Рейтинговые книги
Читем онлайн Кровавые ночи 1937 года. Кремль против Лубянки - Сергей Цыркун

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 56

Утром 26 сентября сфальсифицированное таким образом решение Политбюро легло на стол председателя Совнаркома Молотова, который, как никто другой, мог убедиться в поддельности документа. И здесь он получил возможность свести счеты с чересчур прытким Ягодой за шестинедельный унизительный домашний арест. Разыгранная летом Сталиным комедия с фальшивой «опалой» Молотова дала свои результаты. Совнарком под председательством Молотова мгновенно принимает решение во исполнение поступившего постановления Политбюро о перемещении Ягоды. Тот был ошеломлен и не мог поверить в случившееся (четырьмя днями позже в письме к Орджоникидзе Каганович будет злорадствовать: «Ягода, видимо, тяжело переживает его перемещение, но это нас тронуть не может») [190] . Глава НКВД, видимо, никак не мог понять, как при его повсечасном контроле за всеми перемещениями и контактами членов Политбюро без его ведома могло состояться такое решение. Референт Сталина Чечулин передал ему по телефону слова Сталина: «Товарищ Ягода! Наркомсвязь – дело очень важное... Без хорошего Наркомата связи мы чувствуем себя как без рук. Нельзя оставлять Наркомсвязь в нынешнем ее положении. Ее надо срочно поставить на ноги. И. Сталин». Ягода просил его оставить в системе НКВД хотя бы в подчинении у Ежова, но получил отказ [191] .

Сталин, разумеется, лукавил. Он и не думал доверять Ягоде. Тот, в свою очередь, все оттягивал уход из наркомата, каждый день приезжая в свой кабинет на Лубянке под предлогом подготовки к передаче дел. При этом он продолжал как ни в чем не бывало руководить наркоматом. К примеру, ему поступило спецдонесение о высылке административным порядком 15 тысяч немецких и польских семей из Украины в Казахстан. Генрих Ягода наложил резолюцию: «По окончании всей операции по ее итогам подготовить доклад в ЦК. Г.Я. 28/9» [192] . Обратим внимание на дату. Можно представить себе настроения Сталина и Кагановича в те тревожные дни: вроде бы решение об отстранении Ягоды принято, а он продолжает действовать как нарком внутренних дел. 29 сентября он все еще находился в своем кабинете № 410 в НКВД [193] . Тогда, чтобы подхлестнуть Ягоду, Каганович подготовил и в тот же день провел через Политбюро (опять опросным порядком) постановление «Об отношении к контрреволюционным троцкистско-зиновьевским элементам», где ставились новые задачи перед Ежовым как наркомом внутренних дел, требующие его физического перемещения в бывший кабинет Ягоды [194] .

Одновременно было принято постановление о переводе Г.Е. Прокофьева заместителем наркома в наркомат связи (фактически, как мы увидим по ходу дальнейших событий, он должен был возглавить наркомат при номинальном наркоме Ягоде). Согласно воспоминаниям жены Г.Е. Прокофьева, в последние дни Ягоды в НКВД политическое следствие взял под свой контроль Ежов через посредство Агранова: «Ягода почти отстранен от руководства. Чувствую даже по очень сдержанным словам, что Г.Е. многого не понимает и чем-то тяготится... У меня такое чувство, что Г.Е. сам начал сомневаться в правильности того, что делает. Я ему об этом сказала. Он не возражал. Я посоветовала ему подать заявление об уходе.

– Нас не увольняют, а убирают, – был ответ.

И все-таки о чем-то он имел разговор с Ежовым, о чем – он мне не сказал» [195] . Среди чекистов ходили слухи, будто Прокофьев сам просил Ежова перевести его из НКВД, ссылаясь на проблемы со здоровьем [196] . Вполне правдоподобно: он прекрасно понимал, что руководство НКВД ждет большая чистка.

30 сентября наступил нерабочий день [197] . Вероятно, Ягода рассчитывал в начале октября продолжить свои визиты в главное здание НКВД, поскольку, по некоторым сведениям, он оставил в сейфе своего служебного кабинета наворованных ценностей на несколько миллионов рублей, к тому же на счетах НКВД оставалось свыше 108 миллионов рублей золотом – очевидно, та часть изъятого в 20–30-е гг., которую чекисты «забыли» перечислить в госбюджет [198] . Но 1 октября, когда Ежов издал, наконец, приказ по НКВД № 411 о своем вступлении в должность наркома внутренних дел, заняв бывшие апартаменты Ягоды на четвертом этаже вожделенного здания на площади Дзержинского [199] , прежний хозяин кабинета № 410 ни на старую, ни на новую работу не вышел. Его отправили в двухмесячный отпуск «по состоянию здоровья» [200] , а наркомат связи временно возглавил Г.Е. Прокофьев, спешным порядком 2 октября переведенный на должность первого заместителя наркома.

О том, с каким напряжением Сталин и Каганович ожидали, когда власть над НКВД окажется, наконец, в руках Ежова, свидетельствует такой факт. Когда Ежов в качестве наркома внутренних дел представил в Политбюро предложение «о мерах судебной расправы с активными участниками троцкистско-зиновьевской контрреволюционной террористической организации по первому списку в количестве 585 человек», Каганович, не в силах сдержать радостное облегчение, прямо на этом списке поставил не вполне уместную резолюцию: «Приветствую!» – словно выплеснул радость своего приветствия новому наркому внутренних дел, сумевшему, наконец, водвориться на площади Дзержинского. Молотов под этим подписался [201] .

