момент.
«Не зря они избрали этого парня вожаком. Лучше с ним не ссориться. Если выпадет шанс — убью его потом, если он первым не убьет», — думал Хэйя, почесывая раздраженную шею. Красный след от ошейника проступил ярко и покрылся волдырями. Но Валари никого из полукровок обижать не собирался. Наоборот, пытался сплотить и собрать в одну крепкую, единую стаю. Хэйя успокоился: «Хотел бы убить, убил бы сразу — что ему стоит? Лучше подружусь с ним, глядишь, чего и выйдет из этого дельное».
Он позволил Валари быть своими глазами.
Когда входная дверь открывалась, и кто-то незнакомый проходил в дом, вместо привычной атаки на все и вся слепой поворачивался к своему новому вожаку, спрашивая:
— Кого там принесло? Драться будем?
— Пока не нужно, — отвечал Валари. — Если будет нужно, я сообщу тебе первому.
Так случилось и в тот день, когда в дом явился незнакомый хенке.
Судя по дорогой одежде и роскошной лошади, это был один из особых приближенных Хати-Йоремуне.
Чужой хенке не носил капюшон и не скрывал свою звериную сущность, однако, тонкие черты лица и раскосые, миндалевидные глаза выдавали в нем иную породу, весьма отличную от той, к которой принадлежали Клаф со Скайскифом.
Визитера звали Офу.
Когда он отдал приказ: «Постройте их!», полукровок мгновенно расставили линией во дворе. Офу прошелся перед ними туда-сюда, вгляделся в лицо каждого внимательно, но с нескрываемой брезгливостью.
— Возьму десятерых, — сказал наконец и огласил свой выбор.
Глава 11. Зло
Золотой зверь смотрел на них.
Золотой глаз матово поблескивал в лучах рассвета. Глаз был единственным, что получалось разглядеть в глиняном месиве — зверь ушел глубже в почву, сполз в самую реку, зарылся под жирный глинистый пласт.
— Что это? — спросила Табита.
— Мой зверь. Сейчас он из золота, но когда-то был живым. Ты, быть может, читала в книгах о том, как живая плоть может обернуться металлом? — отозвалась Лили.
— Читала. Это сложный процесс…
Они ушли с берега. Пока брели через перелесок, принцесса призналась:
— Я скоро уеду.
— Из-за свадьбы? Или из-за того, что ты начала себя лучше чувствовать?
— Из-за отца. Он не терпит, когда члены его семьи отлучаются надолго из дворца. Те члены семьи, которые женщины.
— Понятно. Тогда пусть ты опять заболеешь там, в своем Городе-Солнце, и вернешься сюда… Прости… Прости, Табита…
Лили поняла, что в сердцах сморозила глупость, но принцесса не обиделась, даже наоборот.
Сказала:
— Спасибо. Мне очень приятно слышать, что ты так дорожишь нашей дружбой.
Лили очень не хотелось, чтобы Табита уезжала.
Табита тоже говорила о расставании с тоской. Иногда на ее глаза наворачивались слезы, но она быстро смахивала их рукавом.
— А может, ты останешься? Может, приедешь еще раз потом? — Лили сыпала вопросами, полными надежды.
— Не могу, надо ехать…
Она только-только обрела подругу — и вот опять разлука. Опять одна.
В голову полезли неприятные мысли об Ильзе. Ильза покинула ее не по своей вине, не по своему желанию. Теперь Табита. Самое раздражающее — причина та же. Замужество. Лили никогда не видела жениха принцессы, но уже возненавидела его. Этот неведомый парень отнимал у нее нечто очень дорогое. Он изломал ту хрупкую иллюзию собственного везения и успеха, в которую Лили почти поверила. Она ведь и охоту пережила, и золотого зверя отыскала, и обрела новую подругу…
Она была счастлива…
Настораживало еще и то, что мертвая Ильза вновь стала являться во снах, а ведь когда появилась Табита, Ильза не приходила с предупреждениями — успокоилась, зная, что Лили в надежных дружеских руках. Теперь же вот мертвая соседка вернулась и стала еще тревожнее, чем прежде. Лили знала: дух предупреждает об опасности.
А опасность кроется в Табитином отъезде.
— Ты, как в свой Город-Солнце вернешься, пришли мне весточку хоть какую-нибудь.
— Пришлю, — улыбалась принцесса. — Голубя пришлю с записочкой. Ты мне тоже тогда ответ напиши, как тут дела у тебя складываться будут.
— Если этот твой жених тебя обидит, сразу мне сообщай.
— И что ты сделаешь ему?
— Поколочу! Приду пешком в твой Город-Солнце и устрою ему там!
Табита представила себе все это живо и ясно, после чего вдруг весело рассмеялась.
— Хорошо. Я тебе сообщу, если что-то пойдет не так. Кстати, у меня есть подарок для тебя. — Она сходила к своему дорожному сундуку, достала оттуда Некрономикон и отдала Лили. — Вот. Тебе он, кажется, очень понравился.
Лили взяла подарок, едва дыша. Это было слишком дорого. Слишком…
…сильно.
Нужно было что-то отдать взамен. Но Лили-то не принцесса. У нее и ценного-то — все в приданое сложено.
Приданое! Чтоб его!
Лили со злорадной улыбкой прокралась к сундуку, что стоял в комнате матери — благо, той не было в доме. Поворошив тряпки — одежду, простыни и скатерти, — вытащила шкатулку с незамысловатыми драгоценностями. Там хранилась пара хрустальных бус, серьги с мутным янтарем и кулон в виде звезды на золотой цепи. Этот кулон Лили отыскала на Пустоши. Мать увидела, отняла, убрала в заветный сундук. Курица по зернышку, как говорится.
— На, возьми на память, — Лили протянула Табите кулон.
— Что ты! Это очень дорогая вещь, — изумилась принцесса, — и древняя.
— Бери, мне не жалко. Да и не нужно. Я драгоценные побрякушки носить не собираюсь. У тебя будет обо мне память.
— Спасибо. Постараюсь всегда твой дар держать при себе. Мне кажется, он предает мне уверенности, — сказала Табита и обняла Лили крепко-крепко.
Потом был помпезный отъезд, а о самом страшном Лили узнала три дня спустя.
Керед-охотник сообщил. Он бродил с собакой возле выезда на тракт и увидел…
— И что же, всех убили? — без особого сочувствия всплеснула руками мать Лили, когда сосед в очередной раз пришел к ним в дом.
— Всех.
— А вещи? Вещи-то взяли? Золото, сундуки?
