– Молния, – часто и сдавленно дыша, прохрипел сержант. – Пароль – молния. Отзыв – Девоншир… А пойти ночью я могу только к маркитантам. Ярдах в пятидесяти от лагеря тетка Черри палатку держит, спотыкаловкой торгует. Если офицеров поблизости нет, часовые пропустят. За долю, конечно.
– Спасибо, – удовлетворенно улыбнулся Арсенин, – ты мне очень помог. – Всеслав отпустил ремень и, поднявшись на ноги, резко ударил Хорсвилла носком ботинка в висок. Противно хрустнув, кость проломилась, и сержант, еле дернувшись, затих.
– Однако, готов, – пробормотал Арсенин, стаскивая одежду с мертвеца. – Вот только теперь еще черт знает сколько времени ждать, пока часовой вернется. Не мог он часом обойтись, не-е-ет, ему, охальнику, два подавай…
Брегет неторопливо отсчитывал минуты, и Всеслав, прислонившись к стене, даже успел задремать, пока осторожный стук в дверь не заставил его очнуться:
– Сэр! Это Болтон, сэр! Я вернулся! Вы уже закончили?
– Открывай скорее, болван, – хриплым спросонья голосом произнес Арсенин. – Давно уже закончили. Открывай да заходи сюда, помощь нужна!
Уже привычно проскрипела дверь, и часовой, подслеповато щурясь, перешагнул через порог:
– Что делать-то нужно, сэр?
– Отвечать! – рванул на себя солдата Арсенин. – Честно и без задержек! – двумя ударами в корпус и челюсть он заставил солдата рухнуть на пол. – Как отсюда до выхода из лагеря пройти? – Моряк выхватил из ножен на поясе солдата штык и приставил его к горлу противника: – Мне долго ждать?!
– Как палатки обогнете, так все время прямо, – испуганно проблеял часовой. – Там недалеко, сэр…
– Пароль – молния, – чуть вдавил штык в горло солдата Арсенин, – а отзыв?
– Девоншир, – прохрипел Болтон, отчаянно косясь на приставленное к горлу лезвие.
– Не соврал, значит, покойник, – заметил Всеслав и тут же резким движением вспорол англичанину сонную артерию. – Вот тут ничего личного, приятель. Был бы тут твой скрипучий товарищ, тогда да. А так – ничего личного…
Прицепив к ремню ножны, он вложил в них штык, и некоторое время раздумывал, брать ли с собой винтовку часового или нет? Придя к выводу, что в ночное время вооруженный солдат, бредущий к маркитантам за водкой, будет выглядеть подозрительно, он с некоторым сожалением закинул оружие в дальний угол и вышел на улицу.
Часовых у лагерных ворот он прошел на удивление просто. Стараясь не попасть под свет факелов, он пробурчал пароль и, лениво махнув рукой в сторону буша, озвучил цель маршрута: «К тетке Черри». Часовые, так же лениво напомнив ему о необходимости поделиться добычей по возвращении, выпустили за пределы лагеря. Пройдя несколько ярдов по дороге, Арсенин оглянулся и, понимая, что со стороны бивуака он уже не виден, свернул в буш, решив сделать маленький привал на какой-нибудь полянке, где можно будет рассчитать курс по звездам. За размышлениями о маршруте бегства он не заметил, как сбоку мелькнула тень, а после было поздно. Удар чем-то тяжелым по затылку отправил его в беспамятство.
Глава пятая
20 февраля 1900 года. Ледисмит
– Однако тут проблемка одна нарисовалась, – Шрейдер оглушительно хлопнул дверью и устало привалился спиной к стенке блиндажа.
– Опять триппер подхватил? – не отрывая взгляда от карт, буркнул Сварт.
– Да хрен с ним, с триппером! – возмутился Шрейдер, отклеиваясь от стенки. – Там…
– Если про твой хрен речь, то он у тебя и так всю дорогу насморочный, – довольно заржал Бенингс, разглядывая пришедшую к нему карту. – Вот сколько я тебя знаю, то, значит, насморк французский, то еще какая напасть…
– Да подавись ты этим триппером, – сплюнул Шрейдер. – Этот ублюдочный генеральчик Фрэнка с мальчишкой-корнетом арестовал!
– Ты думай, что городишь-то, – укоризненно покачал головой Сварт. – Перегрелся, так в бадейку тыковку свою дурную сунь, солдатня аккурат свеженькой принесла. За такие дела, что мы наворотили, он их в задницу целовать должон, а ты «арестовал»…
– Да что б мне в Святую пятницу к причастию не подойти! – истово перекрестился наемник. – Я там покрутился, того-сего поспрашивал. Так караульные говорят, что Фрэнк Уайту морду набил – синячище на полхари, а того капитана-толстяка, что дежурит нонче, вообще пришиб до смерти…
– Да ну, сортирные речи это все, – презрительно фыркнул Бенингс. – Пастор нам пулю льет, а вы уши развесили, – и азартно заелозил на месте. – Давай, открывайся, Сварт!
– Да погоди ты со своей игрой, – старый траппер затушил об стол самокрутку и тут же начал сворачивать новую. – Да и ты, Макс, толком говори, а не воду напрасно баламуть…
– Чё «погоди», чё «погоди»! – взвился Бенингс. – Небось шваль одна на руках, вот ты и вопишь: «Погоди!» А у меня, чтоб ты знал – флеш! Гони монету, говорю!
