Однажды утром она внезапно проснулась, понимая, что ее сейчас стошнит, и, вырвавшись из объятий Грона, поползла к краю площадки. Пока её выворачивало наизнанку, Грон присел рядом с ней на корточки, растирая ей спину и поскуливая от расстройства и обеспокоенности. Она знала, что он не понимает, что с ней происходит, и почему ей не становится лучше, почему она не выглядит расстроенной, а наоборот полна решимости провести свой день на ногах.
Грон отошел от нее, но Рут не обратила на это никакого внимания, все еще пытаясь понять, не будет ли ее снова тошнить, пока не услышала позади себя какой-то шум, словно множество мелких горошин упало на пол. Она оглянулась через плечо, и ее глаза чуть не вылезли из орбит, когда она увидела Грона с розовым одеялом в руках, виновато наблюдающего за тем, как из перевернутой корзины на площадку выкатываются бусины.
Рут замерла, хотя некоторые бусины отскочили к ней, а другие исчезли за краем площадки.
Грон наклонился, поправил корзину и стал укладывать бусины обратно, насколько это было возможно одной рукой. Рут видела, как его интерес к ним возрастал с каждой секундой, постепенно он рассматривал каждую из них дольше и внимательнее. Грон посмотрел на нее, потом снова на отверстие в орешке, который он держал в руках.
Рут ждала, что он просто положит их обратно, и на этом все закончится. Но затем он взял в руки один из ее экспериментов — нитку из четырех бусин, связанных между собой, что было явной имитацией ожерелья, которое носили его отцы. Он повертел их в руке, нахмурившись, потом снова посмотрел на нее. На его лице отразилось понимание, хмурый взгляд сменился изумлением, и он плюхнулся на задницу.
Он вытянул дрожащий палец, указав на нее, и одеяло упало ему на колено. Она развернулась к нему всем телом, судорожно сглотнув. Он указал на ее живот.
— Грут… — прохрипел он, а затем пробормотал что-то ещё.
Рут кивнула, но потом вспомнила, что он этого не поймет, и на коленях поползла к нему. Он наблюдал за тем, как она приближалась, пристально глядя ей в лицо, но требовательно указывая на ее живот. Оказавшись в пределах досягаемости, она осторожно потянула его руку вниз и прижала к своему животу. Рут улыбнулась. Было так здорово наконец-то признаться ему. Она почувствовала его дрожь.
— Грут? — снова спросил он.
Она кивнула.
— Да, — ответила она, задыхаясь от переизбытка эмоций. Казалось, это был тот самый момент, когда они стали семьей, когда он присоединился к ней в проекте создания новой жизни. Ей было так приятно, что он рядом с ней, сопровождал ее в этом путешествии, понял, что они сделали это вместе, и ей больше не нужно было нести это бремя или хранить этот секрет.
Он судорожно сглотнул.
— Грон? — прошептал он.
На мгновение она растерялась, склонив голову и наморщив лоб, пытаясь понять, что он имеет в виду. Когда до неё дошло, о чем он спрашивал, она чуть не задохнулась от обиды.
— Да, Грон! — воскликнула она, негодующе толкнув его в плечо. — Грон! — повторила она снова, решительно прижав его руку к низу своего живота, чтобы подчеркнуть сказанное для сущего эффекта. Затем она хмыкнула и надулась, скрестив руки на груди. Вот же дурачок.
Все еще дрожа, Грон обхватил ее руками за бедра, а затем переместил их выше, к её талии. Его взгляд остановился на ее животе, он поднялся на колени и нежно толкнул ее на спину, последовав за ней, пока чуть не подмял ее под своё тело. Она обняла его за плечи, когда он сдвинулся ниже, уткнувшись носом ей в живот. Он начал что-то тихо бормотать, поначалу она была уверена, что он говорит с ней, но когда он продолжил шептать ей в живот, она решила, что он говорит с ребенком. Она прикрыта свою сентиментальную улыбку ладонью, решив ему не мешать, хотя слезы щипали глаза.
Он не переставая тыкался в неё носом, а она гладила его по волосам, пока он вдруг не приподнялся и не заревел на весь лес так громко, что у нее зазвенело в ушах. После ошеломляющей тишины в ответ раздался хор воплей от его семьи. Она стряхнула с себя оцепенение и рассмеялась, когда осознала, что он, должно быть, только что объявил об их положении.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Рут! Что, чёрт возьми, это было?! — крикнула Мойра со своей площадки.
