«Сам преподобнейший старец Иероним, – писал позднее отец Арсений, – настолько расположен к моему делу, что принимает участие в составлении моих бесед против иконоборцев своими указаниями и советами…Господь утешил меня в лице сих старцев. Дали мне хорошее помещение, снабдив необходимыми для меня разного рода древними печатными и рукописными книгами, хранящимися в богатой монастырской библиотеке…».
В одной из бесед он рассказывал о случае обращения в Православие трех старообрядческих священников из Симбирска, прибывших на Афон. Они неопустительно посещали все монастырские службы, и, наконец, решились побывать у старцев. Те приняли их с любовью, ибо видели искреннее стремление познать веру православную. «Видя все это, бедные искатели истины от полноты радости вместе сожалели о своих заблуждениях, изливали слезы, осеняли себя православным крестным знамением, с усердием лобызали священные книги и от всей души благодарили Господа, удостоившего их видеть самые ясные содержащиеся в них доказательства истинности Православия…»
Старообрядцы. Русский Север. Фото начала XX в.
Отец Арсений, рассказывая этот случай, говорил, что и сам извлек из него урок любви и терпения, ибо он раньше был горяч и нетерпим к «немощным», как называет он уклонившихся от православной веры, заблудших по незнанию или гордыне. «Нет, – восклицает он, – не так надо поступать с немощными, как я прежде думал. Совесть сказала мне, что надо их исправлять, убеждать, увещевать, а не высылать из обители». Афонские святыни, посланные в Москву с иеромонахом Арсением, прибыли в 1867 году. По прошению старцев на Высочайшее имя, при Богоявленском монастыре, в самом центре столицы, была устроена часовня Святого угодника Божия великомученика Пантелеимона. К иконе «Скоропослушница», написанной на Святой Горе и посланной старцем Иеронимом к открытию часовни, потекли страждущие и жаждущие исцеления, которые обильно подавались Божией Матерью.
Богоявленский монастырь в Китай-городе. 1882 год. Фото из личного архива Николая Аввакумова
Часовня не могла вмещать всех приходящих и приезжавших отовсюду, ибо уже не только «афонолюбивый град Москва», но и вся Россия возрадовалась приходу афонских святынь и афонской молитвы в пределы нашего Отечества.
Опять же по ходатайству старцев Иеронима и Макария Святейший Синод дозволил строить более обширную часовню близ Владимирских ворот. Сохранившиеся фотографии доносят до нас красоту и величественность часовни.
Великим делом старца Арсения было начало афонского монастыря на русской земле. Это время с 1875 по 1879 год. Старец исполнил историческое послушание в качестве уполномоченного по делам Ново-Афонской Кавказской обители. Место для нее старец Арсений искал недолго, ибо северокавказские земли были освящены пребыванием здесь и мученической кончиной апостола от двенадцати Симона Кананита. Старец назначался настоятелем сей дивной, возрождаемой ныне, обители, но из-за начавшейся русско-турецкой войны работы были приостановлены.
Это горькое обстоятельство и непомерные труды (старец много писал, очень много издавал афонской литературы, у него было огромное количество духовных чад, он оставил после себя массу писем, которые отнимали у него часы и без того краткого отдыха) подорвали его здоровье. Осенью 1879 года он споткнулся, поранил ногу и вынужден был слечь. Выздоровела нога, началось воспаление легких. В болезни старец старался чаще исповедоваться и причащаться. 17 ноября того же года над отцом Арсением свершено было молитвенное последование «На исход души», и он мирно отошел ко Господу.
«Господь для того нас и сотворил, – писал он духовной дочери, – дабы мы были неразлучны с Ним в этой и будущей жизни».
«Страсти не исчезают вовсе, редкие даже из святых отцов были от них избавлены, но они от святого Причастия ослабевают».
Господь для того нас и сотворил, дабы мы были неразлучны с Ним в этой и будущей жизни…
Старинная церковь в монастыре Ксенофонт. Афон
А вот из письма духовному сыну:
«Коротка наша жизнь, как одна минута против вечности. Воспользуемся же ею, будем чаще и чаще размышлять о конце своем, о мытарствах, кои должны будем проходить, и затем об участи своей, какую кто себе готовит.
Непременно должны чаще ходить в храм Божий и дома поболее молиться Богу. Это большая помощь для спасения души. А кто отдаляется от Бога, тот погибает».