– Захлопни пасть, Бенингс, – скрипнул зубами Паркер, бросая карты картинкой вверх. – У меня вообще каре, да только при таком раскладе игра меня ни хрена не волнует…
– Не, парни, давайте игру добьем, а потом уж и о делах, – заметно стушевался Бенингс. – За пять-то минут ни черта ведь не изменится…
– Ты, по-моему, плохо понял, – зло прищурился Митчелл. – Я краем уха слышал, что Рой велел тебе заткнуться…
– Да все путем, Майлз, все путем! – испуганно заверещал Бенингс. – Не играем, так не играем, заткнуться, так заткнуться! Ты только на меня не смотри так!
– Как так? – опешил Митчелл. – Чем тебе мой взгляд не нравится?
– А ты вспомни, как на того борова в Кейптауне в кабаке смотрел, прежде чем его пришить? – хватая воздух ртом, испуганно икнул Бенингс. – А в той деревушке, под Дурбаном? На того задавалу из паба так же зырил, а потом шлепнул… Да ты всегда так смотришь, когда кого-то убить собираешься!
– Да-а-а? – Митчелл удивленно почесал затылок. – Вот уж никогда не замечал…
– Да заткнетесь вы или нет?! – хлопнул ладонью по столу Паркер. – Давай, Пастор, рассказывай по порядку, что там с Фрэнком стряслось и почему ты панику развел.
Шредер спихнул Бенингса на пол, устало плюхнулся на табурет и, чуть заикаясь от волнения, начал рассказ.
– Вот оно, значит, как, – скривился Паркер, выслушав наемника. – Этот ублюдок Уайт думает, что он здесь самая большая шишка и ему все с рук сойдет… Хрена! Шрейдер! Ты из нас самый шустрый, слушай и запоминай! Завтра утром тот утюг, что мы у буров отбили, в Питермарнцбург пойдет. Делай что хочешь, но нужно, чтоб ты на нем укатил. В городишке том проволочная связь имеется, вот ты сэру Робертсу телеграмму отошлешь и в ней все как есть обскажешь. Сварт! Ты сейчас…
– А чего это ты раскомандовался, Рой? – хмуро протянул Митчелл. – Тебя вроде как никто командиром не ставил?
– Тебе что-то не нравится, Майлз? – Паркер приподнялся с места и, оперевшись руками о столешницу, впился в приятеля тяжелым взглядом. – Или пока Фрэнк задом нары полирует, ты ненароком решил корону примерить?
Митчелл пристально взглянул в глаза приятелю, и хотя его револьвер находился в кобуре на бедре, а оружейный пояс Паркера валялся на кровати, злость и решимость во взгляде техасца были так велики, что затевать ссору он не решился.
– Ладно, ладно, старина, не подымай бурю в стакане, – резко сдал назад Митчелл. – Пока Фрэнка нет, ты старший. Говори, что делать.
– Спасибо за разрешение, – фыркнул Паркер, но обострять отношения не стал. – Сварт! Ты берешь Майлза под ручку, и вы вдвоем идете к генеральскому дровянику…
– Дом генерала каменный…
– Идете к этому каменному дровянику и во все зенки смотрите, где там часовые стоят, когда меняются и куда сподручней связку динамита прилепить…
– А че это я с Майлзом под ручку ходить должен?! – возмущенно буркнул Сварт. – Тоже мне, нашел профурсетку…
– Если ты не хочешь брать Майлза за ручку, он возьмет тебя за яйца! – рявкнул Паркер. – Мне по хрену, как вы будете там ходить и что делать, но чтоб к завтрему я об этой богадельне знал все и даже больше!
– Сдается мне, парни, чегой-то вы не совсем законное затеяли, – задумчиво проворчал старый сержант из взвода Дальмонта, поднимаясь с койки в углу блиндажа. – Са-а-авсем, как я погляжу, незаконное…
– Ты имеешь что-то против? – почти дружелюбно улыбнулся Митчелл, кладя руку на рукоять револьвера, в то время как Хост и Картрайт одновременно хрустнули пальцами, разминая кулаки.
– Отчего ж против? – абсолютно спокойно пожал плечами сержант. – Если вы этому прохвосту Уайту за сэра Генри и дружка вашего собрались соли на хвост насыпать, то я в доле. Уж больно хороший парнишка сэр Генри, настоящий джентльмен. Нонче таких совсем мало осталось.
Глава шестая
22 февраля 1900 года. Окрестности лагеря Нортумберлендских фузилеров
Сознание возвращалось неохотно, рывками. Нестерпимо болела голова и каждый раз, когда болевой импульс, словно испуганный заяц, отталкиваясь от затылка, прыгал к широко распахнутым, но невидящим глазам, Арсенин вздрагивал и что-то беззвучно шептал. Решив сменить ограниченное пространство на оперативный простор, боль рванулась наружу. Будучи не в силах сопротивляться этому порыву, Всеслав содрогнулся всем телом и… обнаружил себя стоящим на четвереньках на какой-то поляне и исторгающим из себя остатки британского угощения.