— Грон узнал о малыше! — крикнула Рут в ответ. — Он счастлив!
— Ох. Он меня напугал! — отозвалась Мойра, хотя ее было трудно расслышать из-за рева Гэндри, сотрясавшего лес. — Ты рада? — уточнила Мойра.
— Да! — откликнулась Рут в ответ, смеясь.
Дальнейший разговор двух женщин был прерван появлением родителей Грона, площадка покачнулась, когда на нее спрыгнула Грила. Грон приподнялся на коленях, чтобы поприветствовать их, но не позволил сделать это Рут, его руки все еще наглаживали ее бока, когда она с трудом приподнялась на локтях, чтобы ее не застали лежащей.
Грисс и Бру подошли ближе и поздравили своего сына, сжав его плечи и погладив по голове, в то время как Грон с радостью принимал их знаки внимания. Рут оставалось только пялиться на Грилу, которая возвышалась над ней и в лучшие времена. Ее свекровь присела на корточки рядом с ней, положила руку на живот Рут и что-то прорычала, что, как догадалась Рут, было некой материнской мудростью, которую ей очень бы хотелось узнать. Но все, что она могла сделать, — это кивнуть.
— Спасибо, — прошептала она, испуганная серьёзным выражением лица Грилы.
Следующим прибыл Тройи, он спрыгнул на площадку и присоединился к Гриссу и Бру, поздравив Грона и обменявшись с ним парой слов. Крану и Мойра появились вслед за ним, Мойра поднялась по ступенькам с Крану на хвосте, не отстававшим от неё ни на шаг. Мойра замешкалась, когда увидела Грилу возле Рут, держась на периферии, вместо того чтобы присоединиться к ним, ожидая своей очереди к будущей матери. Рут заметила, как Крану поднял одну из рассыпавшихся бусин и принялся разглядывать ее, а потом перевел взгляд на Мойру, которая старалась не смотреть ему в глаза.
Наконец Грила решила, что уделила Рут достаточно внимания, встала, отпихнув своих самцов в сторону, чтобы пообщаться с сыном, который чуть не завалился под силой ее объятий и тряски, радостно что-то рыкнув ему. Он рыкнул в ответ тоном, который должен был заставить его мать отпустить их.
Рут воспользовалась тем, что он отвлекся, чтобы попытаться освободиться и встать, но он поймал ее и удерживал в положении лежа, на этот раз благоговейно поглаживая ее живот, даже при том, что продолжал говорить с Грилой. Рут сдалась и со снисходительным раздражением позволила ему это, улыбнувшись. Несмотря на весь стресс, беспокойство и страх, через которые она прошла, сейчас она была счастлива, что ее холили и лелеяли. Она знала о ребенке уже несколько месяцев, так что могла позволить Грону и его семье насладиться моментом.
Глава 14
Рут лежала на мягкой траве под солнышком. Грон лежал вместе с ней, положив голову ей на живот — его любимая поза в эти дни. Он рассеянно поглаживал ее кожу кончиками пальцев, время от времени что-то бормоча и шепча. Она даже не пыталась прервать его разговор с сыном или дочерью.
Рут выругалась, возясь с бусинами на ожерелье. Грон с любопытством поднял голову, приподнявшись на одной руке, чтобы лучше видеть. Он потянулся к свободному концу ожерелья и прижал его к своему плечу, словно примеряя, затем осторожно потянул. Она потянула в ответ, чтобы он отпустил.
— Оно ещё не готово, — с улыбкой отчитала она его, и он заворчал от нетерпения, после чего снова лег на спину, продолжив щекотать ее кончиками пальцев.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Все складывалось прекрасно с тех пор, как раскрылся большой секрет о малыше. Грон проявлял к ней особую заботу, приносил ей еду в два раза чаще, чем раньше, и трижды ее проверял, прежде чем отдать Рут. Он не позволял ей долго ходить или карабкаться вверх и вниз так часто, как она привыкла, кидаясь к ней, чтобы подхватить на руки всякий раз, когда решал, что с нее хватит.
Его родители тоже преподносили ей подарки, например, венки из цветов или резные деревянные вещи, о назначении которых ей в основном приходилось догадываться. Рут наслаждалась тем, что ее баловали. Теперь она могла проводить с Гроном все своё время. Ей больше не нужно было таиться.
