Когда Елисава вместе с сестрами и челядью вошла во двор, навстречу им с крыльца сбежал Ульв сын Регнвальда. Вид у него был возбужденный, скорее встревоженный, чем радостный, и Елисава мельком подумала, не явилась ли к ним, в придачу к немцам и царьградскому обозу, какая-нибудь шальная, не связанная договором печенежская орда.
Но она не успела как следует вылепить эту мысль, ибо ее заметил Ульв. Он остановился и, махнув рукой, крикнул:
— Эллисив! Слышала новость? Как раз для тебя! Харальд вернулся!
Женщины вокруг ахнули, а Елисава застыла, как будто вмиг превратилась в ледяной столб. Ей стало жарко и холодно разом, мир покачнулся. То, что сказал Ульв, находилось в невероятном соответствии с тем, что она принесла в себе. Он только назвал по имени ее впечатление. Харальд!
Харальд!
Это был он! Тот, кого она только что видела! На свете просто не может быть два таких человека! Высокий, с рыжеватыми бровями, из которых одна выше другой… Весь его вид, осанка, повадки, меч, пояс, гордая самоуверенность в каждом слове и движении — во всем был виден он, потомок норвежских конунгов, завоеватель Страны Сарацин, опора и угроза византийского престола. Может, она и сама догадалась бы, если бы не была убеждена, что он за морями… И если бы у нее в распоряжении было побольше времени…
А вот он почему не догадался? Он-то каким дураком себя выставил! Встретил девушку, к которой сватался, и не узнал! Да к тому же еще наговорил ей такого, за что сам свернул бы шею любому другому.
И Елисава, уцепившись за плечо Буденихи, вдруг расхохоталась на весь двор. Люди оборачивались, не понимая, что так развеселило старшую Ярославну, а она все смеялась, свободной рукой смахивая слезы со щек. Все-таки лучше смеяться, чем стоять с глупым видом.
Глава 5
Поднявшись в терем, Елисава хотела первым делом пройти к матери, но боярыня Любава Прозоровна многозначительно указала ей на закрытую дверь и погрозила пальцем: там был князь. Не обращая внимания, Елисава потянула за литое бронзовое кольцо и вошла в горницу, убранную со всей роскошью, которую могли предоставить умельцы Руси, Скандинавии, Ирландии, Византии и Востока. Здесь действительно находился князь Ярослав: сильно хромая и опираясь на посох с серебряным набалдашником в виде львиной головы, он расхаживал перед сидевшей на лежанке княгиней Ингигердой. Между родителями происходило бурное объяснение.
— Это ты мне советовала! И как я теперь буду выкручиваться, скажи мне, как? — говорил Ярослав, но при звуке заскрипевшей двери умолк и с гневом глянул на вошедшую.
Однако при виде старшей дочери он изменился в лице: не то чтобы обрадовался, но признал, что она имеет право находиться здесь. И это вмиг открыло Елисаве, о чем сейчас шла речь.
— Вы знаете, да? — слегка задыхаясь, воскликнула она. — Он вернулся! Это правда, я его видела!
— Надо же, ты успела его повидать? — Княгиня Ингигерда сразу поняла, о ком говорит дочь, и усмехнулась. Несмотря на то что разговор, похоже, был тяжелый, она не теряла самообладания и даже сохраняла свой всегдашний, уверенный и немного насмешливый, вид. — А нас он не спешит навестить. Значит, он по-прежнему тебя любит?
— Любит! — с издевкой и негодованием одновременно фыркнула Елисава. По-прежнему! Любит! Да разве можно назвать любовью его давнее сватовство?! А также то, что случилось сейчас в роще!
— Кто ему позволил видеться с моими дочерями без моего ведома? — возмутился князь Ярослав. — Пока еще только я вправе решать, с кем и как им видеться, что бы он там себе ни воображал! Кто его к вам пустил? Почему мне не сказали? Но если он все-таки здесь был, то мог бы зайти поприветствовать и нас! Харальд всегда был наглецом, а теперь, должно быть, вообразил себя такой важной птицей, которой никакие законы не писаны!
— Его здесь не было, он сюда не приходил, я видела его в роще! — закричала Елисава, перебивая отца и стараясь заглушить этот поток возмущения, больше похожий на брань. — И он не любит меня, он меня даже не узнал! Ну и глупый же вид у него будет, когда он увидит меня здесь.
— Это хорошо! — весело ответила княгиня Ингигерда. — А то твой отец боится, что глупый вид будет… у кого-то другого!
Княгиня не могла выставлять мужа дураком перед собственной дочерью, однако не понять ее намек было трудно.
— У тебя! — с досадой ответил князь Ярослав, которому гнев мешал рассуждать здраво. — Это ты мне насоветовала! Зачем только я тебя послушал!
— А затем, что никто другой не дал тебе совета получше! — ничуть не смущаясь, отозвалась княгиня. Она вообще никогда не жалела о прошлых решениях и поступках, ибо уважала себя и те побуждения, которые ее к этому подвели. — Кто же знал, что Харальд вдруг вернется? Я ведь не ясновидящая! Если бы он приехал не с весенним, а с осенним обозом, когда ты собрал бы подати, то все обошлось бы.
— Что случилось? — спросила Елисава, которая никак не могла уловить, о чем они говорят.
— Случилось… Теперь, если он опять посватается, придется давать еще и приданое. — Княгиня вновь обернулась к мужу.
Князь Ярослав, наконец, перестал ходить, сел на край лежанки и сжал голову в ладонях. Он был без шапки, и Елисава вдруг заметила, что в темных волосах на затылке у него светится «окошко». Отец уже не молод, а забот у него так много…
— Да что случилось-то? — повторила она.
— Мы заплатили Ульву и другим из тех денег, которые присылал на хранение Харальд, — пояснила княгиня. — Конечно, там еще много осталось, но Харальд отлично умеет считать деньги и сразу заметит нехватку.
— Христос Иисус пришел в мир спасти грешников, из которых я первый! — в отчаянии повторял Ярослав слова апостола, словно взывал о помощи к византийским иконам в красном углу. — Теперь он скажет, что я вор! Где я сейчас возьму ему это проклятое серебро? А еще приданое! Нет, раньше осени никаких свадеб!
— Я не очень-то и тороплюсь! — надменно, как будто говорила с самим Харальдом, ответила Елисава и даже подняла нос повыше. Пусть никто тут не думает, что она прямо-таки дрожит от нетерпения стать женой того, кто одиннадцать лет прекрасно без нее обходился. — И еще вопрос, хочу ли я за него выходить!
— Отлично! — насмешливо одобрила княгиня. — Если ты, князь, не совсем разочаровался в моих советах, то вот тебе еще один: не можешь расплатиться с работником, давай ему побольше работы! Пусть Харальд сам добудет то, чем мы будем с ним расплачиваться. В наше распоряжение явился такой великий воин, что было бы глупо этим не воспользоваться. Он служил императору, захватил столько земель и городов, а для нас пока ничего не сделал. Пошли его на печенегов, на чудь, на литву! Хочет он жениться на нашей дочери — пусть сам раздобудет ей приданое! Пусть докажет, что достоин ее руки.
