Теперь цвет у него был скорее лимонный. Зося при виде такого челюсть бы уронила от изумления!
Вспомнив о сестре, я огляделась. И хоть так и не заприметила никого из певцов, слава небесам, высмотрела служебную лестницу.
Я поспешила к ней и чуть из кожи вон не выскочила, когда прямо у моих ног разбился бокал для шампанского. В мраморном полу тут же разверзся рот и проглотил все осколки. Один из гостей, заметив это, рассмеялся, другой в ужасе отскочил.
Реакция присутствующих на волшебство была столь же разной, как языки, на которых они говорили. И это было вполне объяснимо: у каждой нации было свое мнение о магии, зависящее от того, сколь тернистой была история их общения с сюминарами. Но всех роднило одно – нескрываемый интерес.
– Горничных на званые вечера не допускают, – подметил кто-то. Я обернулась. Коренастый официант с оливковой кожей строго взирал на меня.
– Я… я вниз иду… – Я кивнула на служебную лестницу.
По бокам от нее стояли два близнеца-великана. Все движения у них были одинаковые, точно руководил ими один ум на двоих. Они синхронно крутили лысыми головами, оглядывая толпу. Вместо одного глаза у каждого из них на лице был толстый шов из черных нитей, особенно заметный на бледной, как бумага, коже.
Моргали они тоже в унисон. Я подскочила.
– Кто это? – спросила я официанта.
– Сидо и Сазера. Сюминары, которые отчитываются перед самим метрдотелем. Я бы на твоем месте нашел другую лестницу, – заметил официант и скрылся, не успела я спросить, где ее искать. Вот черт.
На стуле неподалеку кто-то из гостей позабыл свой пиджак, и очень кстати. Я набросила его на плечи, чтобы спрятать свою униформу. Толпа начала движение. Я нырнула в альков, чтобы немного выждать. Как только гости разойдутся по своим комнатам, можно будет незаметно спуститься по лестнице.
Скрывшись от любопытных глаз, я заметила на стене в полумраке маленькую табличку. Большинство букв на ней были уже затерты, но я различила три слова: «артефакт ведет тебя».
Слова были выбиты на верданньерском, но вот слова «артефакт» я прежде никогда не встречала. Должно быть, указатель очень древний.
В фойе воцарилась тишина. Я подняла взгляд и увидела, как Аластер – с нарочитой театральностью – появляется из-за расшитой звездами кулисы рядом с дверью.
– Приветствую вас, путники! – прокричал он. – Добро пожаловать в отель «Манифик»! Впереди вас ждет целый мир!
Толпа заулюлюкала.
– Вы пересечете моря и континенты, а мы сделаем все, чтобы неустанно возбуждать ваше любопытство, радовать вас чудесами, наполнять вас счастьем, которое будет жить в вашей душе и после того, как вы позабудете об этом путешествии! Что ж, пора начинать! Ровно в полночь мы отправляемся в Дальнюю-Даль!
Свет померк, толпа гостей встала полукругом неподалеку. В полумраке невозможно было разглядеть, охраняют ли близнецы служебную лестницу, или уже нет. Но и меня они вряд ли бы разглядели. Борясь с волнением, я скользнула к толпе.
В ее центре неподвижно стояла женщина с красивой смуглой кожей и блестящими губами, закутанная в темно-синий бархат. У лица она держала фиолетовый цветок. Ее поза напомнила мне уличных артистов из Дюрка, которые мазались бронзовой краской и притворялись статуями.
Мужчина рядом сжал программку.
– Можно посмотреть? – спросила я.
Он протянул мне листок. Наверху серебристыми буквами было выведено: Le Spectacle de Minuit. Полуночный спектакль. Описание было дано на оборотной стороне.
Сперва Иллюзионистка порадует вас облачным представлением, а затем Ботаник – бумажным.
Желающих выпить и подкрепиться обслужит мадам де Рев, а ее подопечные певицы выступят на сцене «Салона развлечений».
Но не задерживайтесь там, дамы и господа, не задерживайтесь.
Ровно в полночь «Манифик» отправится в Дальнюю-Даль.
Я уставилась на слово «певицы». Возможно, Зося будет выступать в салоне, но глупо даже пытаться туда попасть.
Я пробежала взглядом весь текст. Остальные имена и прозвища, должно быть, относились к сюминарам – значит, женщина с цветком в руках – это Иллюзионистка. Правда, ничего особенного она не делает.
Тут я подняла глаза и ахнула.
Теперь посреди толпы стояли целых восемь одинаковых иллюзионисток, и все нюхали нераскрывшийся бутон. Затем они в едином порыве коснулись указательным пальцем лепестков, и те под восторженные возгласы толпы превратились в крылья.
Из раскрытых ладоней Иллюзионистки и ее клонов полетели мотыльки, бабочки и пчелы, и вскоре их стало так много, что они сбились в целые облачка, закрывшие потолок. Женщины хлопнули в ладоши, и облачка сменили цвет. Сперва они стали лиловыми. Потом персиковыми. Затем кроваво-красными. Серебристыми. Ярко-синими. Гости изумленно следили за представлением. Но это было только начало.
Замерцали огни, и женщины вдруг исчезли.
– Глядите! – крикнул кто-то.
Из облаков, зависших под потолком, спустились восемь женщин и разместились на огромном канделябре в форме корабля. Вместо платьев на них теперь были корсеты и панталоны, расшитые серебристыми сетками. Все восемь заговорили хором.
– Я – Иллюзионистка, и моя цель – поразить вас! Пришло время для последнего фокуса: я обернусь океанской бурей! Наслаждайтесь моим подводным танцем, ведь после того, как вы покинете отель, он сотрется из вашей памяти!
Иллюзионистки захлопали в ладоши, и фойе заполнилось синим светом. По залу пронесся соленый бриз. Несколько гостей неподалеку аж вскрикнули, вдохнув несколько капель. У некоторых гостий платья раздулись, точно под водой.
У меня же платье взметнулось вверх, обнажив лодыжки. Я тут же принялась оправлять подол. А когда снова подняла взгляд, канделябр исчез, а фойе выглядело точь-в-точь как прежде.
Восемь Иллюзионисток теперь стояли на полу. Я моргнула, и все они слились воедино. Фокусница поклонилась публике, а на ее место тут же подошел господин в форменной ливрее.
Толпа взорвалась аплодисментами, но тут через них прорезались крики.
Посреди фойе замер юноша. Его серебристые волосы были зачесаны назад и падали на спину, а на скулах были нарисованы блестящие листья, мерцающие на фоне золотистой кожи. Вокруг него, прямо из квадратов белого мрамора, выросли красные цветы.
– Давай еще раз, Ботаник! – попросил один из гостей с заметным верданньерским акцентом.
Ботаник! Беатрис как-то упоминала этот титул. Кажется, она говорила, что в авиарий могут зайти только Аластер и Хеллас, Ботаник. И этот самый сюминар по имени Хеллас явно не слишком-то ей нравился.
Хеллас перемешал колоду карт и достал пикового валета, а потом метнул его на пол, и тот тут же превратился в белую лозу с черными цветами в форме пик, символизирующих масть карты.
Один из пожилых гостей
