– Ася не девка. Следи за языком! – сам не замечаю, как взрываюсь из-за простого слова. Сам стольких и девками называл, и бабами, и ещё как похуже. Но Асю так называть никому не позволю.
– Не девка. И не шалава, которая из-за денег прыгнет тебе в постель. Что ты сделал, чтобы её получить? Угрозы или шантаж?
– И то и другое, - произношу сквозь зубы, не желая откровенничать. – Это не важно. У нас свадьба скоро, ты приглашен.
– Это важно, потому что из-за твоей девчонки Арина мне мозги выебет. Ася практически самый близкий для неё человек. И как мне с этим быть?
– Скажи не лезть. Бабам вообще нечего в мужские дела лезть.
– А Веру ты давно знаешь? Арина ещё норовистей. Просто сделай так, чтобы это не всплыло.
Да, если Арина хуже Веры, то лучше её вообще не трогать. В идеале, потому что девушка Клыка и не мне лезть в их отношения. Как и не им в мои. Но Вера, хоть и была смирной и тихой, но Пулей вертела хорошо. Не специально же, не для выгоды или подстав. Просто проявляла свою заботу и истерику таким способом. И если мне, казалось бы, это выносом мозга, то Пуле подходило. Он больше бесился, когда с ним не говорили и молча обижались. А по мне, так лучше пускай дуется, чем лезть куда не стоит. Как Ася.
Правду отец когда-то говорил, обучая, как вести себя с девушками. Он постоянно повторял, что каждая девушка, абсолютная каждая, выносит мозги. Истерит, обижается, высказывает недовольство. Просто у каждой бабы свой способ: кто-то швырялся вещами, другая молчала, а третья заставляла город перерывать в её поисках.
Мать так всегда делала. Ссорилась с отцом из-за его поступков, а потом уходила в город. Не говорила, что уходит от него, не собирала вещи и не рассказывала, как отец испортил ей жизнь. Отец никогда не знал, эта ссора пройдёт гладко или ему придётся с собаками искать по всему городу её. Она могла уйти на час или день или неделю, смотря насколько накосячил отец. Когда я был маленьким брала с собой, потом давала выбор. Я позже понял, зачем эта вся поебень.
Им нужно было время, чтобы обдумать всё, наедине с собой. И решить – скучают ли они друг за другом или нет. Отец всегда срывался за ней, всегда. Даже если час назад орал, что она его довела. Своеобразная истерика и вынос мозга. Но отцу подходил.
Я бы не искал. Пускай гуляет и беситься, а потом всё равно вернётся. Хотя с Асей такого допускать нельзя. Эта не вернётся. Но Ася не моя мать, а я не отец. У нас всё будет совсем по-другому.
– Так откуда Арина знает о Баширове?
– Я не скажу. Прости, Зверь, но это её тайна. У неё всё довольно хреново было в жизни, особенно с семьёй. Как у меня, впрочем. Поэтому если сможешь её разговорить – пожалуйста. Но её тайны сдавать не буду.
– Справедливо.
Я бы сам не рассказал тайны Аси, даже лучшему другу. Потому что это проявления тех крупиц доверия, которые нужно беречь.
– Клык, я в твои дела не лезу. Но пораскинь мозгами. Позволишь Арине вести себя свободно всегда – огребёшь проблем. Я пойму, пацаны поймут. А конкуренты только слабину почувствуют. Какая-то гнида решит, что твоя девка слишком норовистая*.
Клык кивает, задумываясь. Мы двигаем в сторону кухни. Если уж хочу докопаться до истины, то нужно делать это сейчас. Действовать на опережение.
– Зверь узнал о моей аллергии и заказал доставку.
Слышу, как Ася рассказывает подруге о покупке продуктов, и меня разрывает от удовольствия. Она буквально хвастается моим поступком, выставляя в хорошем свете. Мелочь, но отлично показывает отношение Аси.
Внутри вкусно пахнет блинчиками и молоком. Я подхожу к девушке, оставляя мимолётный поцелуй на щеке. Она напрягается под прикосновениями, но больше ничем не выдаёт. Учиться, свыкается. Ворую свежий блинчик и с наслаждением откусываю.
А Клык тем временем поворачивается к Арине:
– Арин, надо серьёзно поговорить.
