невинное животное, которому пришлось оказаться на этом жутком корабле. Во время поисков сбежавшей собаки большого пса торговца углем нашли мертвым, с разорванным горлом. Это также не может не расстраивать.
Вырезка из «The Dailygraph» от 9 августа.
(Приложенная к дневнику Мины Мюррэй)
Корабельный журнал «Дмитрия» Варна – Уайтби
6 июля.
Мы кончили принимать груз – серебряный песок и ящики с землей. В полдень подняли паруса. Восточный ветер прохладен, экипаж – пять матросов, два помощника, повар и я.
14 июля.
Случилось что-то неладное с экипажем. Помощник никак не мог добиться, что случилось; ему сказали только, что что-то произошло, и перекрестились.
16 июля.
Матрос донес, что утром пропал матрос из экипажа – Петровский. На это никак не рассчитывал. Восемь вахт сменилось вчера с левой стороны корабля: был сменен Абрамовым, но не пошел в кочегарку. Люди подавлены более, чем когда-либо. Помощник обращается с ними неприветливо, ожидаю неприятностей.
17 июля.
Вчера один матрос, Олгарен, вошел ко мне в каюту и с испуганным лицом сказал, что, по его мнению, на корабле находится какой-то посторонний человек. Он увидел, как высокий тонкий человек, совершенно непохожий на кого бы то ни было из членов экипажа, вышел на палубу, прошел по ней и затем куда-то исчез.
Немного позже, днем, я собрал весь экипаж и сказал им, что так как они думают, будто на шхуне находится посторонний человек, то мы сделаем обыск от носа до кормы. Все шли рядом, с фонарями в руках; мы не пропустили ни одного уголка. Первый помощник злился, что я потворствую суевериям, что может деморализовать экипаж.
Люди после обыска сразу успокоились и снова мирно принялись за работу. Первый помощник хмурился, но ничего не говорил.
24 июля.
Какой-то злой рок как будто преследует шхуну, и так уже стало одним человеком меньше, нужно войти в Бискайский залив, предвидится ужасная погода, а тут вчера еще один человек исчез. Как и первый – пропал по время вахты, и больше его не видели. Люди снова в паническом страхе.
28 июля.
Четыре дня в аду: кружимся все время в каком-то водовороте; а буря не стихает. Ни у кого нет времени поспать. Люди выбились из сил.
29 июля.
Новая трагедия. Ночью на вахте был всего один матрос, так как экипаж был слишком утомлен, чтобы ее удваивать. Когда утренняя вахта пришла на смену, то никого не нашла.
30 июля.
Рады, что приближаемся к Англии. Погода чудесная, паруса все распущены. От усталости обессилен. Крепко спал, был разбужен помощником, сообщившим мне, что оба матроса на вахте и рулевой исчезли. На шхуне остались два матроса, помощник и я.
1 августа.
Два дня тумана – и ни одного паруса в виду. Надеялся, что в английском канале смогу подать сигнал о помощи или же зайти куда-нибудь.
2 августа.
Проснулся после пятиминутного сна от крика, раздавшегося точно у моих дверей. Бросился на палубу и подбежал к помощнику. Говорит, что также слышал крик и побежал на помощь, но никого не оказалось на вахте. Еще один пропал. Господи, помоги нам!
3 августа.
В полночь я пошел к рулевому колесу, заметив там человека, но, подойдя к колесу, никого там не нашел. Ветер был сильный, и так как мы шли по ветру, то звать было бесполезно. Я не посмел оставить руль и потому лишь окликнул помощника.
Он подошел ко мне и глухо шепнул в самое ухо, как будто боясь, чтобы ветер его не услышал: «Оно здесь; я теперь знаю. Я видел его в образе тонкого бледного человека. Оно, может быть, в одном из этих ящиков. Я открою их поочередно, один за другим и посмотрю. А вы управляйте шхуной». И с угрожающим видом он направился вниз.
Прошло немало времени. Я стал было надеяться, что помощник вернется в более спокойном состоянии, ибо слышал, как он что-то колотит в трюме, а работа ему полезна, – как вдруг раздался страшный крик. Будто обезумевший, на палубу вылетел помощник, но затем его ужас перешел в отчаяние, и он сказал решительным тоном: «Лучше, и вы бы пришли, капитан, пока не поздно. Он там! Теперь я знаю, в чем секрет. Море спасет меня! Да поможет мне Бог!» И раньше, чем я успел сказать ему хоть слово или двинуться, чтобы его схватить, он бросился в море. Мне кажется, что теперь и я знаю, в чем секрет: это он, этот сумасшедший, уничтожал людей одного за другим, а теперь сам последовал за ними. Да поможет мне Бог! Как я отвечу за весь этот ужас, когда приду в порт? Когда приду в порт?.. Будет ли это когда-нибудь?..
4 августа.
Все в тумане, сквозь который восходящее солнце не может проникнуть. Я узнаю восход только инстинктом, как всякий моряк. Я не осмелился сойти вниз – не рискнул оставить руль; так и оставался здесь всю ночь – и во мраке ночи увидал Его!.. Да простит мне Бог! Помощник был прав, бросившись за борт. Лучше умереть, как подобает мужчине, бросившись в синее море. Но я – капитан, и не имею права покинуть свой корабль. Но я поражу этого врага или чудовище, так как привяжу свои руки к рулевому колесу.
10 августа.
Сегодня утром мистер Свэлз – тот самый старичок, с которым у нас иногда случались философские беседы – был найден со свернутой шеей прямо на скамейке в парке, где мы с Люси часто гуляли. Доктор сказал, что бедный старик мог просто неудачно упасть со скамьи, но люди говорили, что на лице у мертвого замерло выражение такого ужаса, что страх охватывал любого взглянувшего.
Мы с Люси, как и многие жители города, сегодня отправились на кладбище. Хотя суд пока не может ничего сказать точно, бедного капитана местные жители считают героем, а потому ему было решено организовать подобающие похороны. Это было очень трогательное мероприятие.
Но боюсь, не будь со мной моей чувствительной Люси, я бы не обратила на одну странность, сопровождавшую эти похороны. Вместе с нами на похоронах оказался один знакомый нам человек с собакой. Мы знали его как спокойного и доброго человека, а его собаку как тихое и послушное существо. Но на этот раз собака громко выла и не реагировала на команды и уговоры, пока мужчина не разозлился, схватил собаку и швырнул на ближайшую надгробную плиту. Коснувшись камня, собака тут же жалобно заскулила и никак не могла успокоиться.
Люси так взволновали все эти происшествия, что она
