Вдруг старик выскочил из машины и помчался по улице с криками:
– Помогите! Помогите! Убивают!
– Ах ты сволочь! – закричал Антон и бросился за ним вдогонку.
Оба мчались что есть сил. Антон молча, закусив зубами губу, а старик, продолжая орать на всю улицу:
– Помогите! Убивают!
Расстояние между ними быстро сокращалось. И тут Антона нагнала желтая «Волга»-такси, затормозила и перегородила путь. Из машины выскочил Виктор в кепке и бросился к Антону наперерез. Он обхватил его руками и закричал:
– Ты что, с ума сошел? Сейчас милиция приедет.
– Отстань! Пусти!
Но Виктор не ослаблял хватку:
– Пойдем со мной! Скорее!
– Нет!
– Пошли, а то загремишь на пятнадцать суток!
Антон пытался вырваться из рук Виктора и продолжить погоню, но тому все же удалось затолкать его на переднее сиденье такси и захлопнуть дверь. Одним прыжком Виктор оказался на водительском сиденье и дал по газам. «Волга» залетела на тротуар, резко развернулась и помчалась в другую сторону. Виктор посмотрел назад и немного успокоился. Убрал ногу с педали газа и перевел дух.
– Ты что творишь? – спросил он, обернувшись к Антону. – Зачем ты его грабил?
– Я его не грабил, – ответил Антон и отвернулся.
– Я же сам видел.
– Говорю – не грабил я его.
– А что ты делал?
– Просто наводил справки.
– Справки?
– Да…
– Да старика чуть инфаркт не хватил!
– Это меня чуть инфаркт не хватил.
– Он запомнил тебя и заявит в милицию!
– Мне плевать! – сказал Антон, уставившись в окно.
Улицы стали шире и наряднее. Навстречу проехала машина милиции. Антон не стал прятать свою перевязанную бинтом голову в синем петушке, но на него никто не обратил внимания.
– Слушай, друг, – произнес Виктор, глядя вперед на дорогу. – Я думаю, тебе лучше уехать из нашего городка. Всем от этого станет лучше. И прежде всего тебе самому.
– Я тоже так думаю.
– Ну вот! – обрадовался Виктор.
– Первый раз от тебя слышу что-то дельное, – пробурчал Антон.
Виктор сделал вид, что не расслышал. Антон посмотрел на торпеду. Радио было на своем месте. «Сейчас все станет на свои места. Кошмар закончится», – подумал Антон, глядя на приемник.
– Радио работает? – спросил он.
– Конечно.
– Включи «Бизнес-ФМ».
– Что?
– Нет такого?
Виктор пожал плечами:
– Я не слышал.
– «Авто-радио», «Шансон», «Европа плюс», «Лав радио» – ты что слушаешь?
– «Маяк», – неуверенно ответил Виктор.
– Ладно, включи «Маяк», – попросил Антон.
Виктор протянул руку и включил приемник. Говорил Левитан:
– Советские трудящиеся с большим энтузиазмом встретили заявление Генерального секретаря Коммунистической партии Советского Союза, посвященное аграрным вопросам…
– Что это?
– «Маяк», – ответил Виктор. – Ты же просил «Маяк»!
– Ладно! Давай я сам попробую.
– Как хочешь…
Антон стал крутить ручку радио в поисках знакомых радиостанций, но везде неизменно натыкался на Левитана, аграрный вопрос и Леонида Ильича Брежнева.
– Ничего не понимаю, что за фигня? – он повернул голову к Виктору.
– А что ты ищешь?
– Музыку. Хип-хоп, рок, рэп, блатняк – что угодно.
– Нет, – сказал Виктор, – в данный момент все радиостанции передают отчеты с пленума. Сейчас будет выступать Брежнев.
– Брежнев?
– Да.
– Ваш Генеральный секретарь?
– И твой тоже.
Антон внимательно посмотрел на Виктора и увидел перед собой хорошего парня с чистыми и пустыми глазами комсомольца. Спорить с ним было бесполезно.
– А про Путина ты слышал? – спросил Антон. – Про «Единую Россию»?
– Нет. А кто это?
Антон отвернулся и махнул рукой.
Некоторое время они ехали молча, и каждый думал о своем.
– Можешь сделать для меня одно одолжение? – спросил Антон.
– Конечно.
– Отвези меня в центр города. Покажи достопримечательности.
– Как туристу, что ли?
– Как туристу.
Виктор пожал плечами и поправил кепку на голове.
– Ладно – смотри, турист…
Он развернулся, и такси поехало в другую сторону. Антон уткнулся в окно – стал внимательно разглядывать городок и диву даваться. Ни рекламы, ни иностранных машин, ни ярких красок – ничего не было. Только серые дома вокруг и огромные транспаранты с лозунгами. Изредка попадались портреты членов Политбюро. Люди встречались реже и были плохо одеты. Бродячие собаки сбивались в стаи под сенью красных флагов. Они были повсюду. И флаги и собаки. Антон высунул голову в окно и стал читать транспаранты, развешанные по ходу машины.
