Ник приблизился к Сили и нежно прикоснулся к ее лицу. Если бы она отпрянула в эту минуту, он, может быть, и не поцеловал бы ее. Но она не отпрянула. Желание оказалось сильнее ее.
Губы Ника были теплыми, упругими, восхитительно приятными на вкус. Сесилия совсем забыла о том, что у нее в руке бокал с шампанским. Бокал наклонился, чуть не выскользнув из ее слабых рук, и вино пролилось ей на руку.
Сесилия вскрикнула. Этот крик привел Ника в чувство. Он забрал у нее бокал, поставил его на скамью, взял Сили за руку и поднес ее к своим губам.
— Сладко, — сказал Ник.
Он провел языком по каждому пальчику от кончика до того самого чувствительного места, где палец переходит в ладонь. Сили безвольно протянула ему свою руку. Когда на ней не осталось ни капли шампанского. Ник скрестил свои пальцы с ее пальцами, сжал ладонь и опустил руку вниз, привлекая Сесилию к себе, чтобы снова поцеловать ее.
Они целовались до тех пор, пока не услышали сигнал микроволновки. Кухня заполнилась ароматом апельсина.
— Боже, что ты делаешь со мной! — прошептал Ник, дрожа всем телом.
— Да, — прошептала Сили в ответ и снова поцеловала его. — Откровенно говоря, я довольна собой.
Эти слова были признанием Сили себе самой, хотя она и не хотела этого. Они прозвучали как приглашение, сладко и обольстительно.
— По-моему, ты должна быть довольна и мной. Разве не так? — отозвался Ник с улыбкой.
— Я очень довольна тобой, — прошептала Сили.
Ее губы касались его губ.
— Но в этом нет ничего неожиданного… Ну, ладно, есть… но совсем чуть-чуть.
— Что ты говоришь, Сили? — Ник положил руки ей на плечи и посмотрел в глаза. — Ты не знала, что нравишься мне? Не знала, что я нравлюсь тебе?
— Я… Не совсем… — Сили утратила уверенность. — То есть я хочу сказать, что знала. Я мечтала об этом. Просто между нами такого еще не было. У меня нет… мне не хватает опыта в таких делах.
— Как же так? — удивился Ник.
— На это было много причин.
Руки Ника стали двигаться медленнее, потом остановились.
— Мне важно знать, действительно ли мы этого оба хотим, — произнес он.
— Сегодня для меня многое изменилось, — сказала Сили. — Когда я везла тебя в Кливленд… чтобы увидеть Картера…
Она замолчала. Звонок Эллен Дэвис действительно все осложнил. Если раньше Ник не мог причинить ей боль, то теперь он получил такую возможность.
— Мне не следовало втягивать тебя в эту историю с ребенком, — покачал головой Ник.
— Что ты хочешь этим сказать? Что значит, ты не должен был меня втягивать? — гневно спросила Сили.
— Я должен был ехать туда один. Тебе не следовало встречаться с ним.
— Я уже была вовлечена в эту историю. Ник, с того самого момента, когда впервые услышала плач Картера во сне. Ты можешь продолжать утверждать, что все это только совпадение, но я-то знаю, что плачь Картера был посланием. И все оказалось правдой.
— Я не могу объяснить этого и не хочу думать об этом, — упрямо ответил Ник. Он говорил медленно и осторожно. — Но несмотря на всю сверхъестественность этих снов, у тебя нет никакого права вторгаться в мою жизнь.
— Боюсь, что ты не прав, — с вызовом ответила Сили, но внутренне она уже сдалась.
— Ты очень важный для меня человек, — продолжал Ник. — Я не собираюсь терять тебя. Сейчас мы убедились в том, что испытываем друг к другу сильное влечение. Это осложняет наши профессиональные отношения. Мы оба, я не сомневаюсь, не хотим этого.
— Согласна, — ответила Сесилия и в ту же секунду подумала: когда со мной мое благоразумие. А оно очень быстро испаряется.
— Может быть, мы не испытали бы такого влечения, если бы не были так взволнованы перед этим. Итак, Сили, я хочу, чтобы ты поняла: если мне понадобится посоветоваться с тобой по поводу Картера, я сам скажу тебе об этом.
Сили кивнула, но слезы уже подступили к горлу и начали душить ее.
— Мне все понятно, — едва сумела произнести она.
— И, пожалуйста, не вздумай увольняться, — повторил Ник.
— Ты уже говорил об этом, — напомнила Сили.
— Я не был уверен, что добился своего. А теперь давай поедим.
— Можешь есть. Я поеду домой. — Сили повернулась к двери.
— Никуда ты не пойдешь, — жестко сказал Ник.
— Я лучше поеду домой.
— Сесилия Рэнкин, я твой босс и приказываю тебе остаться и съесть утку с апельсинами, картофельные крокеты и овощи. У нас был трудный день в конце трудной недели. Мы сядем по разные стороны стола, если хочешь.
Стол был большой, на двенадцать персон. Сесилия украдкой вздохнула.
— По разные стороны — это хорошо, — сказала она.
— Ты не уволишься? — спросил Ник напрямик.
— Нет, — так же прямо ответила Сесилия.
— Я рад. Ты мне очень нужна.
— Ты уже говорил об этом.
— Когда ты захочешь, чтобы я снова сказал об этом, дай мне знать.
Ну, уж этого-то ты от меня никогда не дождешься! — подумала Сили.
Каждый раз, когда он напоминал ей о том, что она нужна ему, Сесилия понимала, как сильно сама нуждается в нем.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Сесилия захлопнула крышку багажника. Туда только что положили два чемодана с одеждой ее матери, мамины костыли и вещи малышки Лиззи.
Ронни забирала маму в Кентукки на несколько недель, до тех пор, пока не снимут гипс.
Вчера Сили ушла от Ника, как только съела свою порцию утки с апельсинами. Он даже не попытался остановить ее. И даже не поцеловал на прощание. Никто из них больше не упоминал про Картера. За столом они говорили только о делах. На следующей неделе братья Делани открывали три новых ресторана в Южной Калифорнии. Они говорили об этом так, как будто это было самым важным событием в их жизни.
В пятницу вечером Сесилия решила, что в выходные посетит своего парикмахера и раз и навсегда избавится от своего высокого тугого пучка. Она не хочет быть больше женщиной с гладко зачесанными волосами. Она должна что-то изменить в своей собственной жизни. Только тогда у нее будет право сердиться на Ника за то, что он не хочет пустить Картера в свою жизнь.
В связи с отъездом мамы Сесилия перенесла визит к парикмахеру на более позднее время. Сили обняла мать и помогла ей сесть на переднее сиденье, которое Ронни отодвинула как можно дальше назад.
— Береги себя, Сили, детка, — сказала мама.
— Ты тоже, мама.
Ронни села в машину, и они уехали. Сили прибралась немного в квартире матери и отправилась к парикмахеру. Вернувшись домой, она решила проверить почту, и вышла к воротам своего старого, построенного в викторианском стиле дома. На тротуаре стояла молодая женщина с детской коляской. В коляске лежал младенец, завернутый в розовые пеленки.
