ко мне и попробуй забрать мою душу. Хочешь вытащить из меня душу, я твою душу сам вытащу этой скрепкой, — орал я ему и вопли мои походили на гневную матерную тираду из старенького фильма времен видеосалонов.
Меня было сложно угомонить. Как говорит Маша в таких случаях “Хомяк расправил плечи”.
— Маленький тупой школьник! — кричал я в ледяном безмолвии пластилинового сооружения. — Ты смог построить хорошую крепость? Умница, Максик! Теперь научись переходить через дорогу и смотреть по сторонам. У тебя что мозги пластилиновые! Вообще, капюшон надо снимать, если ты ни хрена в нем не слышишь. Подошел к пешеходнику? Остановись и посмотри по сторонам. Налево, направо. Идти надо было спокойно, а не бежать, как придурок!
Не знаю, что там понял или не понял из моего монолога Максик, но он внезапно воспарил к потолку, завис там на мгновение и стремительно полетел на меня. Я вжал голову в плечи, ощущая себя мышью полевкой на которую летит орел.
Физиономия Максика в капюшоне то и дело принимала вид то трупный, то вполне себе живой. И ещё призрак выставил руку, как это делал капитан Америка, видимо, чтобы ускориться. Я понял, что бежать некуда. Мне оставалось только зажмуриться.
Призрак влетел мне в грудь и пролетел насквозь.
Ледяной холод сковал мой желудок и печень. Чувство было такое, будто я сожрал весь Машин запас мороженого из холодильника. Колени мои подкосились, Я был уверенный, что падает только моё тело, а душу Максик из меня вытащил. Но кажется, душа ещё оставалась в моем теле. Я поднял с земли выроненный Эскалибур — кусок выпрямленной скобочки и побежал на призрака.
Максик довольно беззаботно наворачивал круги над колодцем, словно мотылек возле лампочки. Заприметив меня, он принял вертикальное положение и снова помахал рукой. Его рожа опять истекала кровью, а из черепа лезли мозги.
— Помоги мне, — равнодушно попросил он голосом лишенным жизни.
И тут я проткнул его железной скобкой, оттянул оружие назад и рубанул наискось. Металл пробивал призрачную плоть со звуком меча Джедаев. После каждого удара из призрака с шуршанием сухих завтраков высыпалась огромная порция белых опарышей.
— Мешок с дерьмом. Получай своё, — воинственно прошептал я.
Призрак подлетел к потолку. Полет его теперь был рваный, нервный. Кажется, поганец потерял много опарышей и теперь характеристики его летучести значительно ухудшились? Целая гора выколоченных мною опарышей обиженно шуршала в паре метров от меня.
Призрак завис над потолком.
Я попятился сначала к выходу, но понял, что не успею добежать туда. Максик точно догонит меня там и на этот раз вытащит из меня душу.
Нужно бежать на верхний этаж, — понял я и побежал. Я не смотрел наверх, весь сосредоточившись на конечной цели — круглой лесенке ведущей наверх. Я слышал шелест осенней куртки Максика. Хищной птицей призрак несся по воздуху вслед за мной.
Думая, что это отвлечет его внимание я заорал
— Твои мама и папа, Максик, любили тебя. Твоя пластилиновая крепость заняла первое место. Что тебе еще надо?
Я заскочил на лестницу и побежал наверх. В нескольких местах пластилин был такой тонкий, что мои ноги провалились и я чуть не сорвался вниз. Я бежал и продолжал орать, потому что так было почти не страшно. Выговаривая все это Максику, я ощущал себя взрослым, который разъясняет прописные истины тупоголовому школьнику
— Просто тебе нужно успокоиться с миром и перестать убивать несчастных водителей. Если ты не знал, для этих целей у нас есть ГИБДД.
Наверху лестницы я остановился отдышаться и оглядеться. Как оказалось, призрак все это время не летел за мной, а стоял рядом с кучей опарышей. Там он собирался с силами. То есть собирался с опарышами. Они залезали в него и занимали места как пассажиры в “Боинг”, готовый к взлёту.
— Слышь ты? Успокойся! — крикнул я. — Прости людей и жить станет намного проще!
Раздалось глухое повизгивание. Будто маленькую собаку закопали живьём. Я присмотрелся. Из глаз Максика не переставая текла кровь.
Мне не хотелось жалеть маленького злого призрачного поганца и тем не менее на душе отчаянно заскребли кошки. Это Максик так плачет, — понял я. — Это жалостливое повизгивание — плач призрака.
Видимо, все опарыши заняли места под одеждой Максика. Лицо его побелело. Возмущенные черви полностью перекрыли его лицо и повторяли его черты. С расстояние это было похоже на то, что у призрака на лице появилась посмертная белая пластилиновая маска.
Максик уже не плакал. Теперь он точно был готов вытащить из меня душу.
У меня оставались лишь мгновения, чтобы что-то предпринять. Я выскочил на площадку второго этажа крепости. Бросился к башенке с торчащими огромными спичечными головками. Мой меч — скрепка перекрыл отверстие. Теоретически Максик не должен был пролезть сюда через металл, которого боятся призраки, если верить сериалу.
Я взглянул вниз. Максик кружился там, похожий на летучую мышь с человеческой головой.
— Так-то лучше, — пробормотал я.
У меня созрел новый план. Я посмотрел на стену. Так и есть. На башенной стене висело подобие плаката, который я соорудил, ободрав коробок спичек. Я подпрыгнул и содрал его. Подбежал к серной головке огромной спички и принялся тереть её. Спичка вспыхнула, будто ракета при запуске. От взрывной волны я отлетел к отверстию, закрытому железной скобкой. Пластилин снова смягчил падение.
Серные головки спичек загорались одна за другой. Башни пылали. Пластилин плавился и местами тоже горел. Огонь подбирался ко мне.
Я ощущал себя победителем и проигравшим одновременно. Горечь победы, вот что это значит, — думал я. Одежда на мне кое-где тлела и, вздрагивая от летевших на меня искр, я подполз к отверстию в полу и… вздрогнул.
Лицо Максика застыло в нескольких сантиметрах от меня. Железная скобка мешала ему протиснуться. Его лицо в свете бушевавшего пламени было обычным бледным лицом испуганного мальчика.
— Помоги мне, — сказал он.
Я покачал головой и прошептал
— Все что я мог, я сделал.
Вокруг трещало и выло пламя. Мне пришлось зажмуриться.
Пластилиновый пол покачнулся, проломился и я полетел вниз. Спиной я ощущал ветер, словно у меня выросли крылья.
Я летел, словно парашютист в свободном падении, а наверху, как пылающий воздушный замок разваливалась моя пластилиновая крепость. На мгновение крепость приняла вид истекающего кровью лица Максика в капюшоне.
Раздался хлопок и ошметки горящего пластилина с раскаленными докрасна изогнутыми канцелярскими скрепками разлетелись в стороны.
Я закрыл глаза, уверенный, что так и выглядит смерть…
*****
Как и все, я много раз за жизнь пробуждался от глубокого сна. Но осмелюсь предположить, что это пробуждение больше