В бумагах старца остался листок с планами работ, которые он собирался писать:
«Составить беседы. О послушании отцам духовным. Как враг старается от духовных отцов (и меня, грешного) отвлечь. Зачем мы оставили мир и пришли в монастырь? Здесь строже Господь спросит с нас, нежели с мирских. Помыслы? Кто что читает, что понял? Кто как думает о себе? Не считает ли себя лучше других? Приучаться к Иисусовой и Божией Матери молитве. Кто как стоит в церкви? Что думает? Приходит ли к началу? Не уходит ли в келлию? О слезах, как они необходимы для очищения души. Келейное правило?
Все к Богу, ибо без Него не можем творить ничего».
По сути, это завещание старца Арсения. Как бы каждый из нас, грешных, ответил на вопросы старца, доносящиеся к нам уже из пределов райских.
Гора Афон, гора святая
К девятнадцатому веку относится создание замечательной, воцерковляющей, песни о Святой Горе. Ее знала и пела вся православная Россия. И вот, интересно, что никто почти не знал автора стихов, а слова этой песни знали. Это ли не счастье для сочинителя? Теперь мы знаем, что автор стихов – архиепископ Филарет Черниговский. Год публикации стихов – 1876. А кто автор музыки, сие неизвестно. Бог знает.
Гора Афон, Гора Святая, не видел я твоих красот,
И твоего земного рая, и под тобой шумящих вод.
Я не видал твоей вершины, как шпиль твой впился в облака,
Какие на тебе картины, каков твой вид издалека.
Я не видал, Гора Святая, твоих стремнин, отвесных скал,
И как прекрасна даль морская, когда луч солнца догорал.
Я рисовать тебя не смею. Об этих чудных красотах
Сложить я песни не умею: она замрет в моих устах.
Одно, одно лишь знаю верно я о тебе, гора чудес,
Что ты таинственна, безмерна и недалека от небес.
Я знаю, кто тобой владеет, кому в удел досталась ты,
Тебя хранит, тебя лелеет Царица горней высоты.
Царица, дивная Царица народов всех и всех племен,
Она, царя Христа денница, разрушила твой темный плен.
Сквозь сумрак древности глубокой я вижу, грешный, как теперь:
Корабль несется одинокий, на нем царя – пророка дщерь.
Несется он из Палестины, на остров Кипр его полет.
Вдруг ветр, волнуются пучины, корабль к Афону пристает.
На вопль кумиров Аполлона спешат Марию все встречать,
И узнают толпы Афона в ней Бога истинного Мать.
«Сия гора, – рекла Царица, – да будет жребием Моим,
Отсель прострет Моя десница всегдашний кров над местом сим.
Здесь благодать польется чудно, и милость Сына Моего,
Для жизни сей найдут нетрудно достаток нужного всего.
А там тебе, афонский житель, слуга Мой верный, раб Христов,
Готова райская обитель, награда веры и трудов.
Сего Я места не забуду, всегда Заступница ему,
О нем ходатайствовать буду во веки Сыну Моему».
Обет Царицы сладкозвучный сбылся и зрится в чудесах,
Она с Афоном неразлучна, Афон всегда в Ея очах.
И лик Свой там Она являет, беседует к рабам Своим,
Сама судьбы их управляет и бдит над бытом их земным.
Широкой известности в России этой песни помогло то, что не оставалось губернии, епархии, откуда бы не уходили мужчины на Святую Гору. Их провожали даже не как на войну, их хоронили заживо. И плакали, и страдали, и радовались одновременно. И это только представить ограду сельской церкви после воскресной службы. Люди не спешат домой, они слушают нищих, калик перехожих, странников, их молитвенные песнопения. Особенно трогательными были песни о Божией Матери, о Егории Храбром, об Алексии – Божием человеке, о Страшном Суде и, конечно, все ждали, когда раздадутся столь волнующие слова:
«Гора Афон, Гора Святая…» То-то было очистительных слез. «Как-то там наш Алешенька?»
Центром присутствия России на Афоне становится монастырь Святого великомученика и целителя Пантелеимона. Он и издревле носил имя русского. К середине девятнадцатого века в монастыре на двести греков было триста русских. Это позволило, напомним, впервые избрать игуменом монастыря русского насельника Макария.
