Сверр провожал меня своим пронзительным взглядом, но заговорить или познакомиться даже не пытался. Чему я была несказанно рада, после рассказа Сейма хотелось исключить любое близкое знакомство с данными существами. Поэтому я старательно отводила глаза, не давая мужчине опять поймать мой разум в ловушку. Но женское любопытство неискоренимо, со стороны сверра раздался характерный звон оружия и я поневоле вскинула на него взгляд. И ничего… Вот совсем ничего не произошло. Мужчина хмурился и даже злился, а я глупо улыбалась, понимая, что все мои страхи были напрасны, больше на меня черные глаза не действовали. Интересно почему? Или мне в прошлый раз просто привиделось? Да нет, сверр бы тогда не выглядел таким озадаченным. Долго я на эту тему не размышляла, своих забот хватало, чтобы еще думать о всяких нелюдях.
К тому моменту, как мы доехали до постоялого двора, Сейм пришел в себя достаточно для того, чтобы самому дойти до комнаты. И если я на свое испачканное платье надела накидку, то чем прикрыть кровь на одежде мужчины не знала.
— Не беспокойся, цветочек, прорвемся, — тепло улыбнулся мне Сейм и выбрался из кареты. Он даже порывался помочь мне, но под моим грозным взглядом только шире заулыбался.
Но в комнате его запал закончился и он чуть не растянулся во весь на полу. Пришлось самой его раздевать, обмывать и даже кормить. Наши испачканные вещи отдала служанке, что приносила еду, с наказом, чтобы к утру вещи были чистыми. Она с таким любопытством глянула на кровать, где лежал Сейм, что сразу стало понятно, кому сегодня будут перемывать кости. Но мне, на удивление, было плевать на все разговоры и сплетни, будто что‑то надломилось и заполнило душу пеленой безразличия. Я устала бояться, устала с криком просыпаться по ночам, вздрагивать от чужих прикосновений, с отчаянием ожидая вердикта короля. Хватит, я больше не позволю издеваться над собой, Ланс был прав — страх делает слабым. Я не претендую на силу и смелость, мне все еще хочется сбежать, спрятаться, еще осталось глупое желание найти того, кто всю жизнь будет защищать от всего мира. Но этому не бывать, любовь есть только в легендах, а мы живем в реальном мире, о котором боги, кажется, забыли. Что мне готовит грядущее? Хорошее? Смешно. В моей жизни его было так мало, что даже такая глупышка, как я понимает, "хорошее" досталось другой девочке. Смирись — говорит разум, борись — твердит сердце, поверь — просит душа. Богиня! Я прошу тебя, хоть раз откликнись и подскажи, кого из них слушать? Но ты молчишь. Ты никогда не говорила со мной, даже когда я была на грани. Но я верю, что ты бы ответила мне, если бы не покинула наш мир. Надеюсь, тебе хорошо в древних чертогах…
Ночь мы провели в размышлениях, изредка проваливаясь в дрему. Я не спала, потому что хотела оттянуть расставание с Сеймом. За неполную неделю я успела привязаться к нему, в чем не признавалась даже себе. Мужчина тоже лежал без сна, обнимал меня, вздыхал, гладил, изредка целовал. И все это молча. Только раз он заговорил, и то скорее это были его мысли вслух.
— Как я хочу все тебе рассказать, мой цветочек. А еще сильнее забрать тебя и увезти так далеко, где нас не достанет ни король, ни сверр, ни Он. Но такого места в нашем мире нет. А за его пределы мне ход закрыт…
Что он всем этим хотел сказать, не знаю, а спрашивать побоялась, иногда лучше не искать правду, а довольствоваться сладкой ложью. Под утро мы забылись тревожным сном, почему‑то он был у нас один на двоих или это очередные мои фантазии?
У ворот в столицу была небольшая очередь из карет, не говоря уже о телегах с крестьянами и купеческих караванов. Но на моей карете был герб, а значит, мы пристроились в очередь за другими, не менее высокопоставленными лицами, всем остальным пришлось нас пропустить.
— И этот здесь, — раздался недовольный голос Сейма неподалеку со мной. Я нашла взглядом своего мужчину, отдых ему пошел на пользу и выглядел он намного лучше, разве что неестественная бледность напоминала о вчерашнем приступе. Сейм же не сводил глаз со сверра. Как и вчера, красавец — брюнет находился чуть в стороне от ворот и делал равнодушный вид. Сегодня он был без коня, и его можно было принять за обычного стражника, сверр сменил парадную экипировку на что‑то менее заметное, но вот его коса до пояса все портила, выдавая в нем представителя другого народа. Но что удивительно, люди на него не глазели, одаривали равнодушным взглядом и ехали себе дальше после уплаты въездной пошлины. "Вероятно, в столице сверры слишком частые гости, чтобы обращать внимание на одного из них", — подумала я и почти в ту же секунду забыла об этом мужчине, потому что мое любопытство было направленно на одну знатную дамочку. Ее карета стояла в очереди как раз перед нами, и до вожделенных ворот ей оставалось всего три транспортных средства. Но дамочка ждать то ли не захотела, то ли просто устала, поэтому, выскочив из кареты, направилась к стражникам, невзирая на уговоры супруга. Я заинтересованно провожала взглядом эту странную парочку, жена решительно шла вперед, молодая, симпатичная, одетая в дорогие и модные одежды, а ее супруг семенил за ней следом и вздыхал, уговаривая свою "козочку" одуматься и вернуться в карету. Мужчина был явно старше, но вполне приятной внешности. Так удивительно было наблюдать за супружеской парой, ведь супруг мог приказать, ударить молодую женщину и никто бы не вступился, потому что это его право. Но он только уговаривал, слегка улыбаясь, а когда она высказала все, что думает о стражниках и порядках, подхватил ее на руки и под ее возмущенные вопли унес обратно в карету. Они еще не дошли до нее, когда у дамочки коренным образом сменилось настроение, она уже обвивала шею мужа руками и млела от его слов, которые он нашептывал ей на ухо. На сердце разверзлась тоска, мне тоже хотелось простого женского счастья. Мне даже не надо любви, пусть будет уважение, дружеское участие и никакого насилия, я им насытилась настолько, что одна мысль о боли вызывает у меня холодный пот. А ведь мне еще рожать детей. Смогу ли я? Выдержу?
— Все наладится, малышка, — шепнул Сейм одними губами, почти заглядывая в окно моей кареты. Я улыбнулась ему уголками губ, не рискуя на людях расточать любезности слуге. Пора вспоминать, кто мы есть и кем никогда не будем, как бы горько не щемило сердце. Кареты продвинулись, я откинулась на спинку сидения, прикрывая глаза, еще полчаса и мы окажемся в этом демоновом городе, где меня ничего хорошего не ждет. Пойти что ли тоже покапризничать и покричать на стражников? Представила, как они будут смеяться над такой воинственной пигалицей, как я, скривилась и решила никуда не ходить, чтобы не позориться.
