— Не лги!
— Что вы говорите, сэр? Я не лгу! Мы слышали, сэр что вы великий и знаменитый человек, но и мы не какие-то там простые рабочие, мы — бригадиры и не позволим, чтобы нас оскорбляли!
— Фи! Ты вскоре переменишь тон, мерзавец! Если вы во всём честно признаетесь, мы не будем поступать с вами слишком сурово, но если вы будете запираться, то поблажки не ждите. Вы украли три наших ружья!
Китаец изобразил на лице крайнее изумление и, качая головой, воскликнул:
— Мы украли ружья? Мы? И почему только вам пришла в голову такая странная мысль? Разве у вас украли ружья?
Он произнёс это по-детски невинным тоном. И тогда Олд Шеттерхенд размахнулся и с такой силой ударил его в лицо, что китаец отлетел к самой стойке и смог подняться на ноги лишь с большим трудом. Охотник, не обращая больше на него внимания, повернулся ко второму китайцу.
— Ты видел, как я поступаю, когда мне нагло лгут? Говори правду! Это вы украли наши ружья?
— Нет, — продолжал отрицать всё и второй китаец.
— Вы залезли в дом инженера?
— Нет!
— А когда вы потом хотели спрятать ружья, у вас отобрали их индейцы, так?
— Нет! — ответил китаец в третий раз, но уже не так уверенно, как прежде.
— Человек, я предупреждаю тебя ещё раз! Твой напарник велел тебе, правда, всё отрицать, но будет лучше для тебя, если ты честно признаешься.
— Когда это он велел мне, чтобы я всё отрицал, сэр?
— Перед тем, как вы поднялись со своих мест.
— Я ничего не знаю, сэр!
— Знаешь, ты ведь слышал, как он тебе тихо сказал: «Шует пут тек!»
— Да, он так сказал.
— Ну, и что означают по-китайски эти слова?
— Они означают: «Пойдём, идём!» Он так сказал, потому что должны были идти с вами, сэр!
— Слушай ты, хитрец! Ты хочешь меня обмануть? «Пойти» по-китайски будет «лай», «идти» — «кьйу», а «шует пут тек» означает «нельзя ни в чём признаваться». Ты и теперь будешь отрицать это?
Первый китаец всё это время по-прежнему стоял возле стойки, держась за разбитое лицо. Однако при этих словах он сделал предостерегающий жест рукой, но его напарник не заметил этого, испуганно попятился назад и, глядя широко раскрытыми глазами на охотника, ошеломлённо спросил:
— Как это? Вы… сэр… умеете… говорить по-китайски?
Олд Шеттерхенд воспользовался его замешательством и быстро задал вопрос.
— Кто был тот индеец, который вынудил вас отдать ему ружья?
И китаец невольно попал в ловушку, произнеся в ответ:
— Его звали Чёрный Мустанг, вождь команчей.
— Пут иен пут йий, пут иен пут йий, — воскликнул китаец, стоящий возле стойки. Эти полные тревоги слова означали: «Не говори ни слова, не говори ни слова!»
— Тьен на, агаи ын. — О небо, горе, горе! — простонал его напарник, поняв теперь, какую ошибку он совершил.
— Молчать! — рассмеялся Олд Шеттерхенд. — Вы ведь слышали, что ваш китайский язык вам не поможет. Ваша вина доказана и если вы дальше будете всё отрицать, то сегодня же будете расстреляны или повешены. Но если вы подробно расскажете нам, как это всё было, то мы даруем вам жизнь.
— Даруете жизнь? — спросил второй китаец, оказавшийся менее стойким, чем первый. — Какое же мы понесём наказание?
— Это целиком будет зависеть от правдивости ваших слов. И если вы ничего не скроете, то мы поступим с вами лучше, чем вы могли бы рассчитывать.
— Тогда я буду говорить, да, я расскажу всё, как было.
Китаец поглядел на своего товарища, тот утвердительно кивнул ему головой, потому что теперь и он понял, что запираться дальше уже нет смысла. Он даже набрался смелости и, по-прежнему держась за лицо, подошёл поближе к Олд Шеттерхенду, после чего оба китайца, где добровольно, а где и принуждаемые вопросами, рассказали, как обстояло дело. А потом один из них обратился к Олд Шеттерхенду:
— Теперь вам уже всё известно, сэр, нам нечего больше рассказать, и мы надеемся, что вы полностью освободите нас от наказания.
Тогда на него напустился инженер:
— Что ты несёшь, ворюга! Полностью освободить вас от наказания? И речи быть об этом не может! Но мы проявим к вам милость, и наказание будет мягче, чем полагается по закону: я прикажу отпустить вам только по сто плетей.
После такой угрозы оба китайца громко и жалобно запричитали. Виннету в ответ на это лишь презрительно бросил:
— Уф!
А Олд Шеттерхенд спросил апача:
— Какое наказание назначит мой краснокожий брат этим ворам?
Виннету на какое-то время задумался, глядя прямо перед собой, потом на его лице мелькнула усмешка.
— Такое, — ответил он и сделал руками движение, словно снимал скальп.
Белые сразу догадались, о чём идёт речь, и лица у всех стали серьёзными. Китайцы же не поняли значения этого жеста и вопросительно посмотрели на Олд Шеттерхенда.
— Встаньте на колени передо мной друг возле друга! — приказал тот.
Они послушно исполнили приказание.
— Снимите шапки!
Они сняли с головы свои плоские, без козырьков шапки. В следующую секунду в руке Олд Шеттерхенда блеснул нож, все присутствующие невольно вскрикнули, полагая, что белый охотник действительно намерен оскальпировать желтолицых. Но тот быстро протянул левую руку к голове первого китайца, правой взмахнул ножом — и в руке у него оказалась отрезанная косичка. Точно такую же процедуру и столь же молниеносно он проделал и со вторым китайцем.
Присутствующие облегчённо вздохнули, китайцы же, наоборот, от ужаса остолбенели. Ведь для Сына Неба нет большего позора, чем потерять косу, он предпочёл бы вместо этого отдать свою жизнь. Поэтому эти двое поначалу казались чуть ли на парализованными, потом быстро натянули шапки на свои остриженные головы, вскочили на ноги и с громкими рыданиями бросились прочь. Им вслед со всех сторон нёсся дружный смех.
Только Олд Шеттерхенд и Виннету не смеялись. Белый охотник произнёс совершенно серьёзным голосом:
— Хотя эта сцена и кажется вам смешной, но ничего смешного в ней нет, господа. Для этих китайцев, по их понятиям подобное наказание является куда более суровым, чем если бы их просто приговорили к многолетнему тюремному заключения.
— Что? Не может этого быть! — удивился инженер. — Но даже если так оно и есть на самом деле, то всё равно, у нас здесь действуют не китайские обычаи, а наши законы. Вы наказали их по своему усмотрению, но я это наказание сам дополню.
— Как?
— Я их выгоню, мне не нужны на службе такие ворюги!
— Вам не понадобится этого делать. У них нет уже косичек, в таком виде им нельзя показываться на глаза своим соотечественникам, так что этой же ночью они наверняка исчезнут.
