений, а когда кто-нибудь такое растение находил, все хлопали в ладоши и повторяли имя растения сначала по-русски, потом по-немецки.
В тот день Сабина решила устроить пикник. Это была суббота перед каникулами, последний день нашей группы, - в школе занятий уже не было, и мы вышли на прогулку утром, а не после обеда, как обычно. Мы собирались гулять по Ботаническому саду долго, и каждый должен был взять с собой пакет с бутербродами, чтобы устроить прощальный обед. Сабина дала нам задание – найти Лиловую орхидею, Американскую агаву с высокой метелкой на верхушке, Вечнозеленую магнолию с большими белыми цветами, Махровую фуксию с пониклыми цветками в форме колокольчика и Финиковую пальму с Канарских островов.
