– Из какого бара? – без тени удивления и очень спокойно задал он ответный вопрос.
– Из хозяйского, естественно. Из-за тебя горничную уволили, между прочим. Пари держу, ты входил в дом через заднюю веранду.
– Вот ты такая умная, с тобой поговорить – чистое удовольствие. Сама все знаешь, сама все рассказываешь. Сразу видно мэтра детектива.
– Если уж ты хочешь беседовать на иностранным языке, то женский род будет – мэтресса. Но ты торопишь события, я пока еще только учусь.
А вот Иван французскому не учился, поэтому не знал, что слово «мэтресса» на этом языке означает прежде всего «любовница», а потом уже все остальное. Я просто отбрехалась, вот и все.
– А я пока только мучусь, – в рифму продолжил Иван. – Знаешь, как тут тоскливо. Делать абсолютно нечего, только следить, чтобы никто посторонний на участок не пролез. Откуда же он пролезет, если моя халупа прямо у входа стоит? Это помимо того, что вокруг всего поселка – своя ограда и охрана на входе. Всего и радости – отлучиться на полчасика в поселок и купить пару банок пива.
– Все так, – согласилась я, – только в данном случае твоя хата с краю.
– В каком смысле?
– В прямом, солнце мое. Северный участок ограды совпадает с общей. А за ним – рощица, овраг и все прочее. Я тут много гуляла в свое время, помню окрестности-то. Еще когда и поселка никакого не было, а несколько профессорских дач стояло.
– Так с тех пор все изменилось.
– Не уверена. Только что слышала около дома два женских голоса. Домработница уволена, я здесь, в доме – только Елена Сергеевна. Допустим, один из голосов ее, тогда чей второй?
– Вот в том-то и дело, – вдруг перешел на шепот Иван, – что здесь происходят странные вещи. Я прошлый раз пытался тебе сказать, но нам помешали. А теперь, кажется, мы одни. Послушай, здесь постоянно кто-то появляется, но я не вижу, ни как они входят, ни как они выходят.
– Они?
– Я не знаю, кто это, даже не могу понять, мужчины или женщины. Появляются не каждый день, но только тогда, когда в доме никого нет.
– Как это – никого? Куда может уйти Елена Сергеевна? Она же дома всегда.
– Так это считай – никого нет. Она из дома почти не выходит. Только когда хозяин возвращается, он иногда вывозит ее на прогулки или сюда, к пруду. Без него она сиднем сидит в своей коляске.
– Ты видел?
Иван немного смутился.
– Ну-у… в общем, когда я заходил… иногда, то в доме никого не было. Домработница ведь уходила в магазин, на рынок, в аптеку. Так вот, в доме при этом было абсолютно тихо и все двери закрыты.
– А ты не боялся, что Елена Сергеевна накроет тебя с поличным?
– Нет. К кабинету нужно подниматься еще на полдюжины ступенек со второго этажа. И пандуса там нет.
– И после этого ты будешь утверждать, что не заходил в дом?
– Ну, милая моя, там же иногда что-то делать нужно. Мне хозяин периодически оставляет список поручений: лампочку поменять, гвоздь забить, кран починить…
– И ты все это умеешь?
– Представь себе.
– Не представляю. Во время нашей совместной жизни ты всегда советовал мне вызвать мастера или самой постараться наладить быт.
– Да? Не помню. Но здесь мне за это приплачивают. Когда деньгами, когда натурой.
– То есть?
– Ну, продуктами, всякими мелочами. Слушай, ты все время сбиваешься на ерунду. Я пытаюсь тебе объяснить, что здесь происходит нечто странное, а ты выясняешь наши отношения в прошлом веке.
– Тогда давай по порядку. Что именно странного происходит? Тебя довольно трудно понять: то в доме никого нет, то туда кто-то приходит.
– Один раз я зашел по какому-то делу и услышал в гостиной голоса. Очень тихие, даже не разобрать, мужчины или женщины и сколько их. Потом шаги в сторону веранды, задней. И тишина. А потом я услышала, как коляска Елены поехала сверху вниз и решил на всякий случай смыться. Я ее боюсь.
– Почему?
– Не знаю. Она как глянет – у меня мороз по коже бежит. И вообще я калек не люблю. Тут есть еще один – наполовину калека, так к нему я бы за миллион баксов близко не подошел бы. Хорошо, что он сидит у себя в доме, только с балкона иногда зыркает.
– Да о ком ты?
