На этот раз Нелл читала молча, про себя. В какой‑то момент ее ресницы вздрогнули, словно она что‑то вдруг поняла, но, возвращая письмо, сказала лишь:
— Кто‑то хотел получить за эту информацию много денег.
— Да, — согласился Саймон, полагая, что пятьдесят фунтов для нее, должно быть, действительно очень большие деньги.
— И ему заплатили?
Он молча кивнул.
— Только за то, чтобы найти меня?
В ее вопросе прозвучало удивление.
— Ну, не такие уж большие деньги, — пожал плечами Саймон. В Монте‑Карло ему не раз приходилось давать крупье такие же чаевые.
— Это для вас небольшие! — резко ответила она.
Спорить на эту тему было бессмысленно.
— Разумеется, ему заплатили. Граф Рашден очень хотел вас найти.
— Однако графу так и не сказали, где я нахожусь?
Ее вопросы вызвали в нем любопытство. Он всегда полагал, что это письмо было всего лишь искусной подделкой, состряпанной по приказу Гримстона в поддержку версии опекаемой им Китти. Чудовищный почерк и огромное количество ошибок казались чрезмерными и делали письмо не слишком похожим на подлинное.
— Вы полагаете, автор этого письма действительно знаком с вами? — высказал он свою догадку.
Она не ответила на его вопрос, пробормотав лишь:
— Заплатить такие деньги какому‑то незнакомцу… Для этого надо иметь поистине большие карманы.
Саймон не стал возражать. Старик Рашден с легкостью тратил в сотни раз больше на бесконечных частных сыщиков, публикацию и расклейку объявлений.
— Ваш отец действительно был очень богатым человеком, — сказал он, — и оставил все свое богатство в наследство двум своим дочерям.
Незадолго до смерти он продал почти всю свою недвижимость и прочую собственность, завещав все полученные финансовые средства дочерям.
— По вашим словам, я и есть одна из его дочерей, — негромко сказала Нелл.
Ну наконец‑то! В ней проснулась жажда наживы. Саймон радостно улыбнулся:
— Да, я убежден в этом.
На ее губах мелькнула циничная ухмылка.
— Значит, вы все же дадите мне обещанные десять фунтов?
О Боже! Опять она про эти несчастные десять фунтов! Ему хотелось крикнуть: «Да ты посмотри вокруг себя! Ты понимаешь, сколько все это стоит?» Но он сдержался, понимая, что наступил решающий момент.
— Вы получите гораздо больше, если сумеете доказать, что вы и есть Корнелия Обен.
— Ха, легко сказать доказать, ничего из этого не выйдет. — Казалось, она вдруг потеряла к этой теме всякий интерес. Искоса взглянув на Саймона, Нелл добавила: — Впрочем, десяти фунтов мне вполне достаточно.
Он узнал этот взгляд. Быстрый вычисляющий взгляд бродячей собаки, заметившей забытую булочку в руке поглощенного чем‑то другим человека.
Возможно, такое сравнение было слишком уместным. Он вспомнил, с какой жадностью она — нет, не ела, скорее, пожирала принесенный завтрак. У него снова возникло испытанное утром неприятное ощущение, которое он позднее объяснил как муки совести.
Впрочем, ему довольно легко удалось заставить совесть замолчать. Не так уж он и виноват. Опекун Китти, которая неожиданно высказала желание по справедливости разделить наследство с пропавшей, но живой, по ее глубокому убеждению, сестрой, тоже был далеко не ангелом. Саймон уже давно подозревал, что Гримстон сам задумал жениться на Китти и только ждал подходящего момента, чтобы не вызвать скандала в обществе. В любом случае он был готов на все, чтобы помешать уменьшению вдвое наследства своей подопечной. Корнелии понадобится помощь Саймона, чтобы получить полагающуюся ей по закону долю отцовского наследства.
— Я помогу вам, — сказал он. — С этой задачей можно справиться. Разумеется, не обойтись без судебной тяжбы, что само по себе повлечет расходы, но я готов спонсировать ваши усилия.
Не все деньги Саймон потратил, оставалась еще заначка на черный день.
Нелл улыбнулась неожиданно лукавой и чертовски притягательной улыбкой.
— Вы же не собираетесь помогать мне просто так, по доброте душевной.
Казалось, она хотела сказать: «Я отлично понимаю, зачем тебе все это нужно».
Возможно, она действительно все поняла. Возможно, она поняла его гораздо лучше большинства людей. Впрочем, все могло оказаться совсем наоборот.
Она вела себя отважно. Интересно, что может заставить ее дрожать от страха?
— Как знать, может, я хочу помочь вам из сочувствия к вашей нелегкой судьбе, — пробормотал Саймон.
Нелл придвинулась ближе, и он тоже к ней наклонился. Несомненно, ее отец умер бы от удара на несколько лет раньше, если бы мог предвидеть такую ситуацию: презренный наследник его титула и давно пропавшая дочь склонились друг к другу, словно любовники.
— Нельзя обмануть обманщика, — медленно проговорила Нелл с удивительным самообладанием.
— Согласен, но всегда интересно хотя бы попытаться сделать это, — невозмутимо с улыбкой ответил Саймон.
— Тогда, может, вам стоит раскрыть свои карты? Здесь и сейчас, — Она приподняла бровь.
Саймон улыбнулся еще шире. Он готов был раскрыть перед ней не только карты. Подчиняясь минутному порыву, он протянул руку, чтобы коснуться ее лица.
В то же мгновение она замерла на месте. Своими большими голубыми глазами, так похожими на глаза Китти, она смотрела на Саймона, в то время как он осторожно гладил ее по щеке. Несмотря на слой глубоко въевшейся сажи, ее кожа оказалась мягкой и бархатистой. Это открытие вызвало в нем легкое возбуждение и особого рода наслаждение, подобное тому, когда открываешь редкий талант, который остальные проглядели. Это была радость пирата, обнаружившего закопанный клад.
«И все это мое», — подумал Саймон.
— Уберите руку, или я выбью вам зубы, — тихо сказала Нелл.
Он чуть не предложил ей продемонстрировать свое мастерство, но тут же вспомнил, что они находятся в библиотеке, которая не слишком подходила для схваток. К тому же на столе лежало немало ценных и довольно хрупких книг, которые не выдержат его веса, если ему придется положить Нелл на стол.
Нехотя убрав руку, он сунул ее в карман. Интересно, как эта девица будет выглядеть, если ее отмыть? Как Китти, сказал ему голос разума, но интуиция подсказывала иное. Воинственное выражение ее умных глаз сильно отличалось от выражения глаз Китти.
— Хорошо, буду с вами полностью откровенен, — сдался Саймон. Была ли у него когда‑нибудь подобная женщина? Женщина из трущоб? Разумеется, он никогда не искал приключений в бедняцких кварталах, но сейчас его привлекала в ней не откровенная бедность, а ее смелое и очень неглупое поведение. К тому же для исполнения его планов было совершенно необходимо, чтобы она принадлежала только ему, и никому другому.
