Рейтинговые книги
Читем онлайн Секрет Сабины Шпильрайн - Нина Воронель

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 85

Найти эти растения было не просто - они не росли рядом друг с другом, а были рассыпаны по всему парку. Было очень весело, мы устроили соревнование, кто найдет больше и скорее, тем более, что часто попадались деревья и кусты, похожие на те, которые мы искали, но с другими именами. Мы нашли почти все и сильно проголодались. Сабина привела нас к красивой беседке со столом в центре, мы открыли свои пакеты, стали делиться бутербродами и спорить, чьи вкуснее.

После обеда оказалось, что осталось найти только магнолию, но она куда-то запропастилась и мы потратили два часа, пока не дошли почти до той самой дыры в заборе, через которую мы вползали в Ботанический сад. Там, прямо у забора, возвышалась роскошная магнолия. Вот была радость! Мы взялись за руки и стали плясать вокруг разлапистого дерева.

Вечнозеленая магнолия была высокая и ветвистая, с темнозелеными листьями, твердыми и блестящими, как будто вырезанными из кожи. Чтобы лучше за ней ухаживать, к ее стволу была приставлена маленькая лесенка-стремянка, по которой можно было добраться до первой развилки ее мощных ветвей. Я, не слушая крика испуганной Сабины, проворно влезла по стремянке до развилки, села на расстеленный там соломенный коврик и посмотрела на мир сверху.

Росшие вдоль забора кусты теперь не мешали мне увидеть сбегающие вниз кривые улочки, а за ними глубокий зеленый овраг, на противоположном краю которого сверкали красными крышами белые домики маленькой деревеньки. Боясь заблудиться, Сабина взяла с собой карту, и все время проверяла по ней, куда мы забрели. Когда я спустилась вниз и рассказала ей про деревеньку на краю оврага, она нашла ее на карте: «Это Змиевка вторая». Я спросила: «А где же первая?», и все засмеялись, а я взяла из рук Сабины карту и прочла надпись, идущую по дну оврага: «Змиевская балка».

Описанные в альбоме огромные белые цветы магнолии еще не расцвели, они должны были расцвести в середине июля, а в тот день было только двадцать первое июня. Двадцать первое июня тысяча девятьсот сорок первого года. Последний день нашей жизни, потому что назавтра началась Великая Отечественная война.

14.

В воскресенье утром мы с Сабиной не заметили, что началась война. Некому было нам об этом сказать: мама Валя и Лев в ту ночь дежурили в больнице и должны были вернуться домой только к обеду, а в нашей квартире не было радио – Сабина говорила, что она не переносит деревянные голоса советских дикторов.

Мы как раз затеяли уборку по случаю окончания учебного года, и нисколько не испугались, когда на улице завыла сирена. Сирена уже не была новостью – иногда в нашем квартале проводились учения боевой тревоги, и тогда за окном начинало завывать на много голосов, как будто соревновались между собой разные дикие звери, и каждый хотел переорать другого. Хоть в то утро мы не обратили на сирену особого внимания, я все же заткнула уши: уж очень противно она выла, но Сабина продолжала подметать кухню, будто никакой сирены не слышала.

Идти мы никуда не собирались, хотя по правилам учебной тревоги нам полагалось выбегать из квартиры и прятаться в подвале, но нас это не касалось, потому что в нашем доме подвала не было. Так бы мы и пропустили это ужасное событие, если бы вдруг в дом не ворвалась мама Валя с большим пакетом в руках и с криком: «Вы слышали? Началась война - Гитлер напал на Советский Союз!» За ней вбежал Лев в военной форме и они стали с безумной скоростью запихивать какие-то вещи в большой брезентовый мешок, который он принес с собой.

Я в полном обалдении стояла с пыльной тряпкой в руке и смотрела, как мама Валя срывала с себя свое обычное летнее платье, чтобы переодеться в гимнастерку и сапоги. «Что за маскарад?» – спросила Сабина, которая тоже еще не врубилась. «Нас со Львом призвали в армию. Я остаюсь здесь работать в военном госпитале, а Лев с первым эшелоном уезжает на фронт, - ответила мама Валя и заплакала. – Говорят, наши войска отступают со страшной скоростью, а немцы гонятся за ними на танках и бронемашинах и убивают всех подряд».

«Когда они успели? – не поверила Сабина. – Ведь вчера вечером все было тихо». «Они начали атаки по всем фронтам в четыре часа утра, и говорят, уже захватили Минск», - руки мамы Вали дрожали: «Господи, что теперь с нами будет? Что с нами будет?» «Так сирена была настоящая, а не учебная?» - наконец выдавила из себя я. «Еще какая настоящая! – закричала мама Валя, натягивая под гимнастерку короткую юбку цвета хаки. - А вы, как две жопы, сидите здесь, на верхотуре, и ждете, когда в ваш дом попадет бомба».