Будучи в отпуске, Ягода оказался полностью изолирован от своих соратников. Следует отметить, что постановление об отпуске в то время для члена ЦК являлось обязательным «с пребыванием за городом и с воспрещением ему появляться в учреждении для работы» [202] . Ягода сразу же бросился на правительственную дачу к Сталину, рассчитывая при личном приеме устранить возникшее по отношению к нему, как он считал, недоразумение. Он уже не верил в лояльность Паукера и не решился обратиться к бывшему подчиненному с просьбой. Растеряв все свое недавнее высокомерие, он попытался проникнуть на прием к Сталину через весьма скромного по должности чекиста, о существовании которого еще несколько дней назад он едва ли помнил. Речь идет о Николае Сидоровиче Власике.

Этот человек обычно упоминается в соответствии с характеристикой дочери Сталина Светланы как «малограмотный, глупый, грубый» и крайне спесивый субъект, который едва ли не с 1919 г. возглавлял личную охрану Сталина. Есть также расхожие легенды, будто в 1933 г., когда прогулочный катер Сталина близ Пицунды был по ошибке обстрелян морской погранохраной, Власик, по одной версии, своим телом прикрыл Сталина, а по другой – открыл ответный огонь по берегу из пулемета; рассказывают также, что Сталина закрыл своим телом Берия. В действительности ни Берии, ни пулемета на прогулочном катере «Красная Звезда» не было, а выстрелов с берега на нем не слышали. Имела место обычная неразбериха, что и выяснилось в ходе расследования уголовного дела № 23718 (выводы следствия ныне опубликованы) [203] . И на карьере Н.С. Власика, хотя тот действительно присутствовал на катере, этот случай никак не отразился.

Во время Гражданской войны он находился в Царицыне (где в то время пребывал и Сталин) в качестве помощника командира роты штабной охраны Рогожско-Симоновского рабочего батальона [204] . Близость к штабу, видимо, и позволила ему попасть на глаза к Сталину. Возможно, по его рекомендации Власик попал в ВЧК, где служил сначала по линии Особотдела, а с конца 20-х гг. был переведен в Оперод помощником начальника 5-го (впоследствии 4-го) отделения, которое занималось непосредственно физическим сопровождением членов правительства. Руководил отделением бывший латышский стрелок, в прошлом телохранитель Ленина А.Т. Дицкалн, а группу чекистов, непосредственно сопровождавших и охранявших Сталина, возглавлял литовец Иван Францевич Юсис. После смерти Юсиса в 1931 г. и перевода Дицкална в ГУЛаг Власик возглавил группу «ближней охраны» Сталина, однако оставался в скромной должности помощника начальника одного из многих отделений Оперода.

Именно к нему и обратился Ягода с просьбой посодействовать в попадании на личный прием в «Зеленую рощу». Власик не только отказал ему в этом, но преподнес это в докладе Паукеру в таком виде, будто Ягода хочет проникнуть к Сталину с целью совершения теракта [205] . Это событие и стало отправной точкой в дальнейшем карьерном взлете Власика.

По времени демарш Власика совпал с остроумным политическим ходом Троцкого. Узнав о результатах процесса Зиновьева – Каменева, а вслед за этим – о смещении Ягоды, Троцкий разыграл парадоксальную комбинацию, позволившую ему сполна отплатить Ягоде и за унизительное преследование троцкистской оппозиции в 20-е гг., и за скандальное «дело о типографии», по итогам которого Троцкого исключили из партии, и за гнусную оперетту 7 ноября 1927 г., когда переодетые чекисты избивали троцкистов, сорвав их демонстрацию, и за позорное выселение из Кремля 14 ноября того же года, и за полоскание имени Троцкого на «открытом» политическом процессе. Когда-то Троцкий, находясь в зените политического могущества, закрыл молодому Ягоде карьеру в военном ведомстве. Потом пятнадцать лет Ягода мстил за это Троцкому. Теперь «демон революции» решил воспользоваться ситуацией и раздавить Ягоду. В октябрьском номере редактируемого Троцким «Бюллетеня оппозиции» появилась анонимная статья «Убийство Кирова», где содержались такие слова: «Оказывается, таким образом, что десятки террористов... в течение многих месяцев разговаривали о терроре, ездили на террористические свидания, устраивали террористические совещания и т. д., и т. д. Они направо и налево рассказывали об этом, все их друзья и приятели знали, что они готовят убийство Кирова, не знало об этом... одно лишь ГПУ. И когда ГПУ, наконец, – после убийства Кирова – производит аресты, то из них ему ничего не удается извлечь. Почти два месяца следствия вокруг дела Кирова, наличие, повторяем, среди террористов агента(ов) ГПУ, три процесса – а ГПУ все еще не имеет никакого понятия о «террористической деятельности» Зиновьева, Каменева и др. Кажется, что дело происходит на Луне, а не в СССР, насквозь пронизанном сетью всесильного ГПУ...

1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 56
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Кровавые ночи 1937 года. Кремль против Лубянки - Сергей Цыркун бесплатно.
Похожие на Кровавые ночи 1937 года. Кремль против Лубянки - Сергей Цыркун книги

Оставить комментарий