До стоявшего на Уолден-стрит кафе «Сонная лощина» ходу от магазина было минут пять. Дорогой мы молчали. У самого кафе Джемма спросила:
— Сядем в патио или внутри, в кабинке?
— В патио, — ответил я. — Я однажды встречался там с Гасом.
Мы выбрали столик, стоявший по соседству с тем, за которым я разговаривал с Гасом полторы недели назад. Официантка появилась мгновенно. Я попросил принести мне оладью с финиками и орешками и черный кофе. Джемма Джонс заказала оладью с корицей и яблоками и чайничек чаю.
Когда официантка отошла от столика, я увидел, что темные глаза Джеммы наполнились слезами.
— Знаете, ведь это я во всем виновата, — сказала она.
— Что значит «виновата»? Он покончил с собой из-за вас?
Она кивнула.
— В тот день, в пятницу, он уронил камеру. Разбил ее. А я не удержалась и накричала на него. Понимаете, я уже перестала думать о нем как о человеке, у которого только одна рука. В общем, я орала что-то вроде: «Если не можешь быть поосторожнее, нечего трогать камеры». — Она покачала головой. — Нашла что сказать одному из наших величайших фотожурналистов. А он посмотрел мне в глаза и ответил: «Ты совершенно права». И ушел из магазина. Больше я его не видела.
— Думаете, из-за этого он себя и убил?
Она пожала плечами:
— Конечно, на Гаса давило многое. Но я думаю, моя ругань подтолкнула его к самому краю.
— В какое примерно время это произошло?
— Когда я на него накричала? По-моему, где-то около полудня.
— Значит, то, что он покончил с собой, вас не удивило?
— Меня это потрясло. Но не удивило. Если вы понимаете, о чем я.
— То есть вы считаете, что у него имелась склонность к самоубийству?
Она покачала головой:
— Да нет, не похоже. Я знала, конечно, о том, что с ним произошло. Знала о ПСР. О том, что его жена подала на развод. Он был подавлен, иногда вел себя как параноик, и… с ним было очень трудно, мистер Койн. Но он всегда казался мне сильным человеком. Бойцом, понимаете? Похоже, я ошибалась.
— Насколько хорошо вы его знали? — спросил я.
В этот миг официантка принесла наш заказ, и мы с Джеммой Джонс принялись намазывать оладьи маслом. Она налила себе чаю, добавила в него молоко и сахар, откусила кусочек оладьи, прожевала, проглотила и запила чаем.
— Насколько хорошо я знала Гаса Шоу? — Она улыбнулась. — Очень хорошо, очень.
— Ну да, вы же каждый день работали вместе.
— И это тоже.
— Что-то еще? Вы были… кем? Любовниками?
— Думаю, мы любили друг друга, однако не… ну, вы понимаете. Он считал, что страшно виноват перед женой и детьми, да и я чувствовала себя не очень-то уютно, полюбив женатого мужчину. Так что мы себя сдерживали. Старались вести себя правильно. Это было нелегко. Мы были людьми очень эмоциональными, я и Гас. И нам обоим пришлось пережить многое. — Она тряхнула головой. — Не знаю, зачем я вам все рассказываю. Это ведь никого не касается.
— Вы сказали, что прошли через многое, — напомнил ей я.
— Гас потерял там руку, — сказала Джемма. — А я мужа.
— Простите.
— Ненавижу эту войну. — Глаза ее сузились, я увидел в них настоящую страстность. — Столько жертв. Ведь гибнут не только американские солдаты, но и несчастные, ни в чем не повинные иракцы. Страдают люди вроде меня и Гаса, его жены, дочерей и сестры, родителей моего покойного мужа, его так и не родившихся детей, и тем не менее война продолжается и продолжается.
Я обнаружил, что киваю, слушая ее.
Джемма слегка склонила набок голову, взглянула мне в глаза:
— Так что у нас с Гасом Шоу было много общего. Вы только поймите меня правильно. Человеком он был дьявольски трудным, но, наверное, я так и любила бы его, несмотря ни на что.
— Это было вашим секретом.
— Он стремился во всем поступать правильно. — Она продолжала смотреть мне в глаза. — Думаю, будет лучше, если это секретом и останется.
Я кивнул:
— Я умею хранить тайны. Вы ведь бывали в его квартире, верно?
Она улыбнулась:
— Много раз. Как бы там ни было, он почти ни с кем не дружил.
— Он говорил мне, что состоит в группе взаимной поддержки.
— Состоял. Однако я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из тех людей мог стать его другом. Мешало что-то вроде конфликта интересов, вы понимаете?
— Звучит так, точно у вас имеется на этот счет личный опыт.
— После смерти Берта я какое-то время посещала такую группу. Но во мне было слишком много гнева.
