– Она была в очках, а вы ее все равно узнали? – удивилась я.
Любовь Григорьевна усмехнулась:
– Так я, голуба моя, последние пятнадцать лет вахтером в студенческом общежитии работала. У нас там двести человек «молодняка» проживало, и всех я знала в лицо, а многих и по имени, и по фамилии. А когда из соседних общаг к нашим ребятам гости шли либо просто друзья потусоваться, так я всех их отшивала, и всех таких гостей тоже быстро запоминала и не пускала. У меня глаз наметанный: если я раз человека увидела – считай, на всю жизнь!
– Здорово! – искренне восхитилась я.
Вскоре я поблагодарила женщину за сведения и чай и покинула ее гостеприимную квартиру.
Я вышла из дома и села в машину. Мне надо было все хорошенько обдумать, систематизировать сведения, которые удалось собрать.
Итак, соседка сверху слышала все то же самое, что и соседка сбоку. Кто-то просил кого-то пожалеть и оставить в покое. Это раз. Второе и очень важное: мадам Удовиченко все-таки была возле дома Карины и не просто в день убийства, а в момент ее убийства. Интересно? Более чем! А третье, и самое главное, что мне удалось узнать, что последний посетитель, который был у девушки в восемнадцать тридцать пять, – это и есть убийца. Потому что сразу после короткого скандала раздался выстрел. А мадам Удовиченко мне солгала, сказав, что весь день находилась в своем магазине, проводя инвентаризацию, и практически до часа ночи никуда, ну, совершенно никуда, не выходила! Вот и верь после этого людям!
Что касается моего подзащитного, то плохо, конечно, что соседи слышали, как Евгений грозил девушке убийством, очень плохо! Это просто готовые свидетели обвинения. Но, с другой стороны, чего не скажешь в сердцах! Сколько раз я слышала от других, да и сама тоже говорила эту фразу: «Я его (ее) убью!» Но ведь это вовсе не значит, что все эти обещания выполнялись.
Я посмотрела на часы: было уже без двадцати минут одиннадцать. Мне пора было ехать к Мельникову в отделение. Я выжала сцепление и вырулила со двора на улицу.
В коридоре полицейского отделения было прохладно, перед дверью Андрюшиного кабинета сидел конвойный. Я присела с ним рядом. До меня едва слышно доносилось:
– …Ты грозил ей убийством, и это слышали соседи!
– Но это были только угрозы. Я не собирался убивать ее!
– Ах, ты все-таки грозил! Ты признаешь это?
– Я был обижен на нее…
– За что? За то, что она встречалась не только с тобой, но и с твоим отцом?
Дальше все было неразборчиво. Из-за двери доносилось бормотание, потом Андрей вскрикнул:
– Ты готов отвечать за свои слова?
Потом опять невнятное бормотание… Через пять минут он открыл дверь и кивнул мне:
– Ты уже здесь? – Мельников вышел в коридор и плотно прикрыл за собой дверь. – Слушай, что я хотел тебе предложить: давай поиграем в плохого и хорошего полицейского.
– И кто будет плохим? – насторожилась я.
– Я, я – плохой полицейский! – успокоил меня Андрей. – А ты – хороший, добрый… Я уже накричал на него как следует, а теперь ты его пожалей… Короче, сделай так, чтобы он тебе все рассказал без утайки.
– Интересно, зачем еще я сюда притащилась?! – Я встала.
– Можешь зайти. – Мой друг сделал приглашающий жест.
Я шагнула в кабинет и увидела Евгения, сидящего на стуле напротив стола Андрея. За соседним столом сидел Василий и, как обычно, что-то усердно писал. Удовиченко-младший посмотрел на меня тоскливо, он весь сжался в комок и был сейчас похож на бездомного котенка. Я поздоровалась со всеми и села рядом с Евгением.
– Как дела? – спросила я его бодро.
Он отвернулся и, как мне показалось, всхлипнул.
– Ну, ну, все не так плохо, – постаралась я подбодрить юношу.
В этот момент Андрей с Василием, взяв сигареты, вышли из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.
– Женя, давай договоримся так, – я повернулась к моему подзащитному, – поскольку времени у нас немного, поэтому говорим о самом главном, и ты мне не врешь. Хорошо? Иначе я просто не смогу помочь тебе. Твоя мама наняла меня, чтобы я провела свое расследование и вытащила тебя отсюда. Она не верит, что ты виновен.
– Я и вправду не убивал, – сказал он тихо и жалобно. – Я ее любил, почему они думают на меня?..
– Я тебе верю, более того, я теперь точно знаю, что ты ни при чем…
Он посмотрел на меня удивленно.
– Остается это доказать. Я только что от соседей твоей Карины… Конечно, две бабушки уверяют, что ты был у нее и грозился убить девушку, если она не бросит твоего отца…
Он снова поник, опустив голову.