И тут Иван, поминутно озираясь и вздрагивая, поведал мне историю того особняка-бастиона, который стоял в стороне от коттеджного поселка. Построил его наш простой российский магнат, удививший широкую общественность тем, что как-то взял, да и уплатил родному государству налоги на сумму в миллион долларов. У него даже не фирма – государство в государстве. Богат невпроворот, при этом страшный, как Квазимодо и Кащей Бессмертный в одном лице. А жена – молодая красотка, которую он держит взаперти и практически никуда не выпускает без солидной охраны. Сам же последнее время сидит на балконе своего особняка, то ли дремлет, то ли караулит кого-то.
– И почему тебя это пугает? – недоуменно спросила я.
– Не только меня: весь поселок. Не этот, буржуйский, а обычный, который в паре километров отсюда. Тамошних жителей ни за какие деньги не заставишь к этому особняку подойти, они утверждают, что люди там просто пропадают. Нанялся, допустим, парень охранником – и пропал. А родным отвечают, что его перевели в Москву, на фирму. Или девушку в горничные взяли – так ее больше никто никогда не видел и не слышал.
– В милицию нужно обращаться с такими проблемами, – сказала я, закуривая очередную сигарету. – А то устроили тут Бермудский треугольник местного разлива. Да и пить, кстати, надо меньше. Это я не о тебе, а о жителях поселка.
– Между прочим, одна баба оттуда в милицию обратилась. С заявлением о пропаже дочери. Через два дня ее дом сгорел, причем, что характерно, вместе с нею. И твоя замечательная милиция все это похерила, списав на несчастный случай. А дочку, естественно, никто и искать не стал.
Если честно, я даже не знала, что Ивану на это все ответить. Буйной фантазией он никогда не отличался, суеверным не был, и уж если напивался, то сначала буянил, а потом просто вырубался. То есть вел себя вполне адекватно. Все эти страшилки были совершенно не в его духе и стиле, тем более что звучали абсолютно неправдоподобно. Всем известно, что в год у нас без вести пропадает примерно сорок тысяч человек – это по официальным данным. А пожаров случается раз в десять больше, в том числе, и с человеческими жертвами. Только связывать эти два явления в логическую цепочку было несколько странно. Для нормального человека, естественно.
– А ты хозяину об этом говорил? – осведомилась я, просто чтобы хоть что-то сказать.
– Зачем? Мне положено сторожить дом и участок, вот я и сторожу. А что происходит за его пределами, меня касаться не должно. Сама же сказала: моя хата с краю.
В этот момент в доме хлопнула парадная дверь и раздались мужские голоса и шаги, явно направлявшиеся в нашу сторону. Судя по всему, Павел с Андреем вышли проветриться. Иван тоже это услышал, по-моему, еще раньше, чем я, потому что в следующую секунду рядом со мной на качелях уже никого не было, точно мне все это приснилось.
– Светуля, ты что тут грустишь у пруда в гордом одиночестве? – весело спросил Павел, подходя поближе. – Скучно тебе с нами?
Впервые он назвал меня этим уменьшительным именем, и я невольно вздрогнула. Так называл меня только один человек, прежний хозяин всего этого великолепия, человек, которого уже больше года не было в живых. А память никак не хотела его выпускать. Будь она неладна, эта самая любовь до гроба и за ним!
– Просто думаю, – как можно спокойнее ответила я. – Как и положено по инструкции: о светлом и радостном. В частности, о вашем с Андреем карьерном росте.
– Он тебе не нравится?
– Старик, она просто еще не привыкла, – вмешался Андрей. – Был майор, все нормально, а тут – раз, и подполковник. А ты так вообще полковник. Настоящий.
Несмотря на некоторую пафосность момента я невольно фыркнула. Во-первых, Андрей был в крайне веселом расположении духа, а это случалось довольно редко, но всегда очень заразительно действовало на окружающих. Во-вторых, я тут же вспомнила бессмертный шлягер нашей Примадонны и окончательно развеселилась.
– Ну вот, совсем другое дело, – тут же констатировал Андрей, садясь рядом со мной на качели и по-хозяйски притягивая меня к себе. – Пашка, я этой девушке предложение сделал, представляешь? И она не сказала «нет».
– Поздравляю, – довольно сухо отозвался Павел, усаживаясь в пластмассовое кресло возле качелей. – Только развестись не забудь.
Веселость Андрея, однако, была совершенно непоколебима. Чем это объяснить, я не знала, поскольку сталкивалась с таким явлением впервые за все время нашего знакомства.
– Не забуду, не бойся. На следующей… нет, через десять дней идем подавать заявление в загс.
Тут уж я, что называется, «выпала в осадок». Какой загс, если у него в паспорте уже стоит соответствующий штамп о браке с другой женщиной? Перепил, что ли?
