Нахимова омрачилась положением на других фронтах. Его ставленники показывали себя не то что плохо, а очень даже хуево. Паскуда Паскевич такие пляски отплясывал в Румынии, что вся Европа тихо хихикала.
Не порадовл и князь Меншиков, в противовес Беркутову убедивший его, что никакой крупной европейской коалиции нет и быть не может. А потом пришла Венская нота, где Англия, Франция, Пруссия, Австрия, Испания, Италия и Голландия требовали русских убраться с Балкан.
Он уже развернул триста тысяч штыков и хотел еще двести, но один спокойный и ненавязчивый голос отговорил. Николай никогда не верил Беркутову на сто процентов, поэтому послал генерала Захарченко проверить, укрепления в Валахии. И если бы генерал прислал только письма с отчетами, то император не поверил бы. Но теперь перед ним лежали еще и фотографии. Паскевич топтался на месте и тратил время проводя бессмысленные полуосады. Да его подразделения вооружили старыми пушками, новые орудия поступали недостаточно быстро, чтобы перевооружить сразу всех. Но западный округ и дивизии в Петербурге уже перешли на новые образцы. Шло активное снабжение Кавказских и Финских частей.
Кавказ. Николай сжал руки в перчатках. Воронцов не справлялся. И его тоже требовалось сменить. Хоть Беркутов и был рядом, можно сказать дышал в затылок князю, но демонстративно не вмешивался. Сидел в чертовом Мариуполе и обучал свежие части для обращения с новым оружием.
На мягкие запросы: а какого х? Он спокойно отвечал:
"Ваше императорское величество, смею заверить, что делаю все в своих силах, чтобы помочь отчизне в этот трудный час, но как-то так выходит, что на дороге попадаются различные высочества, которые лучше меня сопляка зеленого, знают что нужно делать."
Дерзко? Пф. Николай Павлович не славился ангельским характером и если бы был в одной комнате с негодяем,то лично бы задушил его. Но такое общение сильно контрастировало с успокаивающими или даже убаюкивающими отчетами с фронтов. Один только начальник спецслужбы Местечкин грустно хихикал, предоставляя отчеты разведки. Ну и был у Николая еще один источник, в числе прочих, но этот шел прямо из офиса корпорации. Завоевание или вербовку Ханы Волович Николай смело ставил себе в заслугу. Ну да, что-то он отвлекся.
— Василий Андреевич, а не подскажите, что это за линия? — спросил Николай у нового военного министра, показывая на карте на новое обозначение у берегов Черного моря.
— О, это Николай Павлович линия железной дороги. Мы в срочном порядке, при помощи…
— Я понял кого, — грустно отмахнулся император.
— Мда. В общем организовали железнодорожные войска, расширив ранее созданные по вашему приказу четырнадцать рот. Сейчас действуют три группы, в дальнейшем думаем расширить до десяти. Они отвечают за прокладку, охрану и обеспечение железных дорог.
— Что, даже через реки?
— Таков план, — кивнул министр, — пока отрабатываем решение с бетонными понтонами.
— И это? — Николай еще раз показал на толстую черную линию с черточками.
— Новая линия от Одессы и до Бухареста. Уже присоединили Измаил, Галац и приближаемся к Слобозии. Вторая группа сейчас действует на Кавказе, — министр указал на линию, которая шла вплотную к берегу Черного моря и заканчивалась в городе Сухими. Мы воспользовались уже начатой линией и послали строительные бригады наперёд, для расчистки дороги. В среднем километра два в день удается прокладывать.
Николай кивнул. Он только летом приказал создать полноценные службы для железной дороги, видя отставание от, чертовой корпорации, и видно, что не зря. Хотя насколько это решение принадлежало самому министру, Николай очень сомневался.
Глава 8 Черный пятьдесят второй. Часть первая
19 января 1852 Мариуполь. Банкетный зал
Наличия военного штаба в отеле не мешало офицерам проводить званые вечера в большом банкетном зале, разве что только охраны стало больше.
Вообще жизнь продолжалась, разве что скучные званые вечера теперь пополнились сводками с фронта, да медицинских составов стало больше курсировать. Ни повышение цен на еду или одежду не волновало утомленный высший свет, который был готов вцепиться в любую возможность разбавить быт, даже если эта возможность включала такой вариант, как потерять голову от вражеского ядра.
Вадим стоял на галерее с бокалом Грузинского шампанского и наблюдал, как сами того не замечают люди поделились на две группы: тех, кто переживал войну и тех, кто наблюдает войну. Переживающие собрались вокруг его Софьи, она готовила большой проект по превращению Мариуполя в главный медицинский центр. Здесь уже располагался самый передовой медицинский университет и центр, они сами выросли вокруг доктора Гаазы и Пирогова. Вадим только помогал со снабжением врачей лекарствами и оборудованием. Ни в каком другом городе мира просто не было столько юных медиков. И зубных. Применение новых обезболивающих, нержавеющих инструментов, термической обработки, средств обеззараживания сделали врачевания одной из главных статей заработка региона. Вдоль побережья десятками строились санатории, где люди могли отдохнуть и восстановиться после сложных операций.
Подобные центры разворачивали и в Тбилиси, туда везли раненых с Кавказского фронта, под Одессой достроили огромный госпиталь, в Севастополе такой же открыли еще в пятьдесят первом.
В общем, очень нужные энтузиасты, которые не могли сидеть без дела. С другой же стороны находились наблюдатели. Для них война служила источником впечатлений или раздражения, ведь во время войны требовали результатов, а без результатов можно было получить билет в один конец в Сибирь, за Николаем не заржавеет, выжившие Декабристы любому желающему расскажут. Впрочем и без таких людей Вадим не мог обойтись, ведь стоило их пригласить на подобное мероприятие, как он за скромную плату получал привилегии. То здесь его поезда пройдут, загрузятся и отправятся первыми, не спрашивая, а что это за такие странные снаряды он возит, аж из Мурманска, то какой-нибудь инспектор закроет глаза и не пойдет проверять, а что же там Беркутов строит на верфях, инспектору лучше в хорошем ресторане отметить день рождения любимой жены или любовницы.
Впрочем в зале не хватало и еще одной группы. Тех, кто жил войной. Они редко находили место в гражданской жизни, скатываясь до алкоголизма или бандитизма, но стоило попасть на поле боя, уловить запах пороха или увидеть кровь врагов, как они менялись.
Вадим работал со всеми. Он спокойно относился к человеческим порокам и лучшим проявлениям, используя для задания. Как вестник он понил, что Это человечество просто еще не выросло,
