решительностью и свирепостью – я не ожидала подобного от того, кто еще не стал одним из нас. Она снова показала нам свою внутреннюю сталь, столь же неотразимую, сколь и пугающую. Она не падет жертвой этого мира, это было очевидно.
Моя кровь была не такой могущественной, как твоя, и я не знала, достаточно ли она окрепла, чтобы предлагать Магдалене силу, которой мы с тобой наслаждались, но я все равно вскрыла для нее свою вену.
Мы провели ночь, потягивая друг у друга кровь и занимаясь любовью, в полной мере наслаждаясь повышенной чувствительностью, затопившей организм Магдалены. Никто из слуг нас не беспокоил, и никто из приглашенных на ужин гостей нас не искал.
В конце концов, их всех хорошо обучили. И когда Магдалена обвила пальцами мои запястья и покрыла мою грудь горячими поцелуями, с озорной улыбкой называя меня сестрой, я неизбежно задумалась о том, не коснулось ли ее обучение и меня.
Мы отправились в путь следующей ночью, нагрузив экипажи нарядами Магдалены. Она оставила поместье на попечение одного из своих высокопоставленных слуг, пообещав, что вернется скорее раньше, чем позже. Интересно, знала ли она, что, когда живешь так долго, как мы, «раньше» растягивается до «гораздо, гораздо позже». Но она была молода и полна оптимизма. Может быть, она не верила, что связь с тобой означала полное уничтожение ее прошлой жизни.
Со временем она это поймет.
Она была тщеславной и наглой, и к тому же моей соперницей, напомнила я себе, когда мы вместе вышли под охряный сумеречный свет. Я была решительно настроена рассмотреть ее худшие качества и держать ее на расстоянии вытянутой руки, даже когда мы ехали, прижавшись друг к другу, в экипаже. Но еще она была невероятно умна, красива и абсолютно уверена в том, кто она такая и чего хочет от мира. Всякий раз, когда экипаж подпрыгивал на ухабах, она сжимала мою затянутую в перчатку руку, кормила меня маленькими кусочками патоки из своей дорожной сумки, дремала рядом, и ее спутанные кудри щекотали мне щеки. Она развлекала нас играми в слова и каждый вечер будила меня легким поцелуем в уголок рта.
Я быстро влюбилась в нее, несмотря на то что разум протестовал против глупых козней сердца.
В ней бушевал огонь, от которого было трудно отвести взгляд, а тем более сопротивляться ему, и чем дольше мы были вместе, тем больше становилось мое восхищение ею. Я поняла, что пропала, в тот момент, когда осознала, что лежу в комнате таверны на французской границе без сна опасно близко к рассветному часу и смотрю, как она спит. Каждое легкое движение ее ресниц завораживало меня, и я запечатлевала в памяти черты ее лица, как будто мне поручили написать ее портрет. Даже когда ты проснулся и притянул меня к себе, убаюкивая, во сне я видела лишь ее лицо.
После такого у меня не осталось особых надежд.
Совершенно не подавляя мою любовь к тебе, чувства к Магдалене только распаляли преданность, которая окутывала мое сердце, когда ты входил в комнату. Когда вы вдвоем шли рука об руку по улицам города, разглядывая витрины и смеясь, это наполняло меня неудержимым восторгом. Ты называл нас своими маленькими лисичками, а сам был нашей полярной звездой, ведущей нас сквозь ночь. Мое сердце трепетало в унисон с вашими, когда она делилась с нами последними сплетнями при свете камина, и мы с тобой оба с волнением слушали ее мнение о политических событиях на разных континентах.
Казалось, у Магдалены были связи с необъятной сетью информаторов, соперников, друзей и философских спарринг-партнеров, чьи письма находили ее везде, где бы мы ни остановились. Ты предостерегал ее от масштабной переписки с внешним миром, от того, чтобы подвергать опасности нашу тайну, но в те ранние годы ты потакал ее привычкам. В конце концов, это был ваш медовый месяц, грандиозное турне по всем европейским городам, которые она всегда мечтала посетить. Не грех было позволить ей кое-какие небольшие поблажки. Это было ее право как новобрачной.
Ты начал прятать письма и отговаривать ее отвечать своим стареющим коллегам гораздо позже, когда померкла ее новизна.
Мы десятилетиями гастролировали по Лиону и Милану, лениво наслаждаясь местным колоритом, а затем, в конце концов, по просьбе Магдалены провели зиму в Венеции. Тебя раздражала Венеция, ее кипучие цвета и бурлящие толпы людей, но я наслаждалась. Эта суета так сильно напоминала мне мою Вену. Мы с Магдаленой без устали бродили по площадям, наблюдая за суетящимися торговцами. Мы прогуливались по узкому берегу канала рука об руку, и я слушала, как Магдалена сплетничает обо всех городских чиновниках и их женах. Она знала об их семьях, месте в политике, знала, кто из них брал взятки, и обо всех них у нее было собственное мнение. Я восхищалась ее способностями к дипломатии. Если бы Большой совет Венеции прислушался к иностранной особе, да еще к женщине, в их распоряжении оказалось бы мощное оружие.
Всю первую зиму, что мы провели в городе, ты был раздражителен, жаловался на шум, сырость и на то, что у тебя нет тихого места для проведения исследований. Тогда я начала приближаться к разгадке твоей одержимости наукой, навязчивой идее каталогизации и препарирования людей. Все вампиры находят для себя способ разбавить монотонность бесконечной жизни, будь то гедонизм, аскеза или череда любовников, чья жизнь коротка, как у поденок. Ты же занимал свои руки и разум гипотезами, бесконечными исследованиями бытия человека и вампира. Может быть, стремился стать первым существом, разгадавшим, как одно перетекает в другое. А может быть, просто хотел отвлечься. Мне нет нужды спрашивать, от чего, господин мой. Я знаю, у бессмертной жизни есть свой определенный – и неизбежный – вес.
– Давай куда-нибудь сходим, – воскликнула однажды ночью Магдалена, обвив руками твою шею. Ты стоял, склонившись над своим столом, разглядывал образцы флоры и фауны с другого конца света. Я до сих пор понятия не имею, чем они тебя заинтересовали.
Улыбка, которую ты изобразил в ответ, больше походила на гримасу.
– Я занят, малышка.
Магдалена эффектно надула губки. Этот ее своевременный жест, вероятно, мог бы разрушить и стены Трои.
– Но сегодня вечером опера! Ты обещал, что мы сходим.
– Так и есть. Бери свою сестричку, а мне дай немного покоя. Если ты не видишь, милая, сейчас я полностью поглощен работой.
Магдалена издала недовольный стон, зато я была в восторге. Ты разрешил нам самим передвигаться по городу. Если рядом не
