– Нет уж, Владимир Станиславович, – отрицательно покачал головой Арсенин. – Увольте от подобной чести. У меня, знаете ли, других забот по горло. Надо как-то до родных берегов и самому добраться, и людей своих довести. Да и кораблик мой со всем экипажем в плену у бриттов совершенно, кстати, противу закона обретается. Так что мне надо не на войну время терять, а вызволением своих людей заниматься.
– К слову, о ваших людях, – хитро прищурился подполковник. – Вы, верно, слегка запамятовали, но ваши преторианцы на родных просторах в бегах числятся. Если кто и обрадуется их возвращению, то только полиция и жандармский корпус.
Арсенин зло дернул желваками, но на реплику отвечать не стал и выжидательно посмотрел на Кочеткова. Тот, игнорируя гневные взгляды визави, продолжил как ни в чем не бывало:
– Вот если бы эти достойные сыны Отечества вслед за вами оказали бы Родине помощь, то я бы мог гарантировать, что после выполнения возложенной на меня миссии они будут амнистированы. Опять же «Одиссей» и команду проще вызволять, имея за спиной всю мощь Российского МИДа, чем одну только шведскую фирму. О людях мы поговорили, теперь о вас. Как я уже обмолвился, ваше участие в угоне бронепоезда для англичан не секрет. Учитывая всеобщий бардак, новости разлетаются по Африке с неимоверной скоростью, и я не уверен, что, опираясь только на помощь буров, вы сумеете добраться домой целым и невредимым. Тогда как, используя возможности Генштаба, я бы мог обеспечить ваше безопасное возвращение.
– Мда-а-а… – задумчиво протянул моряк. – Похоже, что деваться мне некуда и придется соглашаться. Но все же, Владимир Станиславович, почему я? Ведь я человек не военный. Если что хорошо и умею, так это суда по морю водить, а в глубине Африки ни того, ни другого в наличии не наблюдается.
– Во-первых, я вас знаю как очень порядочного и ответственного человека. Во-вторых, и оно же во-первых, вы удачливы. А наличие такой субстанции, как удача, в нашем окаянном ремесле много чего значит.
– Скажете тоже – удачлив, – горестно хмыкнул Арсенин. – Пароход потерял. Сам еле жив остался. Что завтрашний день готовит, даже предположить не могу.
– А если взглянуть на это под другим углом? – участливо улыбнулся Кочетков. – Судно и экипаж нельзя считать потерянными окончательно. Они просто временно находятся вне вашего доступа, но есть возможность их вернуть. Еле живы остались, говорите? Но ведь живы же? И из-под петли ушли, и через линию фронта спокойно перебрались. Да не с пустыми руками, а с прибытком. Тогда как ваш обидчик – Перси Скотт отдал Богу душу.
– А я здесь при чем? – нахохлился Арсенин. – Я того коменданта и пальцем не тронул…
– Конечно, конечно, – покладисто кивнул Кочетков. – Вы ни при чем. Его ведь ваш абрек зарезал.
– И с чего вы это взяли? – с глухим раздражением произнес Всеслав. – Что его вообще кто-то резал? Да и про то, что англичанам о моем участии в угоне бронепоезда известно, тоже небось сами придумали?
– Насчет «зарезал», тут все просто, – пожал плечами подполковник. – Доводилось мне отчет о вскрытии его высокоблагородия читать. А про бронепоезд – птички напели. Я уже говорил однажды, здесь очень информированные птицы попадаются, нужно только уметь их слушать. Но это все дела вчерашние, а ныне я все же хотел бы узнать ваше решение. Будете ли вы со мной работать или отправитесь в одиночное плаванье?
– Буду, – недовольно проворчал Арсенин и повторил: – Буду, куда ж мне деваться-то… А теперь поведайте, чем все же мы будем заниматься и какая цель является конечной?
– Отлично, – с едва заметным облегчением выдохнул генштабист. – А что до целей наших, то слушайте внимательно…
Глава четвертая
22 февраля 1900 года.
Лагерь Нортумберлендских фузилеров
– Ты уже поел, красавчик?
Услышав голос Хорсвилла, Арсенин невольно вздрогнул. За воспоминаниями о разговоре с Кочетковым он даже не услышал, как отворилась дверь овина.
– Такому симпатяшке, как ты, нужно нормально питаться, – продолжал ворковать сержант, окатывая заключенного масленым взглядом. – А то ни взглянуть не на что будет, ни потрогать…
Арсенин хотел уже обматерить англичанина, а то и вмазать от всей души по морде, но внезапная мысль заставила его остановиться и ответить совсем не так, как хотел изначально.
– Красавчик? – Всеслав, мысленно содрогаясь от брезгливости, вызывающе облизнул губы. – Это значит, что я тебе ТОЖЕ понравился?
– Ого! – восхитился англичанин. – Это получается, что я не ошибся, и ты знаешь толк в… крепкой мужской… дружбе? – британец подошел почти вплотную и ласково потрепал Арсенина по щеке.
