— Направленно вперед не можешь?
Тротт покачал головой:
— Только так.
Дальше они двигались так же — перебежками, отряхивая тлеющие «подошвы» и останавливаясь, когда окружал огонь, чтобы Макс мог истлеть стволы вокруг. Или когда начинало не хватать кислорода и срочно нужно было подышать.
Шли долго, очень долго, а реки все не было, и края огню не было видно. Тротт чувствовал, что слабеет, что жар, идущий от принцессы, становится все прохладнее. Но не жалел ни себя, ни ее — потом пожалеет. Сейчас нужно было выживать.
Алина
Принцесса ни за что не призналась бы сейчас в том, что ее невозможно тянет спать, а от дыма она вот-вот потеряет сознание. Ее тошнило, тело начинал бить озноб, хотя воздух шел волнами от жара, а выжженая, покрытая золой и угольями земля казалась раскаленной духовкой. Но Алина раз за разом послушно вкладывала ладонь в руку Тротта и закрывала глаза.
«Пожалуйста, пожалуйста, пусть у него получится и сейчас».
Последний раз пятно тления вышло совсем небольшим, и вдохнуть чистого воздуха удалось немного. Щит Тротта тоже сжимался. Алина отпустила руку лорда Макса, покачнулась. Мышцы мелко дрожали. Внутри было холодно, словно внутренности сковывало льдом. Нижняя часть «подошв» превратилась в уголья, тряпки почти истлели — еще немного, и треснут, и тогда ни шагу не получится ступить.
Или получится?
Она сказала правду — она совсем не боялась огня. Огонь ведь одинаков во всех мирах. На Туре пламя ее грело, но не обжигало — это единственное, что она при всей своей пытливости решилась проверить, сунув руку в камин. И здесь, при готовке на кострах, ни разу огонь не обжег ее. Но, скорее всего, младшая разбавленная кровь пройти по углям уже не позволит. Особенно здесь. И уж точно не убережет от отравления дымом.
Они шли дальше, согнувшись, пытаясь задерживать дыхание, а впереди с треском и гулом по-прежнему пылали стволы и трава. То и дело попадались мертвые птицы, обгоревшие животные. В какой-то момент беглецы снова уперлись в непреодолимую стену пожара — полыхала высокая трава, толстые бутылочные папоротники.
Чет вдруг закрутил носом — Алина уже привыкла к этой его манере.
— Чуешь что-то? — спросил Тротт. Ему тоже было тяжело. — Я уже ничего не различаю кроме гари.
— Там вода, — сказал дракон, указывая за стену огня. Папоротники полыхали так яростно, будто пропитаны были маслом, а кроны казались факелами — так высоко поднимался огонь. — Много воды. Летите.
— Сколько расстояние?
— Шагов пятьдесят.
— Не протянет. Рухнем оба. Слишком высоко подниматься, чтобы потоками не швырнуло вниз.
Алина слушала этот разговор отстраненно, сосредоточившись на том, чтобы не потерять сознание. Впрочем, все были на пределе.
Чет еще раз огляделся.
— Тогда тление. Сможете еще раз?
Инляндец покачал головой. Взглянул на Алину.
— Попытаюсь.
— Все хорошо, лорд Макс, — заверила она и закашлялась. И кашляла так долго, что казалось, что у нее сейчас из горла кровь пойдет.
Когда Тротт вновь шептал слова молитвы, ей казалось, что тело сейчас превратится в камень. Но когда Алина открыла глаза — веки едва поднялись — проход оказался совсем небольшим. Три-четыре метра, окруженные дымом, колоннами горящих папоротников и пылающей травой.
Зато когда они сделали несколько глотков воздуха и подошли ближе, они увидели воду. Метрах в десяти впереди, чуть ниже по склону. Речка была небольшой, неглубокой, но даже на ее ближайшем берегу сохранились зеленые, нетронутые огнем папоротники, — из тех, чьи корни стояли в воде. Их ветви дымили, как очень сырое дерево, но держались.
Но к ним было не пройти.
Все молчали.
— Нужно лететь, — наконец, измученно проговорил лорд Тротт. — Алина, дайте мне руку. Если сумеем перелететь, постараемся залить водой проход для Четери.
Она потерла лицо рукой.
— У меня нет сил лететь, лорд Макс.
Голос был скрипучий, надрывный.
