Это был Тедис Яункалн, переодетый носильщиком и выполнявший свое первое самостоятельное оперативное задание. Вид у него был настолько смущенный и растерянный, что можно было бы даже не волноваться, не находись тут же рядом железнодорожный милиционер в полной форме.
— Проверка, — выговорил наконец Яункалн преувеличенно громко и предъявил свое временное удостоверение. — Вы заняли именно этот шкафчик?
— Конечно! Опустил пятнадцать копеек и все как полагается, — отчеканил Альберт словно заученную назубок роль. Вроде бы все шло по сочиненному Петером сценарию.
— Тогда, пожалуйста, перечислите, что у вас там находится, — Яункалн тоже ни на йоту не отступал от полученных инструкций.
— Пожалуйста. Синяя авоська и в ней две бутылки коньяка.
На лице Яункална не дрогнул ни один мускул — было бы несолидно преждевременно выказывать свое удовлетворение.
— Открывайте! — В шкафчике лежал желтый портфель из свиной кожи. С тем же успехом он мог быть и пуст, но подполковник Кашис любил такие инсценировки.
По его расчетам, теперь всем троим надлежало изобразить удивление. Но это удалось одному Альберту и то в самой незначительной мере.
— Не может быть! — шумно запротестовал Альберт, когда к нему вернулся дар речи. — Где мои бутылки с коньяком? Я же своими руками поставил их сюда! Седьмая камера слева, потому я и цифру придумал такую — четыре семерки… Товарищи начальники, вы свидетели — меня обокрали! Я не мог спутать, я же не пьяный. Это седьмая камера, правильно?
Он говорил с таким внутренним убеждением, что сержант уже начал колебаться — может, и в самом деле надо бы проверить? Но Яункалн не желал пускаться в разговоры.
— Возможно, конечно, это недоразумение, — уступчиво сказал он, — в милиции все выясним.
— Нет, никуда я не пойду! — возмутился Альберт. — Мне нет никакого дела до этого портфеля! Я сейчас найду свой коньяк, и вы убедитесь. Придется извиниться! — он попытался освободиться от Яункалновой руки. — Какое вы имеете право?
Альберт разошелся вовсю, и Яункалну это надоело. Ему вовсе не хотелось затевать тут публичный скандал.
— Отведите в дежурную комнату! — сказал он сержанту. — А я сейчас позвоню подполковнику Кашису, пусть вышлет машину.
Лицо Альберта вдруг прояснилось. Какой смысл сопротивляться, лучше воспользоваться этой неожиданной возможностью.
— И передайте товарищу Кашису, что друг его сына, Альберт, очень просит его приехать…
Рабочий день близился к концу, а письменный стол подполковника Кашиса все еще был завален всевозможными следственными материалами. Фотоснимки, портреты задержанных на рижском вокзале воришек в профиль и анфас, фотоувеличения отпечатков пальцев. Но погруженный в молчаливое раздумье подполковник не смотрел ни на них, ни на официантку вокзального буфета, что сидела перед ним на стуле для посетителей. Он молчал, потому что не знал лучшего способа вынудить человека говорить.
Однако сегодня молчание грозило чрезмерно затянуться. Терпение Кашиса катастрофически таяло, и он поднял взгляд на допрашиваемую. Та же воспользовалась царившей в кабинете тишиной по-своему и теперь мирно посапывала, во сне уронив голову на грудь.
Кашис улыбнулся. Вот оно, неопровержимое доказательство ее невиновности. Человек, замешанный в темных махинациях, так сладко спать в кабинете следователя не станет. Он откашлялся и вопреки своему принципу заговорил первым.
— Так говорите, сегодня у вас опять торговали вяленой камбалой… Почему сразу не позвали милиционера?
— Я же вам объяснила, что сперва надо было рассчитаться с посетителями. А секретной связи у меня нет.
— Понятно. Значит, сегодня только один барышничал. Мужчина лет тридцати, синеглазый, волос кудрявый, светлый… И он нисколечко не походил вот на этого? — он показал фотоснимки задержанного вора.
— Который раз одно и то же… — устало кивнула официантка. — Этот самый тип, что и тогда, только без той цацы… И вообще нельзя ли побыстрей кончить, вы ведь зарплату мне не платите…
— Сейчас, — Кашис включил магнитофон и потому повторял вопросы. — Вы убеждены, что никогда ранее не видели мужчину на предъявленном вам фотоснимке номер шестьдесят восемь?
— Я и про это уже два раза сказала. Товарищ начальник, я пришла добровольно, а вы меня мучаете как какую-нибудь… — официантка не докончила фразу.
