Сейчас же Лука небрежным движением бровей отвергал одно за другим платья, которые она демонстрировала перед ним, как заводная кукла, то и дело отвлекаясь на лебезящую перед ним продавщицу. Он даже позволил той подержать Лили!
Укол ревности, пронзивший ей грудь, был таким сильным, что Грейс едва не выхватила ребенка из рук продавщицы.
– Лили скоро пора кормить, – резко проговорила она. – Может быть, это подойдет?
Лука окинул ее холодным взглядом:
– Думаю, вполне.
– Чудесно. – Грейс наградила его слащавой улыбкой и скользнула в примерочную.
Изо всех платьев это последнее было самым немодным. Такое могла бы надеть старушка. Но Грейс ничего другого не оставалось. Она скорее умерла бы, чем рассталась с дочерью.
Платье упаковали. Лука оплатил покупку и повел ее в шумное кафе перекусить.
– Может быть, поедем сразу домой? – предложила расстроенная Грейс.
– Ты сама сказала, что Лили пора кормить.
Малышка захныкала. Не говоря друг другу ни слова, они сделали заказ. Пока еду готовили, официанта отправили подогреть бутылочку Лили.
– Почему ты не кормишь ее грудью? – Лука первый нарушил молчание.
Грейс, качавшая дочку, пристально посмотрела на него:
– А что?
– Странно.
– Жизнь заставила.
Его взгляд помрачнел.
– Поскольку я многое пропустил в ее жизни, будет справедливо, если ты восполнишь пробелы.
– Ты так считаешь?
Лука наклонился вперед:
– Я хочу знать о нашем ребенке все, и со временем ты расскажешь, а пока что можешь начать с ответа на мой вопрос.
Принесший бутылочку официант помешал Грейс просверлить мужа взглядом.
– Итак? – поторопил ее Лука.
– Молоко все не появлялось, врачи помочь не смогли, а Лили хотела есть… – Она пожала плечами. – Так мы и подсели на молочные смеси.
– Вот и подумай, – рассудительно сказал Лука, но глаза его стали ледяными, как январская ночь. – Если бы рядом с тобой был муж, способный о тебе позаботиться, исход мог оказаться другим.
Грейс поморщилась и тряхнула головой.
– Славный герой, скачущий спасать неразвитую грудь своей жены. Объясни, – продолжала она, не обращая внимания на то, что у него на виске забилась синяя жилка, опасный знак, – как именно ты смог бы помочь? Или медицина уже настолько продвинулась вперед, что предоставила бы тебе возможность кормить самому?
Покраснев, Грейс перевела взгляд на жадно поглощавшего смесь ребенка.
– Я сумел бы о вас позаботиться. Я был бы рядом, присматривал бы за Лили, пока ты спала и восстанавливала силы. Когда ты родила, кто тебе помог? Придумывай какие угодно оправдания, но ты превратила первые месяцы жизни Лили в совершенно ненужную борьбу.
Грейс многозначительно оглянулась на телохранителей, сидящих за соседним столиком:
– Без этой борьбы мы не освободились бы от тебя и от них. А насчет того, что ты «позаботился бы»… Я заметила, что ты ни разу не взял Лили на руки. Ни разу! Пока я бегала в примерочную и обратно, ты только и делал, что флиртовал с продавщицами.
– Это что, ревность?
– Не уходи от разговора!
– Что может быть неприятнее, чем ревнивая жена?
– Разве что женатый мужчина, который флиртует с другой женщиной на глазах у жены и дочери.
– Я ни с кем не флиртовал…
– И не убеждай меня, что сицилийские женщины не ревнуют, – перебила она его. – Как отреагировала бы твоя мать, если бы твой отец стал флиртовать с другой?
– Она оторвала бы ему яйца. – Лука холодно усмехнулся. – Но отец ее обожал и не нуждался в любовнице.
Официант принес тарелки с дымящейся пастой, и Грейс пришлось подавить желание ткнуть кулаком в его физиономию.
Пока она докармливала Лили, Лука съел пасту и занялся электронной почтой, демонстративно не обращая на нее внимания.
– Ты хоть раз пробовал разговаривать с Лили? – Грейс бережно пристроила ребенка на плече и принялась поглаживать его по спинке.
– Младенцы не умеют говорить.
– Но ты пытался хоть как-то пообщаться с ней? Взять ее на руки?
Он раздул ноздри:
– Лили мало меня знает. Мне не хочется ее напугать.
– Но ты с легкостью отдал ее незнакомой продавщице.
Лука пожал плечами:
– Она попросила.
– Значит, ты готов отдать любой посторонней женщине нашего ребенка, если она попросит?
– Только той, которую я сочту достаточно привлекательной для того, чтобы стать моей любовницей.
Грейс поморщилась:
– Значит, это все-таки был флирт.
– Я не назвал бы это флиртом. Скорее, пробой.
– Ты сейчас получаешь удовольствие, да?
– Мне не доставляет удовольствия унижение людей. Но для тебя я готов сделать исключение. – Он подцепил вилкой остатки пасты и снова уткнулся в ноутбук.
– Забавно!
– Что именно?
– Ты не получаешь удовольствия, унижая людей. Но при твоем роде деятельности унижение других – самое обычное дело.
Ей все-таки удалось завладеть его вниманием. Он положил вилку и, прищурившись, посмотрел Грейс в глаза:
– При моем роде деятельности?
– Ну, ты же гангстер. Преступник.
Глава 7
Грейс могла поклясться, что Лука побледнел.
– Я не преступник.
– Неужели? – насмешливо спросила она. – И кем же ты себя считаешь?
– Я предприниматель.
– Да? Значит, это нормально для предпринимателя – жить в подобии Форт-Нокса и повсюду ходить с вооруженной охраной? И избивать людей тоже нормально?
Глаза его потемнели.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ты помнишь, как за несколько дней до того, как я от тебя ушла, мы были в казино? Я вошла в офис, и там был человек. Помнишь? Я отлично помню. Ты, конечно, сразу же выставил меня, но я успела запомнить его лицо. Через пару дней я встретила его в Палермо. У него были сломаны обе руки, а лицо выглядело так, будто он боксировал с противником втрое сильнее его.
Посещать ночные клубы, принадлежавшие Луке, у Грейс не было желания, но она любила бывать в его казино, особенно в том, которое находилось в Палермо. Ей нравилось проводить там вечера, нравилось обедать в ресторане и играть в карты. В тот вечер она решила пораньше вернуться домой и лечь в постель, желательно – вместе с мужем.
В игровом зале Луки не было видно, и Грейс отправилась на второй этаж, где располагались служебные помещения. Будучи женой босса, она имела право входить туда свободно.
Она нашла Луку в маленьком офисе дежурного администратора. Тот самый человек сидел на стуле, а Лука, Франческо и еще двое незнакомых ей мужчин обступили его. При виде этих двоих, со сломанными носами и деформированными ушами, у нее мурашки побежали по телу.
Грейс до сих пор помнила зловещую атмосферу, царившую в офисе.
Мужчины уставились на нее, явно изумленные неожиданным вторжением.