— Нужно, — жестко отрезал он, как всегда, когда ему приходилось заставлять ее преодолевать усталость и боль.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Зато я могу попробовать пройти сквозь огонь, — добавила она совсем тихо. — Если срубить вон то дерево, смотрите, то получится сделать проход для вас. Дайте мне клинок.
— Вы когда-нибудь уже ходили через пламя? — сквозь зубы вопросил Тротт и она неохотно покачала головой. — Тогда что заставляет вас полагать, что это получится, тем более в другом мире?
Алина в отчаянии посмотрела на Четери.
— Я бы в жизни не пустил женщину рисковать, но в этом есть смысл, Макс, — признал дракон серьезно. — В ее крови всяко больше огня, чем у нас с тобой. Нужно пробовать, — и он повернулся к Алине. — Могу предложить тебе свой клинок, малышка. Я уже одалживал его твоей старшей сестре. Глядишь, это станет традицией.
Она улыбнулась с благодарностью и снова посмотрела в глаза Тротту. Вокруг полыхал огонь, но ей было важно, чтобы он понял.
— Я должна хотя бы попробовать, — прохрипела она упрямо. — Вы бы так и поступили, да? Поэтому дайте мне свой клинок!
Он тоже потер лицо ладонью. Но достал из воздуха одну из Дезеид, протянул ей.
— Не спешите, — попросил он. — Если почувствуете, что огонь обжигает — возвращайтесь.
Алина взяла призрачный клинок, весом как настоящий — на удивление, он не исчез в ее ладони. Потрясла головой, приходя в себя, и шатаясь побрела к пылающим стволам. Коснулась рукой пламени — и ей показалось, что тонкий слой воздуха вокруг ее кожи вспыхнул белым, как будто здесь, в отсутствии красного первоотца ее аура была совсем тоненькой и маленькой.
— Моя кровь — это тоже огонь, — прошептала она алым языкам. — Ты в моей крови.
Огонь окутал ее… и пропустил сквозь себя, не тронув. Но жарко было так, будто она шла меж плавильных печей. Озноб стал проходить, внутри то ли от движения, то ли от работы кровной магии стало чуть теплее.
Принцесса, кашляя, шагала мимо пылающих стволов вниз к реке. Рядом раздался треск и окрик Тротта — Алина в ужасе прыгнула в сторону — то, поднимая снопы искр, рухнуло огромное дерево, перегородив путь. Принцесса, отдышавшись, обошла его.
Земля становилась все влажнее, здесь уже сохранилась трава и ягодник. Но кроны сверху пылали, дождем сыпались горящие ошметки листьев, и принцесса все боялась, что сгорят волосы, одежда, что родовой защиты не хватит.
Всего хватило. Она вышла к речке, почти закрытой нависающими папоротниками, наполовину заросшей их корнями, оглянулась в задымленную горящую чащу, оценивая расстояние до спутников, и, подойдя к длинному дереву, которое склонялось не к речке, а от нее, примерилась и нанесла первый удар.
Дезеида разрезала его как масло, остановившись где-то посередине ствола, и Алина, закусив губу и сдерживая тошноту, принялась рубить, раз за разом вырезая щель все глубже и дальше. Глаза слезились так, что она периодически переставала видеть, руки были слабые, ватные. И больше всего она боялась, что потеряет сознание и все будет зря.
Наконец, удалось прорубить ствол насквозь. Принцесса встала в воду с обратной стороны, начала толкать — раз, два, — и дерево, покачнувшись, рухнуло, сбив горящие деревья и зависнув метрах в четырех над землей недалеко от того места, где были Четери и Тротт. Алина от толчка плюхнулась в воду, больно ударившись о скользкий корень, и забарахталась, пытаясь подняться и стараясь не упустить Дезеиду. Сил не осталось вообще.
Тротт, спрыгнув с полого среза папоротника, поднял ее, забрал клинок. Удерживая на ногах, вгляделся в лицо. Сам он был чумазым, красноглазым.
— Вы не устаете меня поражать, — прохрипел он.
— И меня, — отозвался Четери, который рядом шумно пил воду. — Ты спасла и меня, дитя Красного.
— Ты бы и сам спасся, Четери, — убежденно прошептала Алина, прижимаясь плечом к груди Тротта. Ее вело в сторону, сильно кружилась голова.
Дракон покачал головой.
