Я встала с кресла и взяла из сумки свой мобильник. Зачем гадать на кофейной гуще, когда можно просто позвонить и спросить того, кто в курсе? Я набрала номер Маргариты Игоревны. Мой вопрос, похоже, сразил ее наповал:
– Татьяна, при чем здесь деньги?! У меня сына посадили! А деньги… Да черт с ними! Вы мне сына верните…
– Маргарита Игоревна, я так понимаю, что с уходом вашей бывшей домработницы деньги из дома не перестали пропадать? Только ответьте, пожалуйста, честно, мне врать нельзя, ложь в таком деле может только навредить.
Она замялась, помолчала несколько мгновений, потом очень-очень нехотя ответила:
– Да, деньги продолжают пропадать… Но очень небольшие суммы: тысячи полторы-две… Максимум три.
– А сколько вы даете Евгению на карманные, так сказать, расходы?
– Две тысячи.
– Это на?..
– Неделю. Я считаю, нельзя давать слишком много, а то мальчик будет покупать какую-нибудь гадость типа наркотиков.
– Или подарки любимой девушке.
Она вздохнула тяжело, как будто даже простонала. Еще бы: я задела ее любимую болячку.
– Татьяна, вы думаете, Евгений брал деньги для презентов этой… Карине?
– Это вы так думаете. А я в этом просто уверена.
– Но почему?
– На квартире убитой нашли кое-какие безделушки, в основном украшения. Ваш сын ведь не мог дарить ей платиновые перстни с бриллиантами, похоже, он обходился презентами более скромными: бижутерией, серебряными недорогими украшениями…
– О, боже! Почему он перестал встречаться с Мариной! Такая хорошая скромная девочка, его одногруппница. Почему они расстались?!
– Причина все та же – ваша бывшая домработница.
– Да, дорого нам обошлась эта дешевая домработница! Сколько горя нам принесла!..
Я мысленно кивнула. Как говорится, не гонялся бы ты, поп, за дешевизной!
– Для нее, значит, он и таскал у меня деньги! У родной матери воровал, подумать только! И мои украшения, похоже, тоже его рук дело?
– Похоже, что так. Кстати, вы можете их опознать, они лежат в сейфе у Мельникова. Если вы докажете, что они принадлежали вам, я думаю, их вам вернут. Но Евгений должен будет это подтвердить.
– Спасибо.
Мы попрощались, и я выключила телефон.
Итак, будем рассуждать дальше. Деньги после ухода домработницы продолжали пропадать. Это говорит о том, что не девушка воровала их, а ее поклонник, домашний мальчик Женя регулярно запускал руку в сейф своей матушки. Значит, обвинение мадам Удовиченко домработницы в воровстве безосновательны. Лучше бы давно разобралась со своим сыном.
Хорошо, с деньгами более или менее понятно, перейдем теперь к пистолету. Кто мог его взять, в чьих, так сказать, руках он оказался? И главное, зачем? Птичек пострелять на природе? Пистолет – это, в отличие от денег, более серьезно. Статья двести двадцать вторая – незаконное приобретение, ношение и хранение огнестрельного оружия и взрывчатых веществ.
Оба Удовиченко – и муж, и жена клянутся, что не знают, когда именно он пропал. Похоже, они не врут. В таком случае, оружие из сейфа мог забрать их сын – это раз. Могла взять и домработница – это два. Очень даже могла, вопрос только: зачем? Кого она собиралась прикончить? Может, Маргариту Игоревну? Ведь та ее доставала: то пыль где-то найдет, то сантехника у нее недостаточно блестит (видели бы они мою сантехнику!). Одним словом, придиралась хозяйка к нерадивой горничной. Ну, и что, убивать ее за это? Нет, тут дела посерьезнее. А может, Карина задумала пришить Маргариту как соперницу? Хозяйку – на кладбище, а она – с богатеньким, пусть и не совсем молодым муженьком – в ее квартирке, такой большой и красивой! Теперь можно и самой нанять домработницу, а не носиться по квартире с тряпкой и шваброй…
Да, перспектива заманчивая, но как доказать, что девушка украла пистолет? А может, и не она вовсе его тиснула, а, допустим, кто-то еще. А если все-таки мальчик Женя? Зачем? А мог он, например, желать убить своего отца, чтобы устранить соперника? Вполне. А как мы узнаем правду? Только одним способом – заставим завтра Удовиченко-младшего говорить. И пусть только попробует соврать мне! Я из него правду клещами вытяну. Пусть расскажет, как ходил к Карине, как воровал у мамочки деньги и побрякушки. Разговаривать со мной в прошлый раз молодой человек отказался, а это значит, что ему есть о чем умалчивать. Мельников сказал, что в день убийства какая-то соседка видела его входящим в квартиру мадмуазель Карины. Значит, в гостях он у нее был, и второй скандал – в начале шестого – произошел именно с ним. Похоже, у этой девицы был один сценарий времяпровождения для всех – и для папочки, и для сына: сначала секс, потом скандал, так сказать, на десерт.