«Слушай, Валентина, - перебила ее Сабина. - Тебе страшно идет военная форма. В этой юбке видно, какие красивые у тебя ноги». «Господи, настоящий сумасшедший дом, - взвыла мама Валя, - при чем тут юбка? Ты понимаешь, что фашистские самолеты бомбят все города от Киева до Харькова и даже Ахтырку, что мой любимый муж уходит на фронт, и я, может, больше никогда его не увижу?»

И тут до Сабины дошло. «Ты хочешь сказать, что это война всерьез?» – тихо спросила она, уронила веник и плюхнулась на старый поломанный стул, на который никто старался не садиться. Хоть Сабина была легкая, как перышко, стул под ней затрещал и начал медленно разваливаться. Лев подхватил Сабину в последний момент, поцеловал ее, посадил на стол и сказал: «Это очень серьезно. Говорят, немцы поставили своей целью уничтожить всех евреев. Я думаю, дорогая Сабина Николаевна, что вам пора подумать о своем будущем».

«В каком смысле - о моем будущем?» - пролепетала Сабина. «В прямом. Вам лучше поскорее отсюда уехать. Если немцы дойдут до Ростова, я не поручусь за вашу жизнь». «Я полжизни прожила среди немцев, они лечили меня и учили меня, я говорю на их языке лучше, чем на русском. Зачем же им меня убивать?». «Этого никто не может объяснить. Даже такие великие психологи, как ваши учителя. Наверно, это какие-то другие немцы, охваченные какой-то новой формой безумия».

«А мои девочки? Их тоже могут убить?» «Они, слава Богу, в Москве, а Москву сдадут в последнюю очередь, так что им лучше там оставаться».

Тут мама Валя тронула Льва за плечо и сунула ему в руки брезентовый мешок: «Побежали, Левочка, а то ты опоздаешь на поезд и тебя объявят дезертиром. А ты ведь слышал приказ: всех дезертиров расстреливать на месте».

И они умчались, оставив нас с Сабиной в еще большем чаду, чем тот, в котором мы были после смерти Павла Наумовича. «Ты думаешь, это правда, про войну?», – спросила Сабина беспомощно, как ребенок. «Конечно, правда, ты же видела, они оба надели военную форму», - ответила я рассудительно, как взрослая. Но тут же добавила тоже беспомощно, совсем как ребенок: «Но я не поняла про евреев. Разве можно всех уничтожить?»

Словно в ответ на мой вопрос, в дверь постучали. Сабина так и осталась сидеть на столе, а я пошла открывать. За дверью стоял мальчик лет четырнадцати и протягивал мне маленький талончик: «Гражданка Шефтель? Вас приглашают в три часа на центральный телеграф для переговоров с Москвой» «В три часа дня? Мы же не успеем», - испугалась Сабина. «Нет, успеете. Это в три часа ночи, - ответил мальчик. - Распишитесь, что получили уведомление». Я расписалась и мальчик убежал.

«Как же мы попадем на телеграф в три часа ночи? - голос у Сабины был совсем слабый. - Ведь ночью трамваи не ходят». Мне опять пришлось стать взрослой: «Мы поедем на телеграф последним трамваем и будем там сидеть, пока нас не вызовут по телефону, - твердо решила я. - А пока иди ложись, тебе надо отдохнуть. А я приготовлю обед».

Мы приехали на телеграф в пол-второго ночи и просидели там до шести утра, дожидаясь телефонного вызова, который все откладывался. А когда нас наконец соединили, то оказалось, что толком поговорить нельзя – из-за войны частные разговоры сократили до трех минут. Говорила в основном Рената: она спрашивала, что им с Евой делать, оставаться в Москве или ехать в Ростов? Сабина от растерянности стала тратить свои драгоценные минуты на уверения в любви, так что мне в конце концов пришлось вырвать у нее трубку и повторить Ренате слова Льва про евреев и про то, что Москву сдадут не скоро. И потому последние секунды разговора ушли на раздраженный крик Ренаты про гадкого утенка, который вообразил себя белым лебедем.

Когда нас разъединили, Сабина спросила: «Как ты думаешь, они вернутся сюда или останутся в Москве?» А я ответила: «Надеюсь, у них хватит ума остаться там», хоть была в этом не уверена. Я бы предпочла, чтобы они остались - мне казалось, что мы вдвоем с Сабиной как-нибудь справимся с трудностями, если эти две вздорные воображалки не замучают нас своими капризами. Реальной опасности ни я, ни Сабина, конечно, тогда даже и представить себе не могли.

Хотя мама Валя иногда пыталась Сабину вразумить, та ни за что не хотела ее слушать. Тем более, что у мамы Вали времени на нас по сути не было: ее назначили старшей сестрой военного госпиталя и она даже ночевать приходила домой не больше двух раз в неделю. Она вваливалась в дом, еле волоча ноги, сбрасывала на пол сапоги и тяжелый армейский рюкзак, без которого теперь не выходила из госпиталя, плюхалась на кровать полураздетая и мгновенно засыпала. Утром, когда мы просыпались, ее уже не было, от нее оставалась только небольшая горка ценных вещей, вытряхнутых ею из рюкзака.

1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 85
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Секрет Сабины Шпильрайн - Нина Воронель бесплатно.

Оставить комментарий