– Есть немного, – пробормотал Всеслав, пытаясь скрыть гримасу отвращения за натянутой улыбкой. – И вот пришла мне в голову мысль. Коль мы друг другу не безразличны, то почему бы нам, к обоюдному удовольствию, не скоротать вечерок вместе? Скажем, сегодняшний?
– Я скажу, что эта мысль и мне по душе, – скабрезно ухмыльнулся Хорсвилл. – И не только по душе… Значит, так и порешим, как сдам дежурство – сразу к тебе.
– Лучше после ужина, когда народа вокруг поменьше будет, – с деланым смущением пробормотал Арсенин. – Когда мне хорошо, я бываю громким. И мне бы не хотелось посвящать всех вокруг в интимные подробности своей жизни.
– После ужина, так после ужина, – покладисто пожал плечами сержант. – Отдыхай, красавчик! Набирайся сил, они тебе ой как пригодятся, – британец хлопнул пленника по заду и, собрав судки, вышел на улицу, даже не подозревая о том, насколько он был близок к смерти.
Время до ужина Всеслав большей частью провел у зарешеченного оконца, пытаясь рассмотреть лагерь и хотя бы начерно представить себе пути отхода. Однако толком он так ничего и не придумал – палатки, стоящие вокруг сарая, перекрывали обзор почти полностью.
Как-то незаметно стемнело. Уже сменился часовой у дверей гауптвахты, уже принесли ужин, а Хорсвилл так и не появился. Арсенин начал понемногу беспокоиться, что его замысел не удастся, когда за окном послышался голос сержанта, требующего от часового открыть дверь. К удивлению Всеслава, солдат безропотно подчинился, и через мгновение после скрипа замка любвеобильный англичанин ввалился внутрь. Дождавшись, пока дверь за ним закроется, британец шагнул к Арсенину:
– Заждался меня, сладенький?
– Есть немного, – проворчал Всеслав. – Да погоди ты! – ладонь моряка жестко уперлась в грудь распаленному похотью британцу. – Ты часового отправь поспать. На часок. А то здесь стенки тонкие, он уши развесит, а мне оно надо? Да и тебе – тоже.
Фузилер недовольно хмыкнул, но препираться не стал и постучал в дверь:
– Болтон! Болтон, чтоб тебе черти зад надрали, слышишь меня?!
– Да, сэр, так точно, сэр, слышу, – забренчал замком солдат. – Сейчас открою, сэр!
– Погоди, не отпирай, – буркнул Хорсвилл. – Мне тут по поручению сэра Рочестера с пленником надо пошептаться… кон-фи-ден-ци-аль-но! Во! А так как тебе такие разговоры слушать не положено, сходи, погуляй где-нибудь, а через пару часов вернешься… Мы тут как раз закончим… разговаривать.
– Но, сэр… Как я могу оставить пост, сэр?
– По приказу старшего по званию, болван! Все, пошел отсюда, вернешься через два часа, понял?
– Да, сэр. Уже ухожу сэр.
Хорсвилл приник ухом к двери и через некоторое время, видимо удовлетворившись результатами наблюдения, развернулся к Арсенину:
– Ну что, теперь тебе больше никто не мешает?
– Надеюсь, что нет, – прищурился Арсенин, присаживаясь на корточки. – Иди сюда, милый, я покажу тебе, что значит любить по-русски.
Слащаво улыбаясь, Хорсвилл подошел почти вплотную. Продолжая довольно скалиться, он смотрел сверху вниз, как Арсенин расстегивает его ремень и кладет сбоку. Он улыбался долго, почти несколько секунд, вплоть до тех пор, пока Всеслав не впечатал кулак ему в пах. Коротко ойкнув, сержант схватился руками за ушибленное место и согнулся пополам. Арсенин оттолкнулся от земли и, подпрыгнув вверх, врезался затылком в подбородок сержанта. Закатив глаза, британец рухнул на пол, в то время как моряк накинул ему на шею его же ремень:
– Обычно в таких случаях говорят, мол, ничего личного, приятель, работа такая, – прошипел Арсенин, затягивая импровизированную удавку на шее англичанина. – Вот только в этот раз все немного по-другому. Ну не люблю я содомитов. Не люб-лю!
– Не убива-а-ай, – прохрипел из последних сил Хорсвилл. – Убьешь, и тебе даже капитан не поможет…
– Хочешь жить – отвечай, – чуть ослабил натяжение Арсенин. – Говори: пароль и отзыв на сегодняшнюю ночь, а также куда бы ты мог пойти ночью за пределы лагеря?
– Молния, – часто и сдавленно дыша, прохрипел сержант. – Пароль – молния. Отзыв – Девоншир… А пойти ночью я могу только к маркитантам. Ярдах в пятидесяти от лагеря тетка Черри палатку держит, спотыкаловкой торгует. Если офицеров поблизости нет, часовые пропустят. За долю, конечно.
