Библии, даже роботы-уборщики. Если Тараши начнет разбирать этот завал, Хоури услышит и моментально окажется рядом. Убить его на этой куче голов было бы даже забавно – она чуть-чуть напоминает Голгофу.
Делая свое дело, Хоури одновременно прислушивалась к мерным шагам где-то за стенами.
– Тараши! – позвала она. – Не трудись. Отсюда нет выхода.
Его ответ прозвучал удивительно громко и уверенно:
– Ты ошибаешься, Ана. Выход будет – недаром же мы здесь.
Вот черт! Клиент не должен знать ее имени!
– Куда выход? В царство мертвых?
Казалось, он забавляется.
– Что-то в этом духе.
Такую браваду в предчувствии неизбежного конца Хоури встречала не впервые. Ей это даже нравилось.
– Хочешь, чтобы я тебя нашла?
– Почему бы и нет, раз уж ты проделала такой приличный путь?
– Понятно. Желаешь за свои денежки получить полное удовольствие. В твоем контракте столько всяких оговорок, – должно быть, он тебе обошелся недешево.
– Оговорок?
Пульс, звучавший в ее голове, на мгновение прервался.
– Например, это оружие. И то, что мы одни.
– А! – воскликнул Тараши. – То, о чем ты говоришь, и впрямь стоило дорого. Видишь ли, мне хотелось придать этому делу сугубо личный характер. Во всяком случае, на его завершающей стадии.
Хоури стало не по себе. Еще никогда ей не приходилось так долго говорить со своей жертвой. Да и невозможно это было среди ревущей кровожадной толпы. Взяв наперевес ружье с отравленными пулями, она медленно пошла по проходу.
– А зачем нужен пункт о сокрытии сведений от публики? – спросила она, не желая прерывать контакт.
– Забочусь о своем достоинстве. Я хочу сыграть в эту «Игру», но не хочу опозориться в процессе.
– Ты где-то близко.
– Да, совсем рядом.
– А ты боишься?
– Естественно. Только не смерти, а жизни. Я не один месяц потратил, чтобы достичь такого состояния. – Его шаги смолкли. – Тебе здесь нравится, Ана?
– Немножко напрягает беспорядок.
– Но выбрано место хорошо, согласись.
Хоури свернула в другой проход. Клиент стоял у одной из гробниц. Он выглядел сверхъестественно хладнокровным – спокойнее статуй, которые наблюдали за их сближением. Внутренний дождь оставил темные пятна на его бордовой одежде, такой модной у жителей Полога. Намокшие волосы некрасиво облепили череп. Выглядел он моложе, чем предыдущие жертвы Хоури: то ли ему в самом деле было меньше лет, то ли он мог позволить себе дорогие способы продления жизни. Она почему-то решила, что верно первое.
– Ты помнишь, зачем мы сюда пришли? – спросил он.
– Помню. Только не уверена, что мне это нравится.
– Не важно. Действуй!
Один из лучей света, падавший из дыры в потолке, словно по волшебству переместился на Тараши. Задержался он не больше секунды, но Хоури хватило времени, чтобы вскинуть винтовку и выстрелить.
– Отлично сработано, – похвалил Тараши, и в его голосе не слышалось боли.
Одной рукой он уперся в стену, чтобы не упасть, а другой взялся за черную стрелку, торчавшую у него из груди, и вырвал ее, как вырывают прицепившийся к одежде репей. Острый дротик упал на пол, его конец поблескивал красным. Хоури снова прицелилась, но Тараши остановил ее, подняв окровавленную ладонь.
– Одного вполне достаточно, – сказал он.
Хоури подумала, что ее сейчас обязательно вырвет.
– Почему ты не умер?
– Немного еще поживу. Если точнее, то несколько месяцев. Яд действует медленно. Так что вполне хватит времени подумать.
– О чем подумать?
Тараши провел по влажным волосам окровавленной рукой. Отер запачканные пылью и кровью ладони о брюки.
– Последую ли я за ней.
Пульсация в голове прекратилась так внезапно, что у Хоури сильно закружилась голова. В полуобмороке охотница опустилась на пол. «Контракт выполнен, – поняла она. – Я снова победила».
Впрочем, Тараши был еще жив.
– Это моя мать, – указал Тараши на ближайшее захоронение.
Оно было из тех, за которыми хорошо присматривают: на алебастровом бюсте женщины нет даже пыли. Возможно, ее стер сам Тараши перед встречей с Хоури. Лицо не было повреждено, в глазницах сияли драгоценные камни. На лице с аристократичными чертами ни щербин, ни плесени.
– Надин Венг-да Сильва Тараши.
– Что с ней случилось?
– Разумеется, она умерла в процессе сканирования. Деструктивное картирование проходило так быстро, что половина мозга еще функционировала, в то время как вторая была оторвана.
– Мне жаль ее, хоть я и знаю, что она пошла на это добровольно.
– Не надо жалеть, ей еще повезло. Тебе эта история известна, Ана?
– Я же нездешняя.
– Что-то такое слышал… вроде ты служила в армии, воевала, и с тобой приключилась какая-то беда. Ладно, я тебе расскажу. Сканирование прошло успешно, но в программу хранения и использования полученной информации закралась ошибка. Нарушилась процедура, позволяющая альфам эволюционировать с течением времени, постигать, чувствовать, запоминать – словом, делать все то, что делает нас людьми. Программа работала хорошо до тех пор, пока не был отсканирован последний из Восьмидесяти, а это произошло ровно через год после сканирования самого первого. Затем в альфа-записях стали развиваться загадочные патологии. Одни записи необратимо разрушались, другие безнадежно зацикливались.
– Но ты сказал, что ей повезло.
– Альфы некоторых из Восьмидесяти продолжали функционировать, – ответил Тараши. – Им удалось протянуть около полутора веков. Даже эпидемия их не коснулась – они успели уйти в защищенные компьютеры Пояса, который мы теперь называем Ржавым. – Помедлив, он добавил: – Но тем самым они лишились прямых связей с реальным миром, им пришлось развиваться в невероятно сложной искусственной среде.
– И твоя мать?..
– Предложила мне присоединиться к ней. Теперь технология сканирования куда лучше прежней. Она больше не убивает.
– И что же тебя удержало?
– Это был
