У Анкудова оставалась последняя надежда – осмотреть труп кавказца. Но в морге сказали, что тело еще вчера кремировали и отправили в Нальчик, родственникам. Естественно, все вещественные доказательства пропали тоже.
Измотанный многочасовой беготней и тщетными попытками выудить хоть какую-нибудь информацию, опер пошел в СИЗО. Поговорить с бомжами, на которых эту самую мокруху и повесили. Солнце еще не село, и небо окрасилось яростным багрянцем. На улицы после рабочего дня вывалились толпы народа и целенаправленно разделились на ручейки, вливающиеся в переполненный транспорт. Анкудов чувствовал, что устал, как собака – и от беготни, и от ее бесцельности. Еще немного – и завоет, опять же, как собака. Поток людей на его пути, косо подцвеченный красным заревом, – вызывал в душе Павла волны слабо сдерживаемого раздражения. «Спокойно, селяне, земля будет нашей!» – эту поговорку он запомнил с детства, от уборщицы бабы Дуси. И тогда, в детдоме, и теперь – многократно повторенная, как заклинание, она почему-то успокаивала. СИЗО находилось недалеко от клуба «Парадиз». Опер вошел, переговорил со знакомыми дежурными. Они, видимо, еще не знали о том, что Анкудов отстранен от дел, так как без лишних вопросов провели его в камеру к задержанным.
– Я ненадолго, минут на десять, – за спиной у Павла лязгнули двери.
– Привет, начальник. Сигаретки не будет? – один из бомжей, довольно опрятного вида мужичок лет шестидесяти, поднялся с нар и подошел к нему. Тот достал початую пачку и протянул сидельцу.
– Значит, говорите, убили кавказца? – прищурив глаза, спросил Павел.
– Да, замочили суку, – ответил из угла второй.
– А как это вас, таких красавцев, пустили в фитнес-центр?
– А мы там каждый божий день то моемся, то качаемся, начальник. Можно сказать, свои люди. – Бомж криво ухмыльнулся и пошел в свой угол. Оба арестанта закурили. По их мрачному виду было понятно, что особым желанием общаться они не горят.
– Ладно, колитесь, кто вас запугал? Лаврецкие? Или, может, из полиции кто-нибудь попросил сделать жест доброй воли?
Мужики молча переглянулись и ничего не ответили.
– Постойте. Ну как же так? Вот ты, – опер ткнул пальцем в бородатого толстого мужчину в замусоленных спортивных штанах. – У тебя же должно быть какое-то к себе уважение. Нельзя так вот прогибаться до самой земли. Что ты, так и будешь всю жизнь, как заяц, – чуть что, сразу душа в пятки? Кем ты в нормальной жизни был?
– Учителем, – пробормотал бомж.
– Вот те на. Да ты прекрасно все понимаешь! Почему тогда берешь на себя эту «мокруху»? – наивно разглагольствовал перед заключенными Анкудов.
Реакция его слушателей была нулевой. По их затравленному взгляду опер сразу понял: о чем-либо расспрашивать их бесполезно и бессмысленно – бомжей запугали конкретно. Вполне возможно, даже пригрозили убить. В таких случаях люди становятся полностью беззащитными, как мухи в паутине. Они целиком теряют волю и способность соображать – без подсказки своих «пауков». Сидят и не дергаются.
Выходя из СИЗО, Анкудов уже составил в голове план дальнейших действий. Раз не осталось никаких концов, придется разрабатывать фитнес-центр. Еще днем, по дороге в морг, он наведался туда, но ничего подозрительного не заметил. Обычное заведение, все тихо, спокойно. Идея опера была рисковой, но выигрышной: вечером, ближе к закрытию, зайти, где-нибудь спрятаться и переждать внутри до наступления ночи. Авось найдется какая-нибудь зацепка.
Павел подошел к фитнес-центру и уже протянул руку к двери, как его окликнул женский, такой знакомый голос:
– Старший оперуполномоченный, подождите!
Анкудов обернулся: легкой походкой к нему приближалась Тамара. В роскошных волосах запутался теплый вечерний ветер, лицо освещала открытая улыбка. Павлу показалось, что это дежавю, что где-то он такую картинку уже видел. В чем-то он был прав: похожие кадры с парящими на ветру юными красавицами не устают использовать режиссеры всех мастей, если хотят добавить фильму романтики. На мгновение опер почувствовал, как сердце резко дернулось у самого горла и будто бы остановилось. Павел закашлялся. Это помогло скрыть яркий румянец, неожиданно плеснувший в лицо горячей волной. «Остынь, Пашка, не малолетка уже», – скомандовал Анкудов своим гормонам и прочистил горло.
– Здравствуйте, – сказал как можно более спокойно, но на лице самовольно проступила растерянная улыбка.
