– Джастин Уэллис, ведущий редактор,– сказал Джастин, протягивая руку.
– Хизер Трелони.– Хизер крепко пожала его руку.– Я счастлива, что буду работать в «Лондонце». Я все время читала ваш журнал и мечтала, что когда-нибудь стану частью команды профессионалов, которые его делают.
– Вот и отлично,– коротко сказал Джастин.
– Кроме того,– добавила Хизер,– мне очень нравится ваш галстук. Я заметила его еще издалека…– Она лучезарно улыбнулась.– От Валентине?
– Д-да…– подтвердил застигнутый врасплох Джастин, машинально поправляя узел.– С вашей стороны это очень… любезно.
– Мне нравятся мужчины, которые носят вещи от Валентино,– сообщила Хизер.
– Гм…– Джастин смущенно откашлялся и слегка покраснел.– Рад с вами познакомиться, Хизер. Ральф говорил мне о вас. Он сказал – у вас хороший слог, и я уверен, что вы сумеете влиться, так сказать, в ряды…
Кивнув Хизер, он еще раз смерил Кэндис подозрительным взглядом и, повернувшись на каблуках, зашагал прочь. Кэндис и Хизер переглянулись и дружно прыснули.
– Хизер, ты – гений! – объявила Кэндис.– Как ты догадалась, что Джастин обожает дорогие галстуки?
По его глупому лицу,– тотчас ответила Хизер.– Редко кому из мужчин по-настоящему идет галстук, и все равно они напяливают эти удавки каждый раз, когда хотят выглядеть элегантными.
– Как бы там ни было, спасибо за помощь, ты здорово меня выручила,– сказала Кэндис.– Джастин иногда бывает страшным занудой.
– Мне показалось, он тебя за что-то ругал,– небрежно промолвила Хизер.– Это, случаем, не имеет отношения к… ко мне?
Она бросила на Кэндис неожиданно острый взгляд, и та почувствовала, что краснеет.
– Нет, что ты! – поспешно сказала она.– Джастин был недоволен одной… одной статьей, которую к тому же не я написала. На самом деле все это пустяки,– закончила Кэндис уже более уверенным тоном.
– Ну, тогда хорошо,– сказала Хизер, успокаиваясь.– Я бы не хотела, чтобы из-за меня у кого-то были неприятности. В особенности – у тебя.
– Никаких неприятностей, что ты! – воскликнула Кэндис.– Идем, я покажу тебе твое рабочее место.
Глава 6
Сидя у окна в своей просторной спальне, Мэгги смотрела на грязно-бурые мокрые поля, тянувшиеся до самого горизонта. С утра не переставал дождь; внезапная оттепель растопила выпавший пару дней назад снег, и теперь он, сливаясь с дождевой водой, тусклыми слюдяными лужами стоял в канавах и ямках. На взгорке темнел лес. Милый, старомодный английский пейзаж, тридцать акров2 которого принадлежали теперь ей и Джайлсу.
Целых тридцать акров! По лондонским стандартам это было очень и очень много, и в первые месяцы после приобретения усадьбы мысль об этом участке земли доставляла Мэгги искреннюю и глубокую радость. Эта земля представлялась ей почти нетронутой – во всяком случае, не изгаженной неряшливым строительством или автомобильными дорогами. Джайлс, с детства привыкший к жизни в деревне, где у его родителей были свои пастбища, на которых паслись самые настоящие овцы, тоже был не прочь «вернуться к истокам», однако его чувства не шли ни в какое сравнение с тем, что испытывала Мэгги. Она росла в городе, в двухэтажном домике с крошечным клочочком земли у задней двери, носившим гордое название сада, поэтому тридцать акров были для нее настоящим поместьем вроде тех, о которых она читала в «Унесенных ветром». Нередко Мэгги воображала, как будет объезжать свою землю верхом на лошади, как будет сажать деревья (она уже решила, что непременно должна посадить хотя бы несколько сосен, чтобы оправдать название дома) и отдыхать с подругами в уютных тенистых уголках, ведомых только ей. И в первое же воскресенье после переезда (дело было еще в октябре) Мэгги приступила к осуществлению своих замыслов. За неимением лошади она отправилась к границе владения пешком, чтобы оттуда бросить взгляд на дом и убедиться, что он выглядит достаточно импозантно. На следующие выходные она наметила посадку сосен (если точнее, то она собиралась только определить место, где вскоре – не позднее чем через пять-шесть месяцев после того, как она зароет в землю сосновые шишки,– вырастут медноствольные гиганты). Однако ее планам помешала погода, и Мэгги весь день провела в кухне у плиты. В третье воскресенье они с Джайдсом отправились на вечеринку к лондонским друзьям, и Мэгги было не до посадок.