– Кричать надо было тише! Зачем сообщать всему подъезду, что именно ты собираешься делать! – не удержалась я от упрека, потом смягчилась: – Ладно, что уж теперь… Давай, быстро расскажи, что у вас с ней произошло, во сколько ты ушел и не видел ли кого возле дома.
Он поднял голову и посмотрел на меня тоскливо:
– Я пришел в половине пятого… Примерно. Она меня встретила, как всегда, начала целовать и потащила в постель… Потом мы пили кофе на кухне, и тут я заметил на окне пачку сигарет «Кент». Отец курит такие… Я все понял, понял, что она продолжает встречаться с ним…
– А раньше ты этого не знал? – не удержалась я.
– Она обещала мне бросить отца и выйти за меня замуж.
– Замуж? – переспросила я, боясь, что ослышалась.
– Да, – кивнул юноша, – еще за две недели до этого она сказала, что любит только меня, что выйдет за меня, а с отцом она так… потому что он снимает ей квартиру и дает деньги… Она обещала, что порвет с ним…
– А деньги у матери ты таскал, когда стал… спать с Кариной?
Он снова кивнул.
– И украшения тоже?
Он низко опустил голову.
– А как обстоят дела с пистолетом?
Он тут же поднял голову и посмотрел испуганно:
– Пистолет – это не я…
– А кто, кто стащил из сейфа пистолет? Женя, я думаю, это сделал ты!
– Нет!
Он вскрикнул так громко, что в дверь тут же заглянул конвойный.
– Все в порядке, – махнула я ему, и он, внимательно оглядев нас, скрылся за дверью.
Я посмотрела на младшего Удовиченко. Он сидел с опущенной головой и нервно теребил пуговицу на рубашке. Совсем как его мать, мелькнуло у меня, только она теребила платочек.
– Тогда рассказывай, как все было, – жестко потребовала я, – иначе тебе грозит такой срок, что, когда ты выйдешь на свободу, твой институт тебе уже не понадобится: пенсию будешь оформлять. Возможно, по инвалидности.
Он дико испугался. «Ничего, ему полезно, – подумала я. – Не будет врать и хамить частному сыщику, тем самым препятствуя расследованию».
– Примерно через год, как Карина пришла к нам работать, – начал он тихо, – мы с ней… В общем, мы с ней…
– В общем, понятно, что вы с ней делали, давай дальше! – не выдержала я.
– В общем, мы с ней были…
Его что, заело, как пластинку? Я слегка толкнула его в бок:
– Вы занимались с ней сексом и что?..
– Однажды она вдруг расплакалась, прямо в постели… Я спросил, что случилось, а она сказала, что у нее беда: недавно ее родной старший брат пришел из тюрьмы и разыскал ее. Он пока нигде не работает, забирает у нее почти все деньги и требует, чтобы она воровала у нас для него. Я предложил ей поговорить с этим братиком, но она запретила мне встречаться с ним, сказала, что он сидел за разбой и ему ничего не стоит покалечить меня, а я ей очень дорог.
Он замолчал, и я не выдержала:
– Жень, времени мало, что было потом?
– Прошло несколько дней, и я снова увидел ее в слезах. Она сказала, что брат избил ее и отнял все деньги, что он требует у нее еще денег и ключи от нашей квартиры. В противном случае обещает ее покалечить.
– И тогда ты украл для нее пистолет из родительского сейфа, – предположила я.
– Нет, я просто рассказал, что у нас есть дедушкин пистолет, показал, где он лежит, но кода я не знал, и мы с Кариной ломали голову, как его оттуда достать.
– А родителям рассказать все вы не догадались?
– Так ведь они бы ее тут же уволили…
– Ну, заявили бы сами в полицию.
– Она сказала, что это бесполезно…
– А воровать пистолеты полезно! – усмехнулась я.
– Она сама его взяла, это правда!
– Верю. А как же ты забирал из сейфа деньги?
– Она сказала мне код, это уже после того, как взяла пистолет. И я стал таскать оттуда деньги для нее. Но ведь ей не на что было жить! Брат грабил ее…
– А она не сказала тебе, каким способом узнала код?
Он отрицательно мотнул головой.
– А самому тебе не интересно было это узнать?
– Главное, что она была при оружии, она теперь могла напугать брата. Я был спокоен за нее…
– Вы что, всерьез полагали, что этот бандит испугается пистолета в руках сестры? Да вы бы только помогли ему: теперь он грабил бы с оружием!
Евгений снова низко опустил голову:
– Мы не подумали…
– Напрасно! Думать надо всегда… Во сколько ты ушел от Карины в тот день?
– Шесть уже пропикало, и я начал собираться… Значит, в начале седьмого.