Поэтому даже киваю ей на прощание. Если Арина научиться вести себя правильно, то сможет выжить в нашем мире. А потом даже какую-то часть подмять под себя, если нишу найдёт.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– И что ты творишь? – разворачиваюсь к невесте, которая ищет пути отхода. – Думала, твоя подружка поможет тебе?
– Нет, - голос дрожит, глаза на мокром месте. – Она спросила, я ответила. Или мне про любовь до гроба рассказывать? Так вот, Дамир, я тебя не люблю. Никогда не полюблю, понял? У нас договор, и я ему следую. На этом всё. Хотел меня себе – так я согласилась. А врать подруге о нашей истории не собираюсь. Никому не буду. Пускай все знают, что Зверь жену себе шантажом и угрозами получил.
– Асель, фильтруй слова, - рычу, стараясь не сорваться. Не вжать наглую девчонку в стену и взять прямо сейчас. Вытрахать из неё всю спесь. Заклеймить и подчинить себе. – Ты слишком много на себя берёшь. То смиряешься с моими условиями, то снова начинаешь перечить.
– Говорить правду, не значит перечить.
Она плачет. Крупные слезинки стекают по бледному лицу. Она даже не пытается их стереть или скрыть. Смотрит на меня с вызовом. Ждёт моего шага. А я разрываюсь между желанием утешить и наказать за такие выходки.
– Ася.
– Ася, - она едва заметно усмехается, повторяя своё имя. – Двадцать три года Ася. И знаешь что, Зверь? Ты купил меня, я твоя. Вещь, за которую кругленькую сумму заплатил. Я стану твоей женой, ты добился своего. Но я не обещала любить тебя, в душу пускать. Ты можешь быть моим хозяином, пожалуйста. Но дальше тела тебе не пробраться.
Выпаливает на одном дыхании, выкручивая каждым словом. Губы дрожат, мокрые от слёз. Обхватывает себя руками, но прямо смотрит на меня. А затем уноситься наверх, громко хлопая дверью.
А у меня внутри демоны пляшут. Подначивают, чтобы я за ней бросился.
Другие говорят дать остыть. Желание поставить девчонку на место горит внутри, растекаясь по венам.
Мне хочется нутро себе вырвать, чтобы успокоиться. Чтобы, блять, не слышать назойливый шёпот демона, который подсказывает отпустить девушку.
Дать Асе уйти.
Не смогу.
Легче себе пулю в висок пустить, чем без неё остаться.
Глава 17.. Асель
Сквозняк вырывает дверь, и та с грохотом закрывается. Отлично, теперь выгляжу совсем истеричкой. У меня всё клокочет внутри, будто снаряды взрываются.
Я двигаю комод к двери, вкладывая всю силу и злость. В руках ключ, который Зверь забыл в замочной скважине. Проворачиваю дважды, закрываясь. Знаю, что мужчину это не остановит. У него тысячи дубликатов и спецы, которые умею вскрывать дверь за считаные минуты. Поэтому нахожу в сумке старые ключи от родительского дома, куда больше не вернусь. И втыкаю ключ в замочную скважину, крутя. Слышится хруст, и у меня в руках остаётся только обломок.
Отлично, Зверь не сможет попасть внутрь. Не достанет меня, не так просто. Одной операцией купил меня, а теперь пускай помучается, постарается хоть каких-то усилий приложить.
Я знаю, что сама загнала себя в ловушку. Теперь никуда не выбраться. Но в комнате есть фрукты и бутылка воды. Не впервой обходиться минимумом. Когда из дома съехала, тоже перебивалась. Пока Арина не пустила меня к себе жить, ещё и на работу устроила. Всем мне помогла.
И сейчас пыталась. Бесстрашно выступила против Зверя, предлагала обмен. Я знала, что это безрезультатно. Его не деньги интересует, а меня получить. Сломить, переделать под свои принципы. Слепить жену, которую он себе хочет. Только я не такая.
Я сама разрушила свой план притворяться идеальной. Отстрочила его, ну и пусть. Обида и боль не дали мне смолчать, прорываясь наружу. Я всё сказала ему, всё о чём думала это время.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Зверь вёл себя так, будто я радоваться должна. Такой мужчина и обратил на меня внимание. Может, Арина была права, опасаясь красивых мужчин. Они всегда думали, что им всё сойдёт с рук, что любая будет рада быть с ними. А если не рада, то просто играет.
