Рик невольно улыбнулся.
– Честно говоря, в конце я здорово выдохся. Спасибо, что взяли нас с собой. Просто не знаю, что бы мы без вас делали! Куда путь держите?
Молодая женщина покосилась на мужа, тот пожал плечами.
– На север, – ответил он. – Но на каноэ можно добраться только до порта, где высокие дома подходят к самой воде. Там мы должны будем пойти на пристань и оставить нашу лодку на шхуне под названием… «Ко-лес-ни-ца», пишется вот так. – Бен отложил весло и полез в карман, откуда вытащил измятую бумажку, на которой крупными буквами было написано нужное слово. – Капитан шхуны доставит нашу лодочку обратно в Норфолк, для других беглецов. Он добрый человек.
– Определенно, – с уважением подтвердил Рик.
– Мы должны были бежать с друзьями, но они испугались шторма, поэтому у нас появилось место для вас, – сказала Анна.
– Нам очень повезло, – кивнул Рик.
– Рано так говорить, мы пока не добрались, – предостерег Бен.
Остаток ночи они гребли в полном молчании, луна ярко освещала им путь. Когда впереди показался западный берег Чесапикского залива, беглецы продолжили двигаться на север, за Полярной звездой, в сторону огромного порта для морских судов, где над водой высились гигантские дома – трехэтажные и даже четырехэтажные.
Постепенно размеренные движения веслом успокоили Рика, его тревога улеглась, и он все чаще стал поглядывать на Джеймса, свернувшегося клубочком у него в ногах. «Бедная Кессия, – думал Рик. – Наверное, она все глаза выплакала, думая о том, где сейчас ее мальчик». Рик отложил весло, снял с себя сюртук и заботливо укрыл им спящего малыша. Ему невольно подумалось, что так обычно делают все мамы и папы – или, в его случае, бабушки. Родители Рика были слишком заняты, чтобы утруждать себя заботой о нем.
Рик задумчиво провел рукой по колючей, недавно подстриженной голове мальчика. Ухо Джеймса было холодное, поэтому Рик подтянул повыше полу сюртука, чтобы накрыть его. Что, если он никогда не найдет Кессию? Ведь если он ее не разыщет, если с ней случится что-то ужасное…
– Мы найдем твою маму, – шепотом пообещал он малышу и тут же смущенно поднял голову, устыдившись своей сентиментальности. Но муж с женой ничего не слышали, они продолжали без устали работать веслами.
Рик снова начал грести, самые разные чувства переполняли его. Как и его родители, он прежде всего был Историком. Храбрым. Благородным. Готовым всегда, в любых обстоятельствах, пойти на все и пожертвовать всем ради выполнения исторической миссии. Это было единственное, что он умел делать в совершенстве. Это было у него в крови! Его предназначение. Его долг. Но вот сейчас, прямо перед ним очутился – то есть спал, свернувшись крохотным комочком – один-единственный человек, беспомощный ребенок, чья жизнь зависела только от Рика.
Рик не знал, какие бедствия и опасности ждут его в ближайшие часы и дни, пока он будет устранять Перелом. Но странное дело, это вдруг совершенно перестало его интересовать. Потому что с ним был мальчик, о котором некому было позаботиться, кроме Рика. А на другом берегу ждала мать мальчика, и она тоже рассчитывала на Рика.
Впервые в жизни принципы Рика пошатнулись. Нет, он по-прежнему был готов в любой момент пожертвовать собой ради дела Историков, но при этом знал, что никогда – ни-ког-да – не принесет в жертву малыша Джеймса. Даже ради блага всего мира.
Рик мрачно уставился в черную воду. Интересно, его родители когда-нибудь оказывались перед таким выбором?
Уже почти рассвело, когда они отыскали порт, в точности подходивший под описание Бена.
– Это гавань города Аннаполис, – сказал Рик. – Столица Мэриленда.
Руки у него онемели от холода, все тело ломило. Они медленно прошли вдоль шлюпочной гавани, высматривая «Колесницу» и, заодно, проверяя, все ли спокойно на берегу. Отыскав нужную, они пришвартовались. Набросив сюртук, Рик выбрался из каноэ и взял на руки спящего Джеймса. Он прижал его к груди, прикрыв полами сюртука. Бен и Анна тоже вылезли на причал, вытащили из воды берестяную лодку и оставили ее рядом со шхуной.
После этого они тепло пожали друг другу руки и порешили, что теперь им нужно разойтись, чтобы дальше пробираться на свой страх и риск. Все трое прекрасно понимали, что путешествие такой большой компанией лишь привлечет к беглецам ненужное внимание. Но каждый из них надеялся, что в большом городе с многочисленным населением, среди которого было немало свободных чернокожих, им будет легче затеряться.
Когда Бен и Анна повернулись, чтобы уйти, Рик немного поколебался, но потом все-таки окликнул их.
