По авеню, почти опустевшей и притемненной, шли быстро и молча. Однажды мне показалось — Роб кому-то кивнул. Вдруг он говорит мне: «Подожди» — и направляется к полицейскому. Роб и полицейский о чем-то мирно говорят. Удивляюсь еще больше, заметив подошедшего к ним офицера. Но момент этот был недолгий. Роб вернулся, и мы зашагали дальше.
Вот он, пятиэтажный особняк. Мы остановились на противоположной стороне авеню за низкими деревцами с редкими голыми прутьями, пристально всматриваясь в размытые очертания узкого высокого здания. С удивлением заметил: вытянутый каменный четырехугольник чем-то очень похож на своего хозяина. Ну точно здание блеклое, лысоватое, как господин Кром. Прячется в стороне, не желает быть на виду, но с чванливой гордостью озирается вокруг — знайте меня, не так-то я прост, как может показаться… Глаза-окна — темные, пустые, ничего в них нет — ни искорки, ни живого движения…
Неожиданно в центре здания зажглись два окна — будто господин Кром проснулся и забеспокоился: что за люди стоят неподалеку? Что им нужно? Не угрожает ли их приход деловому и семейному благополучию?
Глаза погасли. Самоуверенность взяла верх. Ничто не может поколебать вековые устои. Мало ли кто там шляется по ночным холодным улицам! Стены крепости прочны и надежны…
Видимо, Роб тоже размышлял об этом. Он грустно повторил, что ничего не выйдет, и торопливо потянул меня дальше.
Мы пересекли еще несколько больших улиц и юркнули в переулок, заросший с одной стороны колючим кустарником. Роб предупредил, чтобы я примечал местность — возвращаться придется одному.
Еще два поворота. Путь преградил деревянный забор, за которым величественно возвышался многоэтажный дом. Роб отодвинул доску и шутливо пригласил войти. Я спросил — не слишком ли громко мы говорим. Роб ответил, что красавец дом совершенно пустой, в нем никто не живет. Слишком дорогая квартирная плата. Но замечание все же верное: лучше помолчать. Предосторожность не помешает.
Под балконом, на первом этаже, обнаружилась дверца с тяжелым висячим замком.
— Бутафория, — чуть слышно объяснил Роб и легко отогнул массивную дужку. Но замок не снял, оставил на одной петле: пусть думают, что дверь закрыта и за нею никого нет.
Ступеньки круто устремились вниз. Я вспомнил, как спускался за человеком в шляпе в карловскую преисподнюю. Было жутковато, каменная лестница долго не кончалась. А здесь меня уверенно вел за руку Роб, и я не успел оглянуться, услышал радостное: «Пришли!» Человек наконец был дома, — достиг желанного порога — почему бы не порадоваться, с иронией подумал я.
Глаза понемногу привыкли к темени, и я разглядывал пустое подвальное помещение, которое можно было назвать комнатой лишь с большой натяжкой. Слишком уж корявились бетонные стены и бетонный пол…
Роб откуда-то сверху снял камень, и в узкую щель пролился слабый голубоватый свет.
— Полюбуйся пока природой, — сказал Роб, — а я приготовлю две отличные лежанки.
Я заглянул в щель и обрадовался: месяц так и не отстал! Он все видел, все знает, теперь старается подарить свет двум товарищам, чтобы ночь не показалась им такой уж черной и такой бесприютной.
В пустой ободранной комнате (мне все же хотелось называть комнатой наш бетонный отсек) появился мешок с соломой. Неизвестно откуда его приволок Роб и вывалил целую гору теплой матово светящейся соломы на пол. Расстелив мешковину, он объявил:
— Мистер, ваша постель готова. Извините за отсутствие одеяла. Я уверен, его прекрасно заменит ваш теплый заморский плащ.
— А как же ты? — удивился я.
— Где тебе знать о согревающих свойствах самой обыкновенной соломы. И не забывай: у меня тоже есть плащ, не хуже твоего.
Я приготовился серьезно возразить: все поровну, никаких привилегий. Но Роб резко заявил:
— Не возражать. Ты в гостях.
Я вспомнил о странных встречах Роба на авеню и решился сказать:
— Роб, я за тебя испугался. Там, когда увидел полицейского…
— Это наш человек.
— И офицер… наш?
— И офицер. Сокрушить силу можно только силой.
— И оружие есть? И даже танки? И даже самолеты?
Роб подвел меня к углу, отвернул мешковину.
— Загляни сюда.
Я пытался рассмотреть что-то белеющее в темноте, но как ни напрягал зрение — ничего разобрать не мог.
— Боеприпасы, — объяснил Роб. — Этим в общем-то и объясняется мое пребывание здесь. Мы находимся на одном из складов. Не страшно тебе? усмехнулся он.
— Нисколько. Просто не могу поверить: ты доверяешь такие тайны…
— Ты мне доверяешь, а я тебе. Многого я о тебе не знаю. Зато мне известно главное: на предательство ты не способен… А теперь спать. Никаких вопросов!
Пожелав друг другу спокойной ночи, мы легли. Сон не шел, и опять завязался разговор. Роба интересовал Карл и его странное учреждение. Я подробно рассказал о сегодняшнем заседании с участием министра обороны и высоких представителей делового мира.
— Информация полезная, — сказал Роб. — За это спасибо. А теперь спать. До подъема всего несколько часов.
Я закрыл глаза и, зашуршав соломой, повернулся на бок. С легким чувством подумал о том, что Роб не одинок. Его окружают многие люди, вместе с ним они вершат что-то важное, необходимое для всех. Эту тайную связь я сегодня почувствовал и поверил в то, что все будет хорошо, добрые силы еще скажут свое веское слово.
Потом перед взором назойливо возникал то привередливый Карл, то ревнивый господин Кром…
— Вставай! Вставай! — растолкал меня Роб, едва утренний свет проник в наше пристанище.
Спросонья я не мог понять, что от меня хотят: наконец пришел в себя и нехотя поднялся с нагретой мешковины. Нужно идти, ничего не поделаешь.
С величайшей предосторожностью Роб проводил меня до забора, отодвинул доску и пожелал счастливого пути.
Конечно же, я не выспался и зевал, на душе было пасмурно, как небо над головой, и с каждым шагом усилилось непонятное раздражение.
Вдруг я остановился. В конце улицы зловонной горой возвышалась свалка. В вонючем месиве копошились люди всех возрастов. Даже малыш лет пяти одной ручонкой разгребал отбросы, а другой вытирал лицо, оставляя на нем грязные жирные полосы.
Подошел ближе, но на меня даже никто не взглянул. Все были поглощены поиском…
— Скажите, — тронул я за руку старика, — вы… очень хотите есть?
Старик глянул на меня безумными очами и рассвирепел:
— Ты что, с луны свалился? Он спрашивает, — закричал он, — хочу ли я есть! Ну давай, накорми меня!
Собравшиеся вокруг кучи на мгновение перестали копошиться и вонзили в меня острые голодные глаза.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