Итак, предположим, что все так и было: она позанималась с папочкой сексом, потом они поругались, потом он хлопнул дверью и ушел с гордо поднятой головой. Но он девушку не убил, хотя мог бы: было за что! В шестом часу она была еще жива: соседка слышала скандал. Евгений пришел примерно в половине пятого, в начале шестого они поругались. А мог наш молодой Ромео остаться до половины седьмого, поругаться со своей дамой сердца во второй раз и, не сдержав эмоций, прикончить возлюбленную? Запросто! Из-за чего он ругался с ней, можно даже не гадать, причина была одна: он тоже ревновал ее к отцу.
Интересная получается ситуация: и папа, и сынок знали друг о друге, но каждый продолжал ходить к девушке. Почему же они не выясняли проблему между собой? Не хотели шуметь дома, чтобы мама не услышала? Возможно. Но могли бы пойти куда-нибудь, поехать на ту же дачу. В отсутствие бабушки, разумеется.
Получается, что отношения они так и не выяснили. А может, они нашли очень простой и удобный способ – сделали крайней Карину и требовали от нее бросить: папа – сыночка, а сынок – папу? Да, мне почему-то кажется, что именно так и было.
Я пошла в ванную, разделась и встала под душ. Надо было освежиться перед сном, смыть с себя крем для загара и вообще…
Я стояла под теплыми струями воды, терла тело мочалкой и продолжала рассуждать.
Итак, вторым номером в тот день у Карины был Евгений… Девушка занималась с ним тем же, чем и с папочкой. Потом они поругались, потом взяли тайм-аут, передохнули, чтобы набраться сил, сели пить кофе, и тут он припомнил ей прежние обиды. Снова скандал – это уже примерно в половине седьмого. В сердцах парень хватает пистолет и стреляет…
Значит, пистолет был у Жени. Тогда это он взял его у родителей и ждал случая, чтобы убить свою рыжеволосую красавицу.
Да, плохо его дело. Пожалуй, завтра прямо с утра стоит еще раз обойти соседей и поискать всевидящих и всеслышащих бабушек. Может, все-таки кто-то заметил парня, выходящего от домработницы до половины седьмого? А вдруг он ушел буквально за несколько минут до убийства, а к Карине пришел кто-то третий?
Кто-то третий… Как бы мне хотелось, чтобы он был!
Глава 6
Мельников позвонил утром, едва я вышла, умывшись, из ванной и направилась на кухню варить кофе.
– Тань, давай подгребай часам к одиннадцати. Я надеюсь к этому времени закончить допрос и тогда передам молодого кандидата в преступники в твои надежные руки.
Я обещала быть к назначенному времени и положила трубку.
Быстро позавтракав, я оделась и вышла из дома. Я ехала на Калиновую, девяносто шесть. Я очень надеялась найти хорошего, нужного нам свидетеля, который прольет хоть какой-то свет на это темное дело.
Во дворе дома гуляли в основном бабушки с внуками. Погода стояла теплая, солнечная, ребятишки копошились в песочнице, катались с горки и лазали на лестницу. Бабушки бдительно следили за тем, чтобы их подопечные не делали ничего недозволенного.
Я подошла к этим бабушкам-няням, сидевшим на лавочке дружным рядком, и, поздоровавшись, спросила:
– Скажите, пожалуйста, кто-нибудь из вас живет во втором подъезде?
– Ну я живу, – ответила одна пожилая дама, на вид – учительница на пенсии. – А вы, девушка, почему спрашиваете?
– Потому что я из полиции, – сказала я и помахала корочкой у нее перед носом, не открывая ее, – и мне надо задать вам пару вопросов…
– Опять из полиции, – хором загалдели бабушки. – Это по поводу застреленной девицы, что ли?
– По поводу, – кивнула я. – И раз вы все в курсе, скажите, пожалуйста, кто-нибудь видел, как в день убийства в районе шести часов из сорок второй квартиры выходил молодой человек?
Бабушки переглянулись.
– А ваши уже приходили и спрашивали нас про это, – сказала одна, на вид очень бойкая бабуля.
– Хорошо, что спрашивали, мне вот тоже поручено спросить… Так видел кто-нибудь молодого человека? – повторила я свой вопрос и оглядела женщин.
– Да видели мы его, как не видеть! – ответила за всех бойкая бабуля. – Он в сорок вторую квартиру шастал, молодой такой, по всему видать, студент.
– И часто шастал? – снова спросила я.
– Часто, милая, часто: раза два, а то и три на неделе.
Я достала фотографию Евгения из своей сумочки и показала бабушкам:
