– Я не думала, что смогу зарабатывать на жизнь своим творчеством, – начала она. – Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я очень долго не ходила в художественную школу. Сначала я получила диплом по реставрации и консервации произведений искусства. Я представляла, как буду работать в музее и заниматься картинами знаменитых художников.
Ник ободряюще хмыкнул.
– Но чем больше времени я проводила в мире искусства, тем больше мне нравилось творить самой. Моя лучшая подруга Бри убедила меня продолжить обучение искусству в Лондоне, и Мэгги заложила дом, чтобы оплатить учебу. Она говорила, что всегда в меня верила, и когда я стану богатой и знаменитой, то верну ей долг.
Итак, дом не раз закладывали.
– Бри отправилась в Лондон вместе со мной. Она получила работу в крупной галерее, где я встретила Саймона. Бри подстроила так, чтобы он мной заинтересовался. Он имел большой вес в мире искусства, и художники, которых он взял под свою опеку, стали очень популярны.
Нику не понравилось, что она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Кажется, этот Саймон важен Занне, и его это задело. Неужели он ревнует?
– Бри прекрасно постаралась, – продолжила Занна. – Он выбрал меня не только за мое творчество. Через несколько недель мы стали жить вместе. Подумывали о свадьбе.
Да. Ревнует.
– Он действительно хотел мне помочь с карьерой, но, по его словам, мои цветы, коты и все остальное – не искусство, а безделушки. Саймон говорил, нужно делать что-то более современное. Более оригинальное.
Ник фыркнул. Этот парень был идиотом. Он что, не видел ее картин? Не замечал, что они пробуждают в людях чувства? Хоть Ник и не слишком хорошо разбирался в искусстве, но ведь эмоциональное воздействие тоже немаловажно?
– Мне это было не по душе, – спокойно продолжила Занна. – Но меня уговаривала лучшая подруга и жених. К тому же я была влюблена, и, конечно, я им доверилась. Они затащили меня в ту область, куда я бы сама никогда не пошла. Несколько месяцев я работала над коллекцией для выставки. Это были серьезные полотна. Я, наверное, побывала на каждом старом кладбище в Лондоне, пока выбирала надгробия, предмет моей работы.
– Надгробия? – У Ника отвисла челюсть. – Ты выбрала для работы тему смерти?
– Вроде того. – Занна пожала плечами. – А что, зато оригинально. Мрачно, – сказала она и добавила: – Искусство, а не безделушки.
Ник вспомнил сочные, теплые краски на картинах Занны. Сколько движения и жизни на эскизах с котами!
– Они тебя не очень хорошо знали, верно?
Занна сердито фыркнула:
– Нет, знали-то они меня очень хорошо. Просто им и не нужно было продвигать мою карьеру художника. – Она покачала головой. – Я до конца не верю, что они намеревались меня уничтожить. Может, их игра вышла из-под контроля. Или возникла крайняя необходимость убрать меня с дороги. В любом случае… – Ее голос зазвучал жестче. – Это сработало. Они получили то, что хотели.
– Что?
– Друг друга, конечно. А унижение, которому я подверглась из-за ужасных отзывов, было лишь частью их плана. Я пришла домой после особенно тяжелого дня и увидела Саймона и Бри в постели.
– Merde… – Нику захотелось найти этого идиота Саймона и растоптать его точно так же, как он растоптал Занну. – Вот поэтому ты уехала из Лондона?
Она кивнула:
– Я пришла к единственному человеку, которому доверяла безгранично. Туда, где было безопасно.
Ее убежище. Ник догадывался, что за этим специфическим словом кроется нечто большее. Ее беззащитность будила в нем неожиданно глубокие чувства. Он просил, чтобы она ему доверилась, а сам даже не был до конца честен с ней. В его жизни было время, когда он себя ненавидел, и сейчас Ник почувствовал нечто подобное. Абсолютное бессилие. Злость, а не печаль от потери дорогого человека.
Ник крепче сжал ее руки и посмотрел ей в глаза. Если бы он мог все исправить, он бы не только убедил Занну, что доверять людям – это нормально. Он бы открыл для себя, что может стать лучше и избавиться от наследства, бесконечно его преследовавшего. Но он завяз очень глубоко. Как все исправить, не причинив еще большего вреда? Если Занна поймет, что ее доверие снова растоптано, она всю оставшуюся жизнь будет прятаться за защитной стеной.
Она заслуживала лучшего. Разве можно любить по-настоящему, если никому не доверяешь? Она заслуживала того, чтобы любить не таясь, а человек, которому посчастливится завоевать ее любовь, заслуживал того, чтобы узнать Занну полностью.
– Мне нужно показать Питу землю, – медленно проговорил он. – Но это не значит, что я пытаюсь тащить тебя туда, куда ты не хочешь. Если ты решишь, что не хочешь всего этого, ничего страшного.
Ник взвешивал каждое слово. Он обязательно должен получить то, что хочет, но если это произойдет ценой потерянного доверия, о котором он просил Занну, он отступит. И найдет другой способ поставить памятник своим родителям.
Занна кивнула.
– Я постараюсь связаться с Мэгги и обо всем поговорить. Посмотрим, что она скажет.
Позвонить Мэгги было хорошей мыслью.
Ника не было уже два часа. Занна шагала взад-вперед, и в голове у нее лихорадочно крутились мысли.
Ник совсем не походил на Саймона. Он не пытался ее менять. Он предложил ей помочь сохранить дом, в котором она чувствовала себя собой. Он проникся ее творчеством. Ему глубоко наплевать, что люди искусства окрестили ее картины безделушками. Если она решится, то получит мастерскую в сказочном месте и поселится там навсегда. У нее есть бизнес, который ее прокормит, даже если у нее никогда не хватит мужества продать свои работы.
И Ник вел себя порядочно. Он ни на чем не настаивал. Занна приходила к мысли, что ему можно доверять. Это не Саймон, а другой человек, и он пробудил в ней сумасшедшие эмоции.
Занна хотела согласиться. Переместить дом и, возможно, завести отношения, которые могли бы стать довольно крепкими для того, чтобы преодолеть очевидные трудности, поскольку жили они на разных концах планеты. Но начинать было страшно, ведь все могло обернуться провалом. Вдруг Ник не питает к ней тех же чувств? Вдруг Пит обнаружит что-то, что сделает перемещение невозможным или слишком дорогостоящим? Вдруг Мэгги категорически откажется принимать радикальные меры?
Неудивительно, что Занна разрыдалась, когда услышала тетушкин голос в телефонной трубке.
Конечно, у Мэгги нашлись правильные слова, чтобы Занна успокоилась и начала рассказывать. И тогда она стала слушать не перебивая, а только одобрительно поддакивая, пока Занна не выложила все, что хотела. Девушку душили слезы, когда она сообщила тете о деревьях, когда рассказала о том, что совет решил принудить их к продаже дома, и это неизбежно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