– Знаете, – сказал он, – в последнее время на «станциях» стало небезопасно. Меня схватили в доме женщины, которая выдавала себя за квакера. Раньше там было убежище для беглых, а теперь западня. – Рик отвел глаза, он не хотел слишком много рассказывать о себе, но не мог не предостеречь своих новых друзей от беды. – Короче, если сможете обойтись без ночевки в убежищах, лучше так и сделайте.
Анна с благодарностью посмотрела на него.
– Спасибо тебе! – прошептала она.
Бен робко улыбнулся.
– Беда, коли не знаешь, кому можно доверять! Но я рад, что мы доверились тебе. Этой ночью ты здорово облегчил наш путь и наш труд.
– Я могу сказать то же самое, уж в этом вы точно можете не сомневаться! – выдавил Рик. Он крепко стиснул зубы, коротко кивнул этим добрым людям, в последний раз попрощался с ними и, прижав к себе спящего Джеймса, побрел по пристани. Бен и Анна остались стоять в тени шхуны.
Через несколько шагов Рик стал всерьез опасаться, что может свалиться без чувств, если в ближайшее время не поспит и не съест хоть что-нибудь. Неужели прошли всего сутки с тех пор, как он позавтракал на плантации рыбой и ломтем кукурузного хлеба? Рик нес Джеймса вдоль реки Северн, мимо судостроительных верфей, в сторону дороги, носившей гордое название улицы короля Георга. Имевшийся здесь же дорожный указатель сообщал важнейшую новость дня, по крайней мере для Рика: «БАЛТИМОР, 25 МИЛЬ».
– Двадцать пять миль, – пробормотал он. В двадцать первом веке путешествие заняло бы от силы полчаса. А в середине девятнадцатого? На это уйдет целый день, если идти пешком. – Это слишком долго, – процедил Рик. – А нам нужно попасть туда как можно быстрее, пока с твоей мамашей не приключилась еще какая-нибудь беда.
Джеймс сладко спал и ничего не ответил.
Рик поежился от холода и решил, что лучше прибавить шагу, чтобы согреться. Похоже, никто из местных жителей не горел желанием подвезти их с Джеймсом. Первоначально Рик собирался идти через леса, но потом отказался от этой мысли: за прошлую ночь он до смерти устал от беготни по чащобам, все тело у него ныло от царапин, оставленных сучьями. Ноги тоже горели огнем, он чувствовал, как на пятках набухают мозоли. Иными словами, Рику до смерти не хотелось без крайней необходимости сворачивать с большой дороги. Возможно, усталость и голод были плохими советчиками, и Рик совершал жестокую ошибку, но попробуйте поставить себя на его место. Приняв решение, Рик трусцой побежал по улице и, как всегда, попытался найти светлую сторону в своем положении. Скажем, бег с сорокафунтовым ребенком в руках замечательно укрепляет мускулатуру! Если так пойдет и дальше, то ко времени возвращения домой он будет в отличной физической форме…
Разумеется, в том случае, если он когда-нибудь вернется. Рик вздохнул, прижал голову Джеймса к своему плечи и потрусил в сторону Балтимора.
Они совсем ненамного отошли от гавани, когда Рик увидел дилижанс, стоявший перед одним из домов. Рик скользнул равнодушным взглядом по борту кареты и вдруг встрепенулся, увидев надпись: «Почта». Он остановился, сошел с дороги в тень под деревьями и стал наблюдать. Вскоре из здания вышел мужчина с деревянной тележкой, доверху загруженной коробками и ящиками. Мужчина начал грузить почту в карету.
Закончив, он покатил тележку обратно в здание, и Рик услышал, как он громко благодарит работников почты.
– Ага, в Балтимор, – говорил почтальон. – К полудню вернусь, заберу остальное.
Когда мужчина направился к козлам, Рик понял, что настал его час. Он бросился к задней части кареты, быстро запихнул туда Джеймса, потом, прямо на ходу, влез сам и притаился среди ящиков. Через пять минут он уже крепко спал.
25
Состязание жонглеров
Двое мужчин швырнули Гамалиила на пол каюты. Дак заметил, как Сэра машинально положила руку на пояс, защищая Кольцо. Дети одновременно попятились назад, но отступать было некуда, тем более что грозные головорезы охотились не за Гамалиилом, а за ними!
– Гости из будущего? Что вы несете? И ничего мы вам не должны, ни цента! – сказал Дак, изо всех сил стараясь говорить как можно спокойнее, а сам при этом не сводил глаз с сабли образца примерно 1840 года, поблескивавшей в нескольких дюймах от его носа. Что плохого в том, что ему хотелось получше рассмотреть этот ценнейший экземпляр? Вы думаете, это все-таки было неправильно? Что ж, значит, это был тот случай, когда Дак предпочитал остаться неправым.
