скидывать с себя вещицу за вещицей. Даже сквозь непроницаемое тонированное стекло шлема я чувствовал, как напрягся страж при виде моего баловства. Я избавился от всего лишнего, не прикрываясь ни секунды, собрал с пола свою одежду и свалил стражу в корзину, продолжая улыбаться. Законник кивнул, мол, порядок, собирался уходить, но тут я его окликнул:
— Постой-ка! У меня такое чувство, что за мной прямо сейчас наблюдает женщина, — я покрутил головой, но не остановил взгляд на каком-то конкретном участке комнаты допроса, но на всякий случай поиграл мышцами спины и похлестал воздух хвостом. — Разве это не против правил?
— Кхм... — страж смутился ещё заметнее. Я чувствовал, как ему душно и некомфортно от волнения в закрытом шлеме. — Никак нет, господин Люцифер. Мы следуем протоколу, который обязывает ставить в наблюдатели лиц того же пола, что и подозреваемый... — и тут стража наконец осенило: — Минуточку! Вы как узнали про наблюдателя вообще?!
— Автор этого метода допроса — владыка Гекелькарн, он же мой девятнадцатый старший брат, — скучающе ответил я, пытаясь понять, с какой стороны на меня смотрит женщина. Стойкое чувство, что она на меня смотрит не давало покоя.
— Оу... — вздохнул страж. Не могу сказать наверняка, но он точно огорчился моей осведомлённостью. Всё же, когда ты знаешь про методы допроса минимум, то тебя проще расколоть. — Понятно... Но повторяю свои слова снова: мы строго следуем протоколу! Можете не сомневаться в вашей конфиденциальности и безопасности!
— Ну, конечно! Хо-хо-хо! — по-аристократически изобразил гримасу почётного джентльмена и приставил к лицу оттопыренный мизинец левой руки. — Тогда... вы не будете против, если я кое-что сделаю во время допроса, раз тут все наши, а именно — мужики? — я прям почуял, как от моей жуткой надменной улыбки, как минимум, шесть человек схватились за сердца и невольно дёрнулись.
Глава 22
Меня оставили одного в комнате с единственной инструкцией: я должен сидеть на прозрачном стуле, желательно неподвижно, на заданные вопросы отвечать строгое «да/нет/не осведомлён». И вот так я остался в «полном одиночестве», разглядывал своё слегка искажённое на поверхности стен отражение. Допрос начался чуть ли не мгновенно, сразу после того, как страж отчалил с моей одеждой в коробке:
— Люцифер — самый младший сын правителя ада и прямой наследный принц правящей династии? — монотонно эхом раздался строгий голос. Судя по громкости, интонации и тембру — его обладатель никто иной как оборотень! Я бы поставил на медведня или волчера.
— Да, — коротко ответил я и к превеликому удивлению наблюдателей — взял в руку свой огромный демонический пенис, принялся медленно водить рукой туда-сюда с блаженной улыбкой.
— Кхм! Пшшш... — из неведомого переговорного устройства послышались звуки, словно кто-то что-то уронил и тем самым создал помехи. — ВЫ ЧТО ДЕЛАЕТЕ, ГОСПОДИН ЛЮЦИФЕР?!
— Да, — снова повторил я с расслабленной улыбкой. К тому моменту, моя штуковина заметно увеличилась в размерах и каждый мог её разглядеть под любым углом.
— Послушайте! — сдержанно сказал оборотень-дознаватель, тщательно подбирающий слова. Он думал, я не заметил.
— Да, — утвердительно ответил я.
— Хватит! Стойте! На минуту забудьте инструкцию, что вам дал страж, и ответьте на прямой вопрос!
— Да.
— Мне продолжать допрос? — со вздохом вселенской скорби сдался дознаватель. Быстро он, аж скучно стало.
Не подумайте ничего плохого! На самом деле, я ни капельки не мешал следствию своей шалостью, не нарушал законы и процедуры допроса — мне это Гекелькарн объяснил, когда испытывал свою систему на родственниках (ну, а на ком же ещё тестировать это в аду, как не на родственниках, коих как грязи?). Он и на мне её применял дважды, потому что я любопытный, пытался научиться обманывать систему. В принципе-то получилось... как ни странно, благодаря тому, что я двигаю туда-сюда в данный момент. Помимо релаксирующего эффекта, я полностью сосредотачиваюсь на задаваемых вопросах, нормализую кровоток в теле (он становится одинаковым как при обмане, так и при нейтральных ответах из-за повышенного давления). Тем самым даю понять законникам одну простую мысль — меня нельзя вот так просто подвергать передовому допросу, лишь по причине, что я свидетель! Я точно знаю законы, а они гласят: так допрашивают в зеркальной камере исключительно преступников, чья вина практически доказана. Могу сделать скидку на то, что случай в Хроносе исключение, форс мажор и всё такое, но... Не хочу! Это не моя проблема, что руководство академии решило сэкономить время (как бы парадоксально это не звучало во временной аномалии) на порядке ведения расследований. Тут уже целиком ИХ вина.
К тому же, носители кристальной брони за каким-то чёртом притащили на мой допрос ту заносчивую эльфийку Альсину. Да, говорят законники одно, а на деле — я чувствую её. От неё издалека разит двумя стойкими величинами: аурой древней магии и доминантной эльфийской самкой. Гадаю, почему один только я это от Альсины чувствую... И меня жутко бесит её присутствие и, вероятнее всего, холодный пронизывающий взгляд, неотрывно следящий за мной.
Потому я и применил свою хитрость, а не в корыстных побуждениях вести следствие Хроноса по ложному следу. Мои ответы на их предсказуемые вопросы всё равно не изменятся, а так я не позволю им издеваться над собой и давать возможность подлавливать меня на невербальном языке жестов. Я полностью открыт к диалогу! Весь на показ! Смотрите, маленькие глупые существа — мне не жалко!
— Да, — снова ответил я нейтральным голосом.
— Вы были знакомы с жертвой?
— Нет.
— Вам известно, что жертву звали Аристарх Кондорадский?
— Нет.
— Когда вы оказались рядом с прахом жертвы — он уже был в таком состоянии?
— Да, — надо бы не увлекаться своим методом «медитации» во время допроса, а то отмывать комнату допроса заставят.
Надо подумать о чём-то скверном или грустном... Скажем, об... Альсине? Мда... как не печально это признавать — один из моих многочисленных фетишей как раз были такие дамы, как она. Потому у меня пыл не поубавился, а стал твёрже. Чёрт...
— Вам знакомы руны, что вы видели на месте преступления?
— Нет.
— Вы услышали, как совершалось преступление? — этот вопрос немного смутил меня. Нет, он был точно к месту, ответ на него явно мог помочь следствию, вот только... лучше никому не знать, что я чувствую души и что с ними
