Он приподнял обеими руками тугие ягодицы, глаза их встретились — и она задышала спокойнее, покорясь заданному им ритму. Ей казалось, что он наполнил всю ее собой и что ее тело ему сейчас нужнее, чем ей самой. Она обхватила его ногами, и тонкие лодыжки сомкнулись у него на пояснице.
Гизела в истоме призналась себе, что даже не представляла, как сильно можно хотеть — нет, желать! — одного-единственного, именно этого мужчину. Ее прошлая жизнь не дала ей возможности научиться ощущать эти простые природные чувства. Но оказалось, что все уже заложено в ее генетическом коде. Ее переполняло восхищение тем, что с ней происходит, ее радовала и собственная покорность, и его мощное умение доставить ей такую высочайшую физическую радость.
— Еще, Вилли, еще! Я хочу тебя всего, целиком, не уходи от меня слишком быстро. — Пальцы Гизелы непроизвольно пощипывали его упругую кожу, обтягивающую мышцы спины, плеч и рук.
Вилли делал все, что мог и умел, чтобы доставить ей наслаждение. Они действительно слились в единое целое, и их движения были подобны движениям частей хорошо отлаженной машины. Живой машины... Гизела громко и хрипло стонала. Наконец наступил последний пароксизм страсти, и она ощутила, что все подошло к концу. Это ее не испугало, потому что она прошла свой пик.
— Я даже представить себе не могла, что это может быть таким божественным, — призналась девушка, как только смогла, восстановив дыхание, заговорить.
Его могучее, красиво вылепленное природой, трудом и спортом, блестящее сейчас от капелек пота тело, все еще давило на нее. Но ей была приятна эта тяжесть. Она ощущала биение его сердца. Ей пришло в голову, что, наверное, именно такие минуты пережили первые мужчина и женщина, не знавшие до того сладости запретного плода. И в ответ на эту свою мысль Гизела улыбнулась. Он посмотрел на нее вопросительно.
— Я никогда в жизни не переживала ничего подобного, — призналась девушка, решив не распространяться о библейских ассоциациях. И потом неожиданно добавила: — Страшно подумать, что если бы я вышла замуж за того типа, я никогда бы не узнала, как это должно быть!
Вилли понимал, что это признание абсолютно искреннее. Она явно не была сексуально озабоченной, и эта сторона жизни служила ей лишь добавлением к другим составляющим бытия каждого человека.
— Да, ты много потеряла бы в том замужестве, — мягко признал он.
Его глаза были наполнены, казалось бы, не свойственной его натуре нежностью. Протянув руку, он отодвинул прядь волос с ее щеки и нежно ее потрогал. Черт с ним, с этим неудавшимся женихом, кажется его звали Гюнтер, лениво подумал Вилли. Ему все это и не нужно, его настоящая сфера — политика.
И тут он вспомнил о нескольких своих романах, все они были, естественно до женитьбы на Бригите. Он не стыдился этих приключений, но и гордиться особенно было нечем. Как ни странно, если даже он испытывал каких-то эмоций к партнерше, ему было проще доставить ей удовольствие, чем получить его самому. Только полюбив, он понял, как все должно быть в постели, и пожалел тех мужчин, кому было не дано испытать в жизни весь комплекс чувств.
Гизела, услышав комментарий Вилли, густо покраснела. Она подумала: во-первых, глупо краснеть от слов мужчины, с которым ты только что занималась любовью, а во-вторых, еще глупее обсуждать достоинства или недостатки бывшего любовника с нынешним. Ей стало страшно от мысли о том, что и Вилли в один прекрасный день может стать бывшим.
— Итак, ты сказала, что никогда и ни с кем не испытывала что-либо подобное! — В его низком голосе слышались нотки сомнения.
Господи, ну какая я дура! Кто дергал меня за язык? Осуждая себя за порыв, Гизела попыталась спрятать свое пылающее лицо на его широкой груди. Но он не дал ей сделать этого, подняв вверх двумя пальцами подбородок.
— Я, наверное, делаю, что-то не то? — тихо поинтересовалась Гизела.
— Не знаю, я не заметил чего-либо предосудительного. — Голос лежащего рядом мужчины был мягким, доброжелательным. Девушка слабо улыбнулась. По поведению Вилли она поняла, что значит для него больше, чем просто случайная партнерша. Сердце ее возликовало. — Плохо одно: тебе надо привести себя в порядок. Это займет достаточно времени, а я не могу не вернуться к обеду. Лора поднимет панику, а то и заявится сюда, потому что знает, где я.
Осознав, что они с Вилли лежат абсолютно голыми в амбаре, куда в любой момент может зайти посторонний человек, Гизела поняла всю опасность ситуации. Они занимались любовью в этом неподходящем помещении в обеденное время, а не ночью или хотя бы ранним утром. Девушка стала лихорадочно одеваться, а Вилли уже стоял рядом так, как будто ничего и не произошло.
— Слушай, а может быть, ты тоже пойдешь со мной к Лоре? Она будет рада тебя видеть. А уж о Петере и говорить нечего, мальчишка будет просто в восторге. Ты произвела на него неизгладимое впечатление.
— Только на него одного? — беззастенчиво напрашивалась на комплимент Гизела.
— Ну ладно, признаюсь, — нарочито мрачным тоном сказал Вилли, — и на меня тоже. Кстати, мне хотелось бы, если ты не возражаешь, сегодня поужинать где-нибудь вдвоем. Надо поговорить.
— Это будет свидание?
— Да, именно свидание.
Свидание? Вилли, у тебя с головкой все в порядке? Видимо, нет, был вынужден он признаться себе. Мне необходимо рассказать ей правду. Правду? Ты сошел с ума, запротестовал внутренний голос. Сказать влюбившейся в тебя девушке, которая так бесстрашно отдалась в ответ на твой чувственный порыв, что тобою двигало чувство мести ее отцу? Конечно, уютный свет ресторанных свечей, глоток хорошего вина могут облегчить задачу. А может быть, и нет.
— Зачем нам куда-то идти — продолжила Гизела. — Я все приготовлю, и мы проведем вечер более... интимно. — Девушкой двигали два соображения: ей хотелось заполучить Вилли к себе на весь вечер, и она не была уверена в состоянии его финансов. Вечер в дорогом ресторане мог пробить солидную дыру в их с Петером семейном бюджете. Продолжая соблазнять, Гизела сказала: — Моя подруга — запасливая хозяйка. Она набила холодильник отличными полуфабрикатами.
Вилли сразу согласился с предложением девушки. Может, действительно лучше провести эту беседу вдалеке от любопытных посторонних глаз и ушей, подумал он.
Глава пятаяВыйдя из полумрака амбара, Вилли прищурился, яркое полуденное солнце на миг ослепило его. В это время он услышал, как собака Йогана облаивает кого-то явно постороннего, присмотрелся и узнал чужака. Это был один из журналистов, специализирующихся на скандальных историях. Причем тот самый, который преследовал Гизелу там, на шоссе. Читателям, особенно любителям бульварной прессы, его имя было хорошо знакомо.