– А я и не знала, что полицейские следят за своей фигурой, – кокетливо скользнув взглядом по поджарой фигуре Павла, промурлыкала Тома.
– Да я так, в первый раз. Шел мимо, думаю, гляну, что тут да как… – опер совсем смешался и готов был позорно ретироваться, лишь бы не смотреть в эти сияющие, смеющиеся глаза.
– А я в бассейн иду. Не хотите со мной поплавать? – предложила Тамара. Павел набрал полную грудь воздуха, выдохнул, как бы прикидывая, и бодро отрапортовал:
– С удовольствием. Я был бы круглым дураком, если бы посмел отказаться от такого предложения.
Тамара довольно улыбнулась, оперлась на подставленную руку, и они направились к зданию центра.
* * *
Вода в бассейне после теплого душа казалась страшно холодной. Павел потрогал ее ногой и ощутил немедленное желание растереться жестким, как наждак, полотенцем – до полного согревания, чтобы кожа покрылась пупырышками.
– У-ух! Холодина!
– Да не бойтесь. Прыгайте. Это только вначале она холодная. Поплаваете – и станет тепло. Сразу видно, что вы тут новичок.
Тамара подплыла к краю и окатила опера брызгами. Он отскочил назад. После чего зажмурился, набрал полную грудь воздуха – и сиганул в воду. Вынырнул – уже рядом с девушкой.
– Вы такая смешная в этой резиновой шапочке.
– Единственный минус купания в бассейне. Так неудобно… Зато волосы не намокнут. Да и здоровее будут. Ну, кто первый до того края, наперегонки! – и, резко оттолкнувшись, рванула к противоположному краю бассейна. Павел первые мгновения опешил – девушка плыла красиво и стремительно, как дельфин. Смотрел бы и любовался. Но показаться слабаком было никак нельзя. У Тамары было преимущество во времени, у Павла – больший объем легких и спортивный разряд по плаванию, и уступать он не собирался. Девушка уже была на середине бассейна, однако на финише опер обогнал ее на полкорпуса и, азартно ударив рукой по бортику, развернулся навстречу девушке. Она не успела затормозить в воде и влетела прямо к нему в объятия, задыхаясь и часто моргая от попавшей в глаза воды.
– А вы хорошо плаваете, господин полицейский! – девушка лукаво посмотрела на Павла, и он растерял весь азарт. Слишком близко были эти смеющиеся глаза, слишком близко было это почти нагое гибкое тело. Похоже, она тоже это поняла – потому что замолчала, опустила глаза и легонько отстранилась. Оба смутились и покраснели.
– Павел, я что-то устала, довезите меня до бордюра.
– Ладно, побуду вашим Коньком-Горбунком. – Анкудов с волнением чувствовал, как иногда ее грудь касается его спины, услышал возле уха ее горячее учащенное дыхание. Они вылезли и сели у лестницы, болтая в воде ногами.
– А вообще это глупость – купаться в бассейне. Вот на море – одно удовольствие, – Тамара откинула голову и мечтательно прикрыла глаза, – плыть, рассекая волны, чувствуя сопротивление огромных масс воды. Или просто лежать навзничь и смотреть на звезды. Забываешь о времени, о том, кто ты и где ты. Полное единение с природой! Понятно, плыть надо нагишом – а то никакой радости от процесса. Как будто за тобой кто-то подсматривает. А без купальника – ты полностью свободен, ничто не сковывает. Красота…
Анкудов посмотрел на девушку и чуть не выдал пошлость о том, что хотел бы хоть ненадолго стать ее купальником. Влажная ткань на фигурке Томы казалась полупрозрачной, мокрые волосы ниспадали на грудь – опер невольно заволновался…
– А вы, Павел, любите поплавать голышом?
– Нет, я привык по старинке…
Павел заглянул в глаза Томы и утонул в них без остатка. Сколько бы он себя ни обманывал, теперь он отчетливо понял, что девушка ему не просто нравится. Вот дурила нерешительный! А ведь еще тогда, в мастерской, мог воспользоваться моментом и поцеловать ее. А может быть, и не только поцеловать. Но возможность упущена. Сиди теперь, остывай у холодной воды в мокрых трусах, думай, что делать и как дальше жить. А ведь заметно, что и я ей нравлюсь. Взрослый мужик, а веду себя, как школьник на первой дискотеке.
– Слушайте, Павел, а что вы после бассейна делать собираетесь? Не хотите прогуляться? – Тамара наконец прервала молчание, игриво толкнув его упругим плечом.
Были бы у Анкудова крылья, он взлетел бы к потолку от счастья. «Конечно, да!» – хотелось выпалить в ответ. Но он здесь был совсем по другому поводу. Раз взялся за расследование, нужно довести до конца. Он сам себе придумал эту «службу», никто его не заставлял. Павел решил, что как бы сердце ни разрывалось на части, уместнее перенести прогулку на другой раз.
