Грейс помолчала, настороженно глядя на него усталыми глазами. Затем медленно кивнула.
– Может, проинструктируешь меня, как лучше поддерживать ей головку? – не удержался Лука.
На ее губах мелькнул призрак улыбки.
– Ты ей не навредишь.
Она передала ему ребенка. У Луки сжалось горло, затем тугой комок опустился в солнечное сплетение. Прикосновение Грейс и ее свежий аромат соединились с незнакомым младенческим запахом.
Он на миг перестал дышать. Не испытанные ранее чувства потрясли его до глубины души.
Лили успокоилась и с любопытством посмотрела на него. Она словно пыталась понять, кто этот незнакомец, в чьих руках она чувствует себя защищенной.
– Тебе нужно поспать, – сказал Лука, усаживаясь с Лили в кресло-качалку. – Ложись, а я убаюкаю ее. Если что-то будет не так, я тебя разбужу.
После некоторого колебания Грейс кивнула:
– Хорошо. Если ты так хочешь.
– Да, хочу.
Она наклонилась и поцеловала дочь в щечку. Волосы Грейс защекотали его шею.
– Сладких снов, мой ангелочек.
Выпрямляясь, Грейс покачнулась и, чтобы не упасть, неловко оперлась ладонью о его обнаженное бедро.
– Извини, – пробормотала она, пятясь назад.
– Не извиняйся. – Бедро мужчины словно опалило огнем, и он с силой втянул в себя воздух, выжидая, пока схлынут неуместные эмоции.
– Тогда спокойной ночи.
– Спокойной ночи, bella.
Оставшись наедине с дочерью, Лука закрыл глаза и вдохнул ее сладкий запах. Тяжесть внутри превратилась в пульсирующий стальной шарик, и он не сразу решился рассмотреть малышку как следует. Он осторожно опустил Лили на колени и принялся изучать маленькие пальчики, пухлые щечки, курносый носик, ручки, ножки… И чем дольше Лука смотрел, тем труднее становилось ему дышать.
Его родная дочь. Его плоть и кровь.
Глава 8
Проснувшись, Грейс машинально взглянула на часы и едва не упала с кровати. Откинув одеяло, она вскочила и бросилась в детскую.
Кроватка была пуста.
Молодая женщина закусила нижнюю губу и заставила себя успокоиться и рассуждать здраво.
Грейс заглянула в маленький холодильник. Вместо двух бутылочек молочной смеси, которые она приготовила вчера вечером, там стояла лишь одна.
Она быстрым шагом двинулась по коридору. Неужели Лука услышал, что Лили требует свой завтрак, а она не услышала? Не может быть! Плач дочки всегда будил ее.
Дверь в супружескую спальню была приоткрыта. Грейс постучала и, не получив ответа, толкнула ее. И застыла в изумлении.
Лука спал на краешке королевских размеров кровати. А Лили спала рядышком, на спинке, не в том комбинезончике, который надела на нее Грейс накануне. На другом краю кровати были разложены подушки, не позволяющие малышке скатиться на пол. На тумбочке стояла пустая бутылочка из-под молочной смеси.
Кровь гулко запульсировала в ее висках. Она с трудом подавила желание нырнуть к ним в постель.
Наверное, Лука почувствовал ее присутствие. Он приподнял голову:
– Который час?
Грейс прокашлялась.
– Уже девять.
Он сел, и она невольно отметила, как осторожно он двигается, боясь разбудить Лили. Но малышка все равно шевельнулась и задрыгала ножками. Лука потянулся, взял ее и прижал к своей обнаженной груди. Грейс увидела у него на плече темно-красный шрам – ее рук дело.
Во рту у нее пересохло от ревности. Она и сама любила прижаться к его широкой груди…
– В котором часу она захотела есть? – спросила Грейс, подавляя желание погрузить пальцы в черные шелковистые волоски на его груди и легонько сжать зубами сосок…
– Часа два назад. – Лука широко зевнул.
– Я не слышала.
– Она заснула вскоре после того, как ты ушла, но, когда я положил ее в кроватку, снова начала плакать. Я не хотел, чтобы она тебя разбудила, и решил, что лучший способ – это положить ее с собой. – Он бесстрастно пожал плечами. – Места здесь предостаточно.
Что верно, то верно.
– Что ж, спасибо.
– Мне не нужна твоя благодарность, – заметил Лука с холодком. – Я тоже хочу о ней заботиться. Да и ты наконец отоспишься.
Грейс изумленно смотрела на него. Неужели он подумал и о ней?
– Наша поездка во Флоренцию будет как нельзя кстати, – продолжал Лука. – Ты сможешь немного развеяться. После рождения Лили ты не разлучалась с ней?
– Разумеется, нет.
Это была правда. И ее потрясло, что она заснула ночью так крепко. Не потому ли, что знала: Лили осталась под присмотром Луки?
Он в самом деле отлично о ней позаботился. Волей-неволей Грейс пришлось это признать.
Нужно было отнести Лили в детскую и проделать обычные утренние процедуры. Это означало, что, забирая у Луки дочь, она увидит вблизи его нагой торс. Господи, пожалуйста, пусть он хотя бы окажется в трусах!
Она подошла к кровати, с трудом волоча ноги. Затаив дыхание, наклонилась и взяла у него Лили.
– Какие у тебя планы на сегодня? – спросил он, когда Грейс отступила назад.
– Наверное, пойдем на прогулку…
Лука с подозрением прищурился. Она всего один раз отправилась на прогулку по своей инициативе и именно тогда сбежала.
– Опять?
Грейс пожала плечами:
– Это нужно не мне, а Лили. Ей необходимо бывать на воздухе, и я не желаю, чтобы нас сопровождала команда спецназа, если мы выйдем за пределы поместья. Нам вчерашнего дня достаточно.
Вчера она отправилась с Лили в Палермо купить кое-что к Рождеству. Грейс пошла не в маленький бутик, куда привел ее Лука за жутким платьем, а в большой торговый центр и на рынок. Там было так многолюдно, что телохранители с ног сбились, чтобы не упустить их из виду, и практически наступали Грейс на пятки.
– Я велел ребятам не привлекать внимания.
– Они так же не привлекали внимания, как стадо коров в розовых пачках.
– Извини, если они доставляют неудобства, – произнес он без малейшего сожаления, – но я повторял бессчетное число раз: это ради твоей безопасности.
– Ну, разумеется! – Она кивнула с притворной благодарностью. – Было гораздо труднее их терпеть, когда я считала тебя чрезмерно заботливым мужем. Но теперь-то мне известно, в чем дело. Ты боишься, как бы одна из твоих жертв не захотела отплатить, напав на меня и Лили, и потому твоя забота вызывает больше понимания.
Лука спрыгнул с кровати и шагнул к ней, сдвинув брови. На нем не было ничего, кроме черных трусов.
Грейс резко выдохнула. Полуодетый Лука был не менее красив, чем обнаженный. В свое время она даже жалела, что не стала скульптором. Его тело следовало увековечить в материале более долговечном, чем холст.
– Мой бизнес не имеет никакого отношения к мерам предосторожности, а с подонками мне поневоле приходится сталкиваться. И они далеко не жертвы.