– СССР – оплот социализма. СССР – гарант мира. Миру – мир! Заветам Ленина – верны! Вперед к победе коммунизма! Да здравствует советский народ! Да здравствует Коммунистическая партия!
– Ну что – нравится? – спросил Виктор, несколько воодушевленный.
– Господи, да тут как в Северной Корее, – заметил Антон.
– Ты был в Северной Корее?
– Нет. По ящику видел.
– А-а-а… Центральную площадь хочешь посмотреть? Там красиво. Наша достопримечательность. Здание горкома – шедевр архитектуры.
– Давай.
Через пять минут они остановились на небольшой площади с памятником Ленину в центре. Голубей было не меньше, чем на площади Сан-Марко в Венеции. Но только тут их никто не кормил, и они дрались за крошки, гадили и ворковали. Антон даже не стал вылезать из машины.
– Отвези меня на вокзал, – сказал он и отвернулся от окна.
Думать и строить предположения ему больше не хотелось. На вокзале должны быть поезда на Москву. Кошмар вскоре рассеется – он был уверен.
Виктор развернул машину и поехал на вокзал. Он выглядел довольным.
– Сколько тут ехать до Москвы? – мрачно спросил Антон.
– Часов пять электричкой.
– Ага… – Антон помолчал. – А у тебя случайно нет с собой черной повязки?
– Чего? – Виктор уставился на Антона.
– Да ладно, я пошутил. Смотри вперед.
Виктор отвернулся и пожал плечами. Впереди показался тонкий шпиль. Машина заехала на привокзальную площадь и остановилась. Несколько людей с квадратными чемоданами из плотного картона прошли в здание вокзала. Неожиданно Антон почувствовал легкую грусть. Он так и не попрощался с Наташей.
– Приехали, – сказал Виктор и хлопнул руками по ободу руля.
Антон взялся за ручку двери, но задержался на миг.
– Слушай, – сказал он. – На всякий случай скажи мне адрес Наташи. Я ей благодарен и все такое, пришлю посылку с мобильным телефоном, да и тебе тоже. В общем, отблагодарю за все…
– Город Углец. Улица Затонная. Дом 9, квартира 20.
– Спасибо, я запомнил. – Антон пожал протянутую Виктором руку. – Может, еще увидимся, – сказал он.
– Давай, удачи!
Антон вылез и пошел к вокзалу, и тут вспомнил, что у него нет ни копейки. Он повернул назад. Виктор уже завел мотор.
– Что-то забыл? – спросил он.
– Знаешь, билет стоит денег, а у меня…
– А, понимаю… не проблема.
Виктор заглушил мотор и выбрался из машины. Достал из кармана и протянул Антону трехрублевую купюру. Тот повертел ее в руках. Захотел что-то сказать, но сдержался. Виктор заметил его взгляд:
– Да этого хватит. Билет стоит чуть больше рубля. Если тебе нужны деньги, то я могу еще дать.
– Ты это называешь деньгами?
– Да… А что это еще?
– Ладно… Я вот о чем подумал: давай сделаем так – я схожу куплю билет и принесу тебе сдачу.
– Да оставь себе, – сказал Виктор.
– Нет. Ты и так много для меня сделал. Я только туда и обратно… Подождешь?
– Да оставь себе! Это же мелочь!
– Нет – я хочу вернуть тебе сдачу. Это что-то вроде принципа. Подождешь? Дело совсем не в деньгах.
– Ну хорошо, – Виктор пожал плечами и облокотился о машину. – Подожду.
Антон быстро поднялся по ступенькам к небольшому заданию вокзала, выкрашенному в немаркий серый цвет. Открыв тяжелую дубовую дверь, он словно оказался в мраморном склепе. Только вместо убитых горем родственников покойного тут были пассажиры. А сам покойник тяжело стоял на постаменте в центре зала, вытянув руку вперед, в пустоту.
«Ленин живее всех живых» – было написано на памятнике.
Антон подошел поближе и задрал голову. Памятник поражал своими размерами. Ладонь Ильича была с голову Антона. Все остальное тоже было гигантским, но на него тут, похоже, никто не обращал внимания. Люди, сидя на скамейках, скучали в ожидании своих поездов. Они, как и Антон, казались лилипутами.
– Ленин живее всех живых, – пробормотал Антон, – что за чушь?
И вдруг Антону показалось, что статуя подмигнула ему, как когда-то Сталкер.
Сталкер! Это он все подстроил!
– Сука! – громко сказал Антон в звонкую пустоту. Эхо быстро вернулось.
Антон повернул голову, посмотрел по сторонам, и ему захотелось заорать еще громче – во все горло в этом холодном склепе, в этом царстве мертвых, в этом городе – но он только крепко зажал рукой себе рот.