— А что вам известно о группе Гаса? — спросил я. — Он рассказывал о ней?
— Практически нет, — покачала головой Джемма. — Да он и не мог. Таково правило. То, что происходит в группе, в ней и остается. Под конец у меня появилось ощущение, что группа начала его отвергать.
— Что значит «отвергать»?
Она пожала плечами:
— Не знаю. Гас ничего конкретного не рассказывал. Я уже сказала, у меня просто возникло такое ощущение.
— Он упоминал когда-нибудь о человеке по имени Пит?
— Что-то не припоминаю. А кто он, этот Пит?
— Когда я пришел сюда на встречу с Гасом, с ним был Пит. Думаю, он тоже мог состоять в той группе. И мне хотелось бы поговорить с ним, вот и все.
— Вам со всеми поговорить хочется, да? — спросила она.
— Я пытаюсь выяснить, действительно ли Гас покончил с собой, — ответил я.
Она уставилась на меня.
— А вы так не думаете?
— У меня нет на этот счет определенного мнения, — сказал я. — Полиция пришла к выводу, что покончил. На это указывают все собранные ею данные.
Джемма нахмурилась:
— Если он не…
— Правильно, — сказал я. — Тогда получается, что его убили. И мне хотелось бы знать, есть ли у вас какие-нибудь идеи насчет того, кто мог это сделать.
— Нет, — ответила она. — Никаких.
Я вглядывался в ее лицо, стараясь увидеть признаки лжи или уклончивости — или хотя бы намек на сомнение. Джемма твердо смотрела мне в глаза.
Я прожевал последний кусочек оладьи.
— Если вам вдруг придет что-то в голову, — сказал я, — у вас есть моя визитная карточка. Позвоните мне?
— Да, — ответила она. — Конечно. Я любила Гаса Шоу. И если его кто-то убил, я хочу узнать кто. Мне совсем не нравится думать, что он сделал это из-за моих воплей.
Она взглянула на часы:
— Мне пора возвращаться в магазин.
— Расскажите, как вы с Гасом нашли друг друга, — попросил я.
— Как я взяла его на работу, вы об этом?
Я кивнул.
— Мне позвонил один из членов его группы, — начала она. — Сказал, что у них появился новичок, бывший фотограф, что ему нужна работа. Этот человек, тот, который позвонил мне, входил раньше в мою группу. А в них существует что-то вроде закона: каждый помогает своим товарищам по несчастью, чем может. Ну я и сказала: конечно, человек, который разбирается в фотографии и в камерах, мне всегда пригодится. А когда он назвал имя Гаса Шоу, я заинтересовалась по-настоящему. Я знала его работы. Гас был профессионалом. И я поняла, что он сможет помочь нам, что будет полезен для бизнеса.
— Кто этот человек? — спросил я. — Тот, кто позвонил вам?
— Этого я вам сказать не могу, — покачала головой Джемма.
— Еще один закон? Не раскрывать имен членов группы?
Она пожала плечами:
— Каждый член такой группы имеет право на тайну личности, иначе эти группы просто не смогли бы работать.
— Да, — сказал я. — Пожалуй, это я понимаю.
Я достал из бумажника двадцать долларов, положил их на столик, встал.
— Я провожу вас до магазина, — сказал я.
Джемма тоже встала, улыбнулась:
— Спасибо.
Уже у самого магазина она повернулась, чтобы взглянуть мне в лицо, и сказала:
— Знаете, о чем я вдруг подумала?
— О чем?
— Понимаете, если Гаса кто-то убил, а вы собираетесь расспрашивать людей, сомневаясь в том, что утверждает полиция, убийца ведь может взяться и за вас, вам так не кажется?
— Вы хотите сказать, что мне не стоит копаться в случившемся?
— Нет, просто… будьте осторожны, вот и все.
Я кивнул, улыбнувшись:
— Эта мысль уже приходила мне в голову.
Я заметил винный магазин, стоявший на углу улицы — по диагонали от «Минитмена», — и, попрощавшись с Джеммой Джонс, пересек Мэйн-стрит и вошел в него.
Судя по всему, в нем работал только один человек — продавец в красной рубашке, над карманом которой были вышиты слова «НАПИТКИ ПАТРИОТА» и «МАЙК».
Я протянул ему свою визитную карточку и сказал:
— Надеюсь, вы сможете ответить на пару моих вопросов.
Он хмуро вгляделся в визитку:
— Вы адвокат?
Я кивнул:
— Вы знаете Гаса Шоу?
— Гаса Шоу, — покачал он головой. — Нет, не думаю.
— Он работал в фотомагазине на другой стороне улицы, — сказал я. — Потерял руку в Ираке. Крупный такой, с рыжей бородой.
— Не припоминаю, — сказал Майк. — Постоянным покупателем он не был. Постоянных я всех знаю.
