лишь одному пришло в голову прийти на помощь: «Сердце у меня так и ходит, так и просится, как бы способ дать христианской душе», - вспоминал Марин. Не выдержав, он воскликнул: «Товарищи! Подождите, я пойду -спасу человека!» Он решил залезть на крышу театра по водосточной трубе и с помощью ухвата протянуть веревку гибнущему человеку.
Городовой пропустил его. Марин перекрестился, скинул на землю верхнюю одежду, оставшись в одной рубашке. Забравшись по лестнице до восточной трубы, находчивый крестьянин, обмотав себя веревкой, полез вверх: «Трещит труба, не больно крепка была, голубушка, да, стало быть, так уж Богу было угодно, и я взобрался на карниз. Там, благо, полегче стало, я стал на твердую ногу». Как потом выяснилось, забираясь на крышу, Марин сильно обгорел.
С карниза он спустил веревку брату, стоявшему внизу, а тот привязал к ней ухват. Метавшийся по крыше рабочий увидел, что Марин, подтянув веревку к себе, протягивает ухват ему. Рабочий ухватился за веревку, крепко привязал ее к перекрытию крыши и стал потихоньку спускаться вслед за Мариным.
Все это время толпа следила за отважным храбрецом, как говорится, не дыша. Люди молились, чтобы крестьянин и спасенный им рабочий не разбились. Когда же они наконец спустились на землю, народ обступил их. Первым, от кого услышал Марин слова горячей признательности, стал рабочий. Он не мог поверить в свое спасение.
Марину помогли перевязать полученные ожоги. Многие плакали, не скрывая эмоций. Все благодарили Василия Гавриловича: «Дай Бог тебе здоровья, добрый человек! Спасибо!» Некоторые, кто побогаче, выражая восхищение смелым поступком, давали крестьянину деньги.
Скромным человеком был простой ярославский мужик - уже через несколько часов он трясся в поезде, придерживая обожженную правую руку. Он ехал работать.
Вскоре история с Мариным стала широко известна. «Подвиг русского человека» - так назвал свою статью о храбром крестьянине Михаил Погодин, опубликовавший ее в журнале «Москвитянин». Сам царь принял отважного русского человека в Зимнем дворце, удостоив его медалью «За спасение погибавших», одарив его 150 рублями серебром и новыми сапогами. Правда, он мог носить пока лишь один сапог - левый, поскольку правая нога была у него обожжена. Таким он и остался на фотографии - в одном сапоге, а на другой ноге -калоша. Увековечили подвиг крестьянина и живописными средствами, отразив его на многочисленных лубках, продававшихся по всей России.
Эта история символически перекликается с другой, уже много лет идущей на сцене Большого театра. Мы имеем в виду оперу «Иван Сусанин», главный герой которой - также простой крестьянин, не побоявшийся бескорыстно пожертвовать своей жизнью ради спасения другого человека. Только в случае с Василием Мариным эта жертва была ради такого же простого человека, а не будущего царя.
Пожар Большого театра, неизв. худ, 1853
После пожара актеры Большого разъехались кто в отпуска, а кто на гастроли в провинцию. Два года Театральная площадь напоминала о пожаре: обгорелые стены да торчащие, как обуглившиеся деревья, колонны портика. Все это время спектакли Большого шли по соседству - в Малом, тоже императорском театре. Кстати, хорошим тоном считался показ драматических спектаклей Малого театра на сцене Большого . В этом случае и публики набиралось в два раза больше, да и сборы были несравнимо выше. В Большом, например, прошли премьеры некоторых пьес А. Островского. Здесь же ожидалась и московская премьера «Ревизора» Гоголя, но в последний момент спектакль перенесли на сцену Малого. В мае 1855 году театр начали восстанавливать при горячем участии генерал-губернатора Арсения Закревского и под руководством главного архитектора императорских театров Альберто Кавоса, ученика Росси, одного из лучших театральных зодчих, автора проектов Мариинского театра в Санкт-Петербурге и Гранд-опера в Париже (утвержден Наполеоном III, но не реализован). Семья Кавосов много сделала для России, и по большей части - в театральном деле. Отец архитектора, уроженец Венеции Катерино Кавос, директор музыки императорских театров, был композитором, автором более 50 опер, шедших в том числе и на сцене Большого. В 1815 году он написал оперу «Иван Сусанин». А когда в 1836 году Глинка сочинил на ту же тему оперу «Жизнь за царя», Катерино Кавос признал превосходство и творческую удачу коллеги (редкий случай!), выступив постановщиком премьерного спектакля. Сын Альберто Кавоса, можно сказать, пошел по стопам отца, создав немало оригинальных проектов зданий Санкт-Петербурга.
Работая над проектом реконструкции, Кавос в основном сохранил прежнюю схему театра, при этом приумножив объем и вместимость зрительного зала. Изменились и внешние пропорции здания. Особое внимание архитектор уделил пожарной безопасности, таким образом спланировав запасные выходы из театра, чтобы в случае пожара зрители могли бы покинуть его за десять минут.
Кавос не стал сносить оставшиеся от прежнего театра фрагменты - колонны и стены, а удачно включил их в свой проект. Фасад театра был выкрашен в нежный, песочный с золотистым оттенком цвет. А знаменитый символ театра - четверку коней, запряженную в двухколесную колесницу с богом Аполлоном, воссоздал скульптор Петр Клодт, известный также и по скульптурным композициям, украшающим Аничков мост в Петербурге. Что же касается зрительного зала, то Кавос, как он сам признавался, выполнил его в стиле ренессанса, смешанного с византийским стилем. А вот метод позолоты объемных деталей интерьера из папье-маше, примененный Кавосом, принято называть русским. Это позволило на многие десятилетия сохранить их металлический блеск. Такая технология широко использовалась в XIX веке.
Для удобства зрителей и украшения боковых фасадов театра Кавос включил в проект чугунные галереи со стороны Петровки и Щепкинского проезда. Особенно красиво здание театра смотрелось в вечернее время, когда зажигались торшерные фонари на галереях.
К концу лета 1856 года новый Большой театр был готов. Он стал еще величественнее и вырос в высоту и в ширину. 20 августа 1856 года на открытие театра в царскую ложу, отмеченную двуглавым орлом с гербом дома Романовых, пожаловал сам главный антрепренер - император Александр II. По торжественному случаю давали оперу итальянского композитора В. Беллини «Пуритане», что интересно, в исполнении итальянских гастролеров. Государь мог полюбоваться и на роскошный занавес, передающий кульминационную сцену оперы Михаила Глинки «Жизнь за царя» - встречу народом Минина и Пожарского на Красной площади в 1612 году. Занавес был выполнен опять же итальянским профессором живописи и, провисев четыре десятка лет, практически не подновлялся. В антракте опускался другой занавес, изображавший Аполлона с музами, и он тоже в конце концов обветшал и был заменен.
Обращает на себя внимание скорость строительства здания театра. Торопились к коронации нового императора, случившейся 26 августа 1856 года.