А потом ее радость от обладания столь обширным участком земли в провинции сама собой начала меркнуть. Правда, в разговорах с друзьями и знакомыми Мэгги по-прежнему не упускала случая упомянуть о «поместье» и о своем намерении приобрести породистую лошадку «для воскресных прогулок», однако мысль о поездках по раскисшим от дождя полям (пусть даже своим собственным) больше не казалась ей привлекательной. «Поля как поля,– думала она.– Ничего особенного. Что я, грязи не видела, что ли?»
Зазвонил телефон, и Мэгги бросила взгляд на часы. «Должно быть, это Джайлс,– решила она.– Проверяет, как у меня дела». Она клятвенно обещала ему, что не станет подниматься на третий этаж, чтобы осмотреть гостевые спальни и прикинуть, что можно с ними сделать в смысле ремонта. Впрочем, ей и самой этого уже не хотелось, хотя еще вчера она буквально горела желанием немедленно приступить к перестановкам и начать двигать мебель. Утром Мэгги нехотя спустилась в кухню, позавтракала и, вернувшись в собственную спальню во втором этаже, села в кресло у окна. Чувствовала она себя вполне сносно – ей только постоянно хотелось спать. Но Мэгги решила, что на нее так действует дождливая погода.
– Привет, Джайлс,– сказала она, сняв трубку.
– Здравствуй, милая, как твои дела? У нас здесь настоящий потоп.
– У нас тоже,– ответила Мэгги и грузно завозилась в кресле, устраиваясь удобнее.– Как началось с утра, так и не прекращалось. В саду не осталось ни клочка сухой земли. Я боюсь, как бы не смыло розовые кусты за домом.
– Что-то ты сегодня грустная,– заметил Джайлс.– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Нормально,– мрачно ответила Мэгги.– Просто немного ломит поясницу, и дождь этот дурацкий надоел ужасно. А в остальном у меня все просто отлично.
– Кроватку привезли?
– Да, давно уже. Человек из магазина установил ее в детской. Выглядит она очень даже неплохо, но мне кажется, что балдахинчик…
Она не договорила – острая боль в животе заставила ее затаить дыхание.
– Мэгги? Ты где? Что-нибудь случилось? – с тревогой спросил Джайлс.
– Нет, ничего…– ответила она, почувствовав, что боль немного отпускает.– Просто небольшая судорога – вот и все. В последнее время это бывает довольно часто. Я думаю, это такая подготовка к родам.
– Скорей бы уж все осталось позади,– вздохнул Джайлс.– Ну ладно, дорогая, мне пора бежать. Береги себя. Целую.
– Подожди! – завопила Мэгги, неожиданно почувствовав какой-то необъяснимый страх.
«Если Джайлс сейчас положит трубку,– подумала она в панике,– я останусь совсем, совсем одна. А если что-нибудь случится?»
– Что, милая? – мягко спросил Джайлс.
– Я… я только хотела спросить, в котором часу ты будешь дома?
– Пока не знаю, Мэг, сегодня у меня очень много работы. Я постараюсь, конечно, удрать пораньше, но обещать ничего не могу. Знаешь, давай я тебе перезвоню попозже, когда что-то прояснится, ладно?
– Ладно,– грустно сказала Мэгги.– Пока.
Джайлс дал отбой, а Мэгги еще несколько минут сидела, прижимая к уху теплую трубку и слушая частые гудки. Наконец она положила трубку на аппарат и медленно обвела взглядом полупустую комнату. В спальне было так тихо, что казалось – сама тишина звенит. «А может, это у меня в ушах звенит?» – подумала Мэгги, с грустью глядя на телефон. Она чувствовала себя никому не нужной, покинутой, словно ребенок, который впервые попал в пансион. Во всяком случае, в эти минуты ей больше всего хотелось домой.
«Но ведь это и есть мой дом! – напомнила она себе.– Как же иначе? Ведь я уже довольно давно не мисс Филипс, а миссис Дрейкфорд из "Солнечных сосен"!»
С трудом поднявшись на ноги, Мэгги проковыляла в ванную комнату – обычно горячая вода хорошо помогала ей от болей в пояснице. А потом надо будет немного перекусить. Есть ей не очень хотелось, но чтобы скоротать время до возвращения Джайлса, любое средство годилось.
Наполнив ванну, Мэгги высыпала в нее пакетик ароматической соли и, сбросив халат, со всяческими предосторожностями перелезла через бортик. Укладываясь на спину, она снова почувствовала в животе резкую схваткообразную боль, но, вспомнив слова Джайлса, только вздохнула. В самом деле, сколько можно? Почему для большинства женщин родить – раз плюнуть, и только она без конца прислушивается к любым новым ощущениям, лелея свой безобразный живот? Надоело!
И Мэгги закрыла глаза, отдаваясь приятной сонливости, обволакивавшей тело. В конце концов, она от корки до корки изучила брошюру для беременных, в которой говорилось, что многие женщины принимают ложные схватки за начало родов и впадают в панику.