— Ладно, спасибо и на этом, — и Кашис протянул ей подписанный пропуск. — Можете быть свободны…
— Я всегда свободна! — отрезала официантка и встала.
— Не сердитесь, — улыбнулся Кашис. — Это просто такое у нас выражение.
В дверях официантка разминулась с капитаном Лаувой.
— Что нового? — спросил Кашис, пытаясь прочесть ответ по выражению лица капитана.
— Неудачи это ведь не новости, и даже не сделанное дело, — с комфортом расположившись на кресле, ответил капитан Лаува. — Я только что оттуда. Все местные версии отпадают, может быть, кроме одной. В июле в Ригу уехала учиться внучка колхозного сторожа. И в минувшее воскресенье ни с того ни с сего вдруг объявилась снова. Расфуфыренная, как столичная примадонна, привезла родителям новый транзистор «ВЭФ». Приехала на частной «Волге» с двумя кавалерами. Погостили пару часов и укатили.
— Ну и что же?
— А то, что эта Ингрида Каркле не учится ни в одном из рижских институтов и нигде не прописана. Вот, — он положил на стол перед Кашисом увеличенную фотокарточку Ингриды. — Велел увеличить и раздать.
— Ну и что?
— Похоже, ее встречали в Юрмале, в компании сомнительных молодых людей, но сведения неточные. Вечно беда с этими паспортными карточками… — капитан кивнул на дверь. — А эта с чем приходила? Опознала нашу птичку?
Кашис покачал головой.
— Все говорит за то, что зря мы стараемся связать обе эти нитки в один узел.
— Может, и правда обыкновенный спекулянт, честно купивший эту камбалу у нечестных рыбаков.
Подполковник неожиданно трахнул кулаком по столу.
— Выкиньте вы из головы эту проклятую камбалу! Официально нам ничего не известно об ограблении гражданки Зандбург. Мало ли что случается на рижском вокзале…
В этот момент зазвонил телефон. Некоторое время Кашис молча слушал, в глазах появилось радостное оживление, затем лицо у него вдруг вытянулось.
— Еду, — наконец сказал он, положил трубку и посмотрел на капитана. — Вот только не промазал ли снова наш брат Теодор?
При виде подполковника Кашиса, входящего в дежурную комнату железнодорожного отделения милиции, Альберт радостно вскочил навстречу и протянул руку. Он не чувствовал за собой вины и потому не намеревался строить из себя жертву закона, уповающую на помилование.
— Здравствуйте, дядя Эджус!
Непривычно фамильярное обращение заставило Кашиса насторожиться. Но он тотчас выкинул из головы преждевременные сомнения. Мальчишка вырос у него на глазах, закадычный друг его собственного сына… Определенно это недоразумение! Да и кто не заволнуется, впервые в жизни попав в милицию, где, кажется, сами стены излучают подозрительность? Однако на приветствие юноши ответил лишь сдержанным кивком головы.
— Привет, привет! Прежде, чем начнем расхлебывать эту… — подполковник воздержался от употребления слова «каша» и, недовольный оплошно начатой фразой, продолжал: — Я должен выяснить один вопрос. И имей в виду: от твоего ответа многое зависит, потому подумай хорошенько. Где ты был вечером в прошлый вторник?
Альберт лихорадочно прикидывал, что мог таить в себе этот вопрос. Но так ничего и не придумал. Наверно, разумней всего сказать правду.
— У вас дома, товарищ подполковник. Это же как раз был Расмин день рождения.
— Правильно! — у Кашиса будто камень с души свалился. — А теперь, голубчик, расскажи, что тут с тобой приключилось.
— Сегодня вечером мы собирались пройтись на яхте. Отметить закрытие летнего сезона. Ночи уже холодные. Ну и решили для профилактики скинуться на две бутылки коньяка. Вчера в Риге я видел хороший и купил. Но не повезу же бутылки домой — сами знаете, мамаша у меня старомодная…
— И мой Варис, конечно, тоже в вашей бражке, — Кашис с трудом удержался от иронической улыбки.
— Что вы, товарищ Кашис! — поспешно стал выгораживать друга Альберт. — Он ничего даже не подозревает! Да и Астра все равно бы ему не позволила.
— Ясно. Классовая солидарность… А дальше?
— Ну куда мне с бутылками? Другие родители тоже могут на это косо посмотреть. В яхт-клубе та же Астра может наткнуться на них раньше времени. Вот и решил оставить здесь на вокзале — в багажном шкафчике. А сейчас пришел, чтобы отвезти прямо на яхту, но ваши подчиненные пристали ко мне с каким-то портфелем… Как он мог оказаться в седьмом шкафу с левой стороны? Не понимаю.